Поиск по материалам сайта
Cлово "GRIMALDI"
Входимость: 4. Размер: 48кб.
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Входимость: 1. Размер: 82кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 4. Размер: 48кб.
Часть текста: сына исполнилось шестьдесят шесть лет, недаром прославился в роли Панталоне. Неукротимое женолюбие побеждало в нем старческие хвори, о его скупости рассказывали легенды, а его суровый нрав заставлял трепетать многочисленных, прижитых в разных браках детей. Мать — типичная Коломбина, прелестная и юная, подыгрывала отцу и на подмостках, и в жизни. Младенца нарекли Джозефом. Но время окрестило его иначе, дав имя, созвучное английскому слову радость — Джой. Правда, здесь рождественская сказка обрывается, и начинается суровое детство, о котором Гримальди рассказал на страницах своих «Записок». В те годы большинство отпрысков актерских семей наследовали профессию своих отцов. И в том, что Гримальди вступил на сцену, когда ему было чуть больше двух лет, сыграв роль Маленького клоуна в пантомиме «Робинзон Крузо», где Робинзона играл его отец, вряд ли стоит видеть перст божий. Особая предназначенность его судьбы была в ином. Сын итальянца и англичанки, он стал своеобразным медиумом двух великих театральных традиций, из синтеза которых и родилась английская рождественская пантомима. Датой рождения английской пантомимы принято считать 1716 год, однако предыстория этого события началась гораздо раньше, в тот день, когда первые итальянские комедианты высадились...
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Часть текста: через вживание в образ другого человека. «В этой потребности к постоянному перевоплощению есть что-то экзистенциальное... У Диккенса была глубокая, возможно, даже врожденная потребность, лишь развившаяся с годами, периодически ощущать себя «другим человеком»... Проблема раздвоения личности, сочетания в одном характере «дневной» и «ночной» сути всегда очень занимала Диккенса. Видимо, его театральная деятельность, в первую очередь, актерская, помогла Диккенсу-романисту разрешить эти психологические загадки» [i] . В диалоге Платона «Законы» имеется, как уже указывалось, одно из самых ранних сопоставлений человеческой жизни с игрой, а человека - с куклой богов, «сделанной ими либо как их игрушка, либо для какой-нибудь серьезной цели; ведь это нам неизвестно». Нравственные состояния человека Платон уподобляет «находящимся внутри нас шнуркам или нитям», которые «тянут и влекут нас, каждое в свою сторону, и так как они противоположны, увлекают к противоположным действиям, что и служит разграничением добродетели и порока... Желая сделать каждого человека бесстрашным, мы этого достигнем тем путем, что будем, согласно с законом, ставить его лицом к лицу со множеством различных страхов... Что же, если мы хотим вселить в кого-либо справедливый страх? Разве не станем мы сталкивать его с бесстыдством для того, чтобы он наупражнялся побеждать свои наслаждения?... Ведь тот, кто не наупражнялся и неопытен в подобной борьбе - все равно, кто бы он ни был - не станет по ...
Входимость: 1. Размер: 82кб.
Часть текста: традицией народной драмы. Кажется в высшей степени симптоматичным, что пантомимы, следуя древней традиции, приурочивались к ключевым дням годичного цикла и представлялись на второй день Рождества, за что получили название Рождественских. Многочисленны у Диккенса даже простые упоминания о театре, актерах и театральных представлениях. Они становятся основанием для многообразных сопоставлений и противопоставлений, скрытых и явных аллюзий, авторских розыгрышей и лукавых подсказок. Едва ли не в каждом романе Диккенса упоминается известная пьеса Д. Лилло Лондонский купец, или Трагическая история Джорджа Барнуэла. Представление этой пьесы по заложенному еще в XVIII веке обычаю давалось перед пантомимой. Интересная подробность: обычай этот... так прочно вошел в театральный обиход, что со временем буржуазная трагедия Лилло сама превратилась в пантомиму. Рождественская пантомима Арлекин Джордж Барнвелл, или Лондонский подмастерье впервые была показана в театре Ковент Гарден в 1836 году[2]. Не может быть сомнения в том, что Диккенс видел это и многие другие представления. И не только видел, но впитал в плоть и кровь дух английской пантомимы, блистательно соединившей в себе начала, несоединимые с обыденной точки зрения, и тем самым отразившей фантастическое многообразие жизни. Мы упиваемся пантомимой - не потому, что она ослепляет глаз мишурой и позолотой, не потому, что она воскрешает перед нами с детства знакомые размалеванные рожи и выпученные глаза, и даже не потому, что подобно сочельнику, крещению и нашему собственному дню рождения, она бывает лишь раз в...