Поиск по материалам сайта
Cлова начинающиеся на букву "E"
Показаны лучшие 100 слов (из 332).
Чтобы посмотреть все варианты, нажмите
Несколько случайно найденных страниц
Входимость: 2. Размер: 22кб.
Часть текста: покидать скромного домика на Еврейской улице, где родились ее счастливцы сыновья. Затем я увидел Рейн! Но увидел его весною, когда берега его меньше всего живописны. Я был обманут в своих ожиданиях, как, вероятно, и многие приезжающие сюда туристы. Красивейшим пунктом бесспорно является утес Лорелеи. Главное же украшение Рейна — связанные с ним легенды и чудные песни. Эти зеленоватые волны воспеты ведь лучшими поэтами Германии! От Рейна мы ехали, кажется, трое суток через Зарбрюк, через известковую долину Шампаньи, направляясь к Парижу. Я дождаться не мог, когда мы доберемся до «столицы мира», какою был для меня Париж, все глаза проглядел в ожидании, когда она наконец покажется, спрашивал о ней беспрестанно, и под конец так умаялся, что вовсе перестал спрашивать и доехал до самого бульвара, не подозревая, что я уже в Париже. Вот и все впечатления, вынесенные мною из этого безостановочного путешествия от Копенгагена до Парижа. Немного! А между тем на родине нашлись люди, которые и от такой поездки ожидали какого-то особенного воздействия на мое развитие. Они не думали о том, что взор может и не успеть охватить и усвоить себе представившуюся ему картину тотчас же, как подымется занавес. Итак, я был в Париже, но до того усталый, разбитый, сонный, что даже приискание помещения казалось мне непосильным трудом. Отыскав его в Hotel de Lille, на улице Thomas, близ Palais royal, я...
Входимость: 2. Размер: 18кб.
Часть текста: после же «Фауста» если не Бог (оставшийся после Пролога как бы за кадром), то Мефистофель стал литературным персонажем, а романтизм, продолжив его развитие, превратил его в символ. В романтизме образы Бога и Дьявола обретают новое содержание, они как бы смешиваются и, в соответствии с романтической эстетикой, становятся амбивалентными, неся в себе в одинаковой мере и зло, и добро. Перенеся мировую проблему добра и зла из внешнего мира во внутренний, поглощенные борьбой добра и зла в человеческой душе, романтики продолжали пользоваться христианскими символами для своих этических и мифопоэтических целей. Но таким образом эти символы освободились от своего главного, теологического, содержания. Бог и Дьявол становятся выражением важнейшей категории романтизма - возвышенного. Возвышенное у романтиков - не просто прекрасное, это нечто грандиозное, непонятное, это широта и размах, самоотречение и великолепие, вызывающее у созерцателя благоговейный трепет. Кроме того, возвышенное -как выражение ужаса, страдания, опасности и героизма - связано с высшими проявлениями человеческого духа. Интересно, что до Гете авторы уделяли одинаковое внимание Богу и Дьяволу, представляя их в равной мере ответственными за соотношение добра и зла в мире. Но начиная с гетевского «Фауста» фигура Бога постепенно отходит на второй план. Причина, как нам кажется, в том, что несмотря на периодически возникавшие сомнения в его милосердии и на неразрешимость проблемы его ответственности за существование зла, Бог оставался всеблагой и величественной силой. Дьявол же, благодаря своей греховности, оказался ближе человеческой натуре, и обращение к нему как более понятной сущности, с одной стороны, было в художественном плане интереснее, с другой - менее ответственно. Кроме того, Дьявол в представлении романтиков олицетворял бунт против тирании, это был индивидуалист, восставший против всего мира, утверждающий себя и свою мощь, а главное...
Входимость: 2. Размер: 17кб.
