Литература Западной Европы 19 века. Поиск по текстам материалов сайта. Cлово "MAL".

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 6. Размер: 9кб.

Часть текста: пронизана единой тематической артерией и потому представляет организованное целое. Можно даже говорить о системе, поскольку в статьях, дневниках и некоторых письмах ощущается продуманное тематическое стремление. Тем не так уж много. Они выступают удивительно рано, уже в сороковые годы. С первого появления «Fleurs du Mal» и до самой смерти Бодлер едва перешагнул за пределы своего тематического круга. Он гораздо охотней занимался обработкой ранних набросков, нежели сочинением новых стихотворений. Посему рассуждают о неплодотворности. На деле это плодотворная интенсивность, позволяющая расширить и упрочить ранний прорыв или раннее открытие. Это активизирует художественную волю к совершенству, ибо только зрелость формы впервые удостоверяет сверхличность высказанного. Немногочисленные темы Бодлера суть варианты и метаморфозы основной напряженности, которую вкратце можно обозначить как напряженность между идеалом и сатанизмом. Напряженность остается неразрешенной. Но в целом она обладает порядком и последовательностью, присущими каждому стихотворению в отдельности. Два пути будущей лирики здесь еще не расходятся. Неразрешенная напряженность повысится ...

Входимость: 3. Размер: 32кб.

Часть текста: Милевская Флоросемантическая реминисценция из «Цветов зла» Ш. Бодлера в романе Ж. К. Гюисманса «Наоборот» http://www.proza.ru/2009/03/03/60 Публикация в 1857 году сборника поэзии Шарля Бодлера «Цветы зла» стала настоящим событием, с одной стороны – поворотным моментом в истории французской литературы, с другой – судебным процессом, кончившимся для автора суровым приговором, требовавшим изъятия из книги пяти самых острых стихов и выплаты крупного денежного штрафа за оскорбление общественной морали. На защиту Бодлера встали многие его современники – В. Гюго, Г. Флобер (также вовлеченный в судебный процесс за роман «Мадам Бовари» (1857) и подвергнувшийся нападкам обвинителя Э. Пинара), Ш. Сен-Бев, П. Бурже, позднее А. Франс, М. Пруст. Творчество символистов П. Верлена, С. Малларме, А. Рембо само по себе было продолжением школы Бодлера, а значит – поэтическим опровержением судебного вердикта. Но самым ярым сторонником бодлерианства мы бы назвали Жориса Карла Гюисманса (1848-1907), чей роман «Наоборот» 1884 года явился не только манифестом или «Кораном декаданса», как называл его Оскар Уайльд, но и прозаической реакцией на сборник Шарля Бодлера «Цветы зла». Гюисманс делает поэзию Бодлера своим знаменем, моделью, на которую равняется его герой, бежавший от мира и...

Входимость: 2. Размер: 12кб.

Часть текста: армии Жак Опик (1789–1857), сделавший впоследствии блестящую военную (генерал), дипломатическую (посол в Мадриде) и политическую (сенатор) карьеру. В 1832 семья переехала в Лион. В 1833 Шарль поступил в лионский Королевский коллеж; жил в пансионе. По возвращении семьи в Париж в 1836 продолжил образование в Лицее Людовика Великого; снова помещен в пансион, суровый режим которого отчим считал необходимым для воспитания непокорного пасынка. В 1837 написал свое первое стихотворение Несовместимость (Incompatibilité). В апреле 1839 исключен из Лицея за отказ выдать товарища, но уже в августе сдал экзамены на бакалавра. В 1839–1841 слушал лекции по праву в Сорбонне. Сблизился с парижской богемой. В июне 1841 отправлен родителями, желавшими оторвать его от этой среды, в морское путешествие в Индию, однако в сентябре прервал плавание и несколько месяцев прожил на о. Маврикий. В феврале 1842 вернулся в Париж. В апреле 1842, по достижении совершеннолетия, унаследовал отцовское состояние в 75 тыс. франков. C 1843 начал сотрудничать в литературных журналах, в первую очередь как автор обзоров и рецензий о...

Входимость: 2. Размер: 17кб.

Часть текста: сам видел у бабушки патенты на чины, принадлежавшие ее отцу и напечатанные на пергаменте с огромными печатями. С некоторых патентов я смыл текст и употребил их на переплеты; помню: переплел Бодлера Fleur du mal и Paradis artificiels...». Несомненно присутствие Бодлера в ранних сборниках стихов Шенгели. В этих незрелых и подражательных стихах, — недаром автор их больше не публиковал, — бодлеровское влияние выражается большей частью в преувеличении, атмосфере меланхолии и грусти, темах «ужасов города», сновидений-кошмаров, наркотических и алкогольных видений. Вообще, поэзия парнасцев не просто повлияла на Шенгели, но, в определенном смысле, сформировала его творчество и его поэтическую личность. Так, переводы сонетов Ж. -М. Эредиа, по-видимому сделанные в 1916 году (в 1917 он представляет М. Волошину рукопись своих переводов, а затем «шлифует» их, следуя советам старшего поэта), несомненно послужили Шенгели школой мастерства, помогли его творческому взрослению — после «Избранных сонетов» Эредиа он выходит к читателю с уже зрелой «Раковиной» (1918). И Леконт де Лиль, и Теофиль Готье оказались важными для Шенгели именно как учителя поэтической формы, виртуозного владения ею. А Морис Роллина, которого Шенгели тоже переводил, повлиял не слой «фантастического ужасного», который затем своеобразно осуществился в его поэзии. У зрелого Шенгели мы находим родство ...

