Поиск по материалам сайта
Cлово "GLOOM"

1. Бродский И.: С любовью к неодушевленному. Четыре стихотворения Томаса Гарди.

Входимость: 6. Размер: 141кб.

2. Потанина Н. Л.: Мифопоэтические традиции в художественном мире Диккенса.

Входимость: 1. Размер: 46кб.

3. Потанина Н. Л.:Архетип игры в художественном мире Диккенса.

Входимость: 1. Размер: 51кб.

4. Халтрин-Халтурина Е. В. Мифотворчество Харриэтты Уилсон и каламбуры Дж. Г. Байрона: романтические игры с русскими фамилиями.

Входимость: 1. Размер: 11кб.

1. Бродский И.: С любовью к неодушевленному. Четыре стихотворения Томаса Гарди.

Входимость: 6. Размер: 141кб.

Часть текста: Меня заинтересовала последняя (конечно же, не первая, поскольку в упомянутой стране — не говоря уже об упомянутых кругах, где каждый желает другому чего похуже, — злоба равнозначна страховому полису) часть этого наблюдения, ибо звучала она печально и вместе с тем убедительно. Вскоре мне представился случай лично с этим критиком познакомиться, и хотя за обеденным столом не принято обсуждать цеховые дела, я спросил, почему, по его мнению, модернизму у них в отечестве так не повезло. Он ответил, что поколение поэтов, которое могло бы совершить решающий поворот, было загублено Первой мировой войной. Принимая во внимание природу словесности, мне такой подход показался чересчур механистичным, чересчур марксистским, если угодно — ставящим литературу в слишком подчиненное по отношению к истории положение. Но мой новый знакомый был критиком, а у них такая работа. Я подумал, что наверняка есть еще какое-нибудь объяснение — если не судьбе модернизма по ту сторону Атлантики, то явной на данный момент жизнестойкости там традиционного стиха. Разумеется, есть множество причин, достаточно очевидных, чтобы вообще закрыть этот вопрос. Одна из них — просто-напросто удовольствие написать или прочесть запоминающуюся строку; другая — чисто лингвистическая логика размера и рифмы и...

2. Потанина Н. Л.: Мифопоэтические традиции в художественном мире Диккенса.

Входимость: 1. Размер: 46кб.

Часть текста: бесцельная, она упорядочивала эмоциональные отношения человека с миром, создавала условия для психофизиологического катарсиса, особенности которого были сформулированы Аристотелем для драмы. Игра сопровождала всю жизнь первобытного человека, отвечала его насущным потребностям. Поводами к игре могли стать война и охота, моление и необходимость в продолжении рода, похороны и поминки. Вполне закономерно, что в коллективной памяти человечества образ игры запечатлелся как связанный с коренными свойствами бытия. В определенном смысле игра может быть уподоблена жизни, так как она носит самодовлеющий характер, не имея цели за своими пределами. Игра - это такая деятельность, цель которой заключена в самом ее процессе. Вместе с тем игру можно эксплицировать как модель мира в его кризисном состоянии, то есть в такой момент, когда его развитие подошло к «точке бифуркации» [2]. Вблизи таких точек флуктуационные процессы рождают целые пучки равновероятных исходов из одной и той же ситуации. Игра также содержит для каждого участника и для всех них вместе пучок равновероятных возможностей. Равновероятность альтернативных исходов одного и того же события, реализация одной из альтернатив, воспринимаемая участником как случайная (поскольку является из ...

3. Потанина Н. Л.:Архетип игры в художественном мире Диккенса.

Входимость: 1. Размер: 51кб.

Часть текста: образовании сюжетной структуры и создании образов-персонажей. Игра является одним из основополагающих архетипов человеческой культуры. По словам А. Н. Веселовского, если бы у нас не было свидетельств о древности игрового начала, мы должны были бы предположить его теоретически [2]. Игра объединяла всех членов рода. Внешне бесцельная, она упорядочивала эмоциональные отношения человека с миром, создавала условия для психофизиологического катарсиса, особенности которого были сформулированы Аристотелем для драмы. Игра сопровождала всю жизнь первобытного человека, отвечала его насущным потребностям. Поводами к игре могли стать война и охота, моление и необходимость в продолжении рода, похороны и поминки. Вполне закономерно, что в коллективной памяти человечества образ игры запечатлелся как связанный с коренными свойствами бытия. В определенном смысле игра может быть уподоблена жизни, так как она носит самодовлеющий характер, не имея цели за своими пределами. Игра - это такая деятельность, цель которой заключена в самом ее процессе. Вместе с тем игру можно эксплицировать как модель мира в его кризисном состоянии, то есть в такие моменты, когда его развитие подходит к «точкам бифуркации» [3]. Вблизи таких точек флуктуационные процессы рождают целые пучки равновероятных исходов из одной и той же ситуации. Игра тоже содержит для каждого участника и для всех них вместе пучок равновероятных возможностей. Равновероятность альтернативных исходов одного и того же события, реализация одной из альтернатив, воспринимаемая участником как случайная (поскольку является из непознанного причинного ряда) - все это связывает кризисное состояние мир с игрой. Возможно, потому именно кризисные эпохи в истории человечества порождали сентенции и даже целые художественные создания, в основе которых лежало осознание мира как игры, человека - как игрушки богов (Платон, Плотин), мира как театра, а человека как...

4. Халтрин-Халтурина Е. В. Мифотворчество Харриэтты Уилсон и каламбуры Дж. Г. Байрона: романтические игры с русскими фамилиями.

Входимость: 1. Размер: 11кб.

Часть текста: Е. В. Мифотворчество Харриэтты Уилсон и каламбуры Дж. Г. Байрона: романтические игры с русскими фамилиями. Е. В. Халтрин-Халтурина (ИМЛИ РАН) МИФОТВОРЧЕСТВО ХАРРИЭТТЫ УИЛСОН И КАЛАМБУРЫ ДЖ. Г. БАЙРОНА: РОМАНТИЧЕСКИЕ ИГРЫ С РУССКИМИ ФАМИЛИЯМИ. Материалы "круглого стола" в ИМЛИ им. А. М. Горького РАН (5 декабря 2006 года) Россия и русские в художественном творчестве зарубежных писателей XVII – начала XX веков http://www.nrgumis.ru/articles/archives/full_art.php?aid=52&binn_rubrik_pl_articles=253 Английские писатели романтического периода использовали известные имена реально существовавших россиян для придания своим сочинениям особого “шика”, а наиболее предприимчивые графоманы – даже для наживы. Ярким примером тому могут служить мемуары знаменитой куртизанки периода английского Регенства (1811–1820) Харриэтты Уилсон, в которых действительность нерасторжимо переплелась с художественным вымыслом. Можно сказать, что, создав в начале XIX века (ок. 1825 г.) целую серию полу-документальных романов о своей жизни 1 , Х. Уилсон (1786–1845) стала мастером особого жанра: литературного шантажа. Её приукрашенные мемуары были бестселлерами своего времени. Материал для мемуаров у нее набирался с детства:...