Часть текста: vie. O Rumeurs et Visions! Départ dans l’affection et le bruit neufs. A. Rimbaud 2 Сегодня мы знаем, что Артюр Рембо — одна из точек отсчета, один из источников, которые взметнули в высоту многоструйное древо нашей новейшей Поэзии. От чудесного явления Рембо не отделаться уклончивыми ссылками на язык или национальную принадлежность. Совершенно не важно, что сам поэт особенно ценил историю своих «ancetres gaulois» 3 , как не важно и то, что наша испанская ветвь слишком редко пересекалась с основным направлением его поэтического поиска, в отличие от наших связей с классиками, а позднее — с Бодлером и Малларме. Только нелепый предрассудок смог бы отгородить нас от творчества, которое собрало весь поэтический опыт человека в единый луч. Тем не менее, Испания, кажется, по-настоящему еще не задумалась о такой попытке; редкий из ее молодых поэтов — шквал ненависти разметал их по миру, как кровавые искры фейерверка,— напрямую впитал животворное воздействие Рембо. А если говорить о воздействии косвенном, то вряд ли кто мог избежать его в эпоху предельной поэтической искренности, когда все мы научились отличать дар свыше от простой техники. Сюрреалисты открыто признают его отцовство — вместе с влиянием Лотреамона, который пока еще смутно проступает на нашем латиноамериканском горизонте, но так этого заслуживает. Альберти и Неруда, Алейсандре и Федерико Гарсиа Лорка, а с ними весь еще не сформировавшийся передовой отряд испанских и латиноамериканских поэтов, поэтов Мексики, Аргентины, Кубы,— чувствуют, как в их левой руке отдается кровоточащее сердце Рембо, слышат его ритм, хотя многие из них даже не открывали «Озарений». Суть в том, что Рембо (и в этом его коренное отличие от Малларме) всегда и во всем оставался человеком. Не поэтическая проблема стояла перед ним — то была проблема человеческого...
Входимость: 1. Размер: 136кб.
Часть текста: созидание образа человека есть в то же время его оценка, строящая образ изнутри. От своих оценочных функций никогда никакая литература не могла уйти — ни провозглашавшая высокое бесстрастие писателя (школа Флобера, например), ни перетасовывавшая критерии добра и зла (например, декадентство конца XIX — начала XX века). В смещенном, парадоксальном виде этические критерии действительны были и для позднейшего литературного «имморализма» — поскольку все эти направления предлагали свою модель поведения. Для декадентства категория зла — одна из самых основных и структурных. Декадентство могло прославлять зло, но не могло быть этически безразличным. Оно не могло даже обойтись без понятия греха, и потому декадентство так легко вступало в контакт с догматической религией, казалось бы, ему противопоказанной. Литература сопряжена с этикой, но литература нового времени 1 не воспроизводила однозначно нормы и догмы господствующей этической системы или одной из господствующих систем. Искусство для этого чересчур динамично. В этом отношении особенно показателен классицизм; именно потому, что над ним как будто всецело властвовали нормы — этические, политические, эстетические, логические. Для искусства классицизма нормы имеют глубокое организующее значение (как для романтизма структурное значение имеет борьба с нормами), — но отнюдь не математически точное. Трагедия (высшее из созданного французским классицизмом) изображала людей, пораженных страстями. Согласно нормам мышления XVII века, страсть, противостоящая долгу, добродетели, — это слабость, которая нередко влечет к пороку и преступлению 2. Но ведь именно изображением страсти драматург трогал и восхищал своего зрителя. Восхищение зритель не привносил от себя; оно было задумано автором и представляло собой...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: в окно?" «ДА РАЗВЕ Я КОГДА-ЛИБО ВЛЕЗАЛ К ВАМ ПО ЛЕСТНИЦЕ В ОКНО?» (Ирония и автобиографизм в романах «Евгений Онегин» и «Красное и черное») Об Евгении Онегине Ю. М. Лотман писал: «Механизм иронии составляет один из основных ключей романа» 1 . Своеобразие стендалевской манеры в «Этюде о Бейле» счастливо определил Бальзак: «... что-то невыразимо ироническое и лукавое» 2 . Он как бы шутливо сдается перед трудностью описания загадочного эстетического феномена. Определения иронии в современном словаре терминов («риторический троп», «фигура речи», «форма комического» и др.) слишком общие: в данном случае нужна дефиниция, которая бы отразила не только специфику иронии именно в этих двух романах, но и ее роль в создании структурной целостности произведения. В рабочем порядке примем такое определение: эстетическая категория, вербальная форма комического, предполагающая несоответствие точек зрения автора, читателя и героя по отношению к...