Входимость: 2. Размер: 21кб.

Часть текста: дис, ... канд. филол. наук. Л., 1953. 8. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994. 9. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М., 1975. 10. Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994. 11. Берлиоз Г. Избранные статьи. М., 1956. 12. Бернштейн Б. М. История искусств и художественная критика // Советское искусствознание’73. М.,1974. 13. Бернштейн Б. М. О месте художественной критики в системе художественной культуры // Советское искусствознание’76. Вып. 1. М., 1976. 14. Бодлер Ш. Лирика. М., 1965. 15. Бодлер Ш. Об искусстве. М., 1986. 16. Бодлер Ш. Предисловие к рассказу Э. По "Месмерическое откровение" // Журналистика: историко-литературный контекст / Под ред. Ю. В. Лучинского. Краснодар, 1999. С. 99-100. (пер. Т. Солодовниковой) 17. Бодлер Ш. Цветы зла. Обломки. Парижский сплин. Искусственный рай. Эссе, дневники. Статьи об искусстве. М., 1997. 18. Бодлер Ш. Цветы зла. М., 1998. 19. Бодлер Ш. Цветы зла. Ростов-н/Д, 1991. 20. Бодлер Ш. Цветы зла. Стихотворения в прозе. М., 1993. 21. Бодлер Ш. Цветы зла. Стихотворения в прозе. Томск, 1993. 22. Бодлер Ш. Э. По. Жизнь и творчество. Одесса, 1910. 23. Болтовская Л. Н. К вопросу изучения творчества Эдгара По (Э. По в России) // Вопросы русской, советской и зарубежной литературы. Вып. 2. Хабаровск, 1973. 24. Брандес Г. Литература XIX века в ее главных направлениях. Французская литература. СПб., 1895. 25. Брюсов В. Я. Литературное наследство. М., 1976. Т. 85. 26. Брюсов В. Я. Дневники. 1891-1910. М., 1927. 27. Буало Н. Поэтическое искусство. М., 1957. 28. Бэлан Ж. Я, Рихард Вагнер. Будапешт, 1973. 29. Вагнер Р. Моя жизнь. Мемуары. Письма. Дневники. Обращение к друзьям. В 4т. М., 1911-1912. 30. Вагнер Р. Статьи и материалы. М., 1974....

Входимость: 2. Размер: 8кб.

Часть текста: Стихи стали больше звучать и меньше высказывать. Звуковой материал языка обрел суггестивную силу. В соединении с ассоциативными колебаниями значений это сообщало стихотворению зыбкую незаконченность. У Брентано можно прочесть: «Wenn der lahme Weber träumt, er webe». Это, собственно, не для понимания, а для сонорной суггестии. Резче, нежели прежде, разделились функции сообщения и организации музыкальных силовых полей. Ведь язык определяет сам поэтический процесс, который развивается за счет скрытых в языке импульсов. Стихотворению предоставили возможность возникнуть из комбинаторики, управляющей тональностями и ритмическими элементами языка, словно магическими формулами. Именно из них, а не из тематического плана может проступить смысл — зыбкий, неопределенный смысл, загадочность коего проявляется не в конкретных значениях слов, а скорее в сонорной энергии и семантических перифериях. Подобная возможность полностью реализовалась в новой поэзии. Лирик превратился в магического оператора. Родство поэзии с магией было установлено в давние времена. Однако пришлось это открывать заново, ибо гуманизм и классицизм уничтожили подобного рода связи. Данное открытие случилось в Европе в конце XVIII века и затем в Америке благодаря теориям Э. А. По. В них отразилась сугубо современная тенденция соединить в поэзии интеллектуализм и архаическое мировоззрение. Слова Новалиса касательно сочетания математики и магии в поэзии — симптом такой современности. Мы найдем эти понятия (или весьма похожие) от Бодлера до...

Входимость: 2. Размер: 5кб.

Часть текста: высказываний Бодлера на эту тему, так как они дополняют и уточняют весьма аналогичные размышления Э. А. По. Эдгар По был единственным поэтом вне пределов Франции, на радикальный манер разделившим лирику и сердце. Он выдвинул энтузиазм в качестве субъекта лирики, не имеющий, впрочем, ничего общего с личным переживанием или с «the intoxication of the heart». Скорее он предполагал общий порыв, общую настроенность, называя это иногда «душой», чтобы в принципе дать какое-либо название, однако, добавляя всякий раз: «нет, не сердце». Бодлер повторил это буквально, варьируя с собственными формулировками. «Впечатлительность сердца не способствует поэтической работе», в противоположность «эмоциональным возможностям фантазии». Здесь надо учесть, что Бодлер понимал фантазию как интеллектуально управляемую активность — об этом несколько дальше. Подобное понимание объясняет процитированную фразу. Персональной чувствительностью дóлжно пренебречь в пользу проницательной, озаренной фантазии, способной лучше решить трудные поэтические задачи. Девиз Бодлера гласит: «Моя проблема — внечеловеческая проблема». В одном письме он говорит о «сознательной безличности моей поэзии», имея в виду: его поэзия может выразить любую предрасположенность сознания, особенно крайнюю. Слезы? Да, но «не от сердца идущие». Бодлер оправдывает поэзию в ее тенденции нейтрализовать сердце как эмоциональное средоточие личности. Еще все это не очень определенно, еще ощущаются традиционные представления. Но тем не менее уже распознается историческое движение к нейтрализации личности и дегуманизации лирического субъекта. Постоянно чувствуется у Бодлера воля к деперсонализации — позднее, у Т. С. Элиота и других, это станет предпосылкой для точности и самоценности поэтического дикта. Почти все...

Входимость: 2. Размер: 5кб.

Часть текста: поискать в его произведениях наиболее часто попадающиеся слова. Слово выдает преимущественный интерес». В этой фразе Бодлера есть предпочтительный принцип интерпретации. Его можно использовать и для трактовки самого Бодлера. Строгость его духовного мира, постоянность немногих, но интенсивных тем разрешают прочитать нечто радикальное в постоянно встречающихся словах. Это ключевые слова. Без труда они разделяются на две противоположные группы. На одной стороне: тьма, бездна, ужас, пустота, плен, холод, черное, гнилое... На другой: порыв, лазурь, небо, идеал, свет, чистота... Почти в каждом стихотворении проходят эффектные антитезы. Часто они сталкиваются в тесном пространстве, образуя лексические диссонансы: «низкое величие», «волшебное гниение», «заманчивый кошмар», «черное и дивное». Соединение обычно несоединимого называется «оксимороном». Эта старинная риторическая фигура служит для выражения сложных душевных состояний, чрезвычайно распространена в поэзии Бодлера и является одной из ключевых фигур основного диссонанса. Поэтому Бабу — один из друзей поэта — хорошо сделал, связав ее с названием: «Fleurs du Mal». За упомянутыми словесными группами таятся христианские рудименты. Бодлер немыслим без христианства. Но он более не христианин. И вовсе не из-за своего пресловутого «сатанизма». Преданный сатане еще несет христианские стигматы, хотя это нечто совсем иное, чем христианская вера в спасение. В сжатой формулировке сатанизм Бодлера есть преодоление животного (и, следовательно, банального) зла с помощью зла изысканного, продуманного с целью прорыва в идеальное. Отсюда жестокости и перверсии «Fleurs du Mal». В «жажде бесконечности» природа, юмор, любовь деградируют к демоническому, чтобы в трещинах, в...

Входимость: 2. Размер: 95кб.

Часть текста: его "Эринии" Иннокентий Анненский. Леконт де Лиль и его "Эринии" Серия "Литературные памятники" Иннокентий Ф. Анненский "Книги отражений", М., "Наука", 1979 I В Люксембургском саду, в Париже, вот уже десять лет красуется статуя Леконта де Лиль, а между тем не прошло и пятнадцати со дня его смерти. Очень знаменательный факт, особенно ввиду того, что поэт никогда не был популярен даже между парижан. Есть поэтические имена, вокруг которых долго после того, как они перешли в надгробие, все еще кипит вражда. Бодлер умер сорок, а Гейне целых пятьдесят лет тому назад, но историку одного из этих поэтов и в наши дни недостаточно вооружиться грифелем и свитком своей музы - он, должен обладать еще мускулами Одиссея, чтобы унести к себе неопороченным мертвого героя. Не таково имя Леконта де Лиль. Оно сделалось историческим еще при жизни поэта, а теперь ретроспективно творчество знаменитого креола кажется нам чуть что не планомерным. Когда в 1852 г. скромный учитель уже на 35 году от рождения впервые выступил со сборником "Античных поэм", то не кто иной, как Сент-Бев {1}, отметил в новой книге замечательные стихи. Перед читателями был уже вполне готовый поэт. Позднейшей критике оставалось только углублять и оттенять в нем черты, раз навсегда намеченные автором "Новых понедельников". Это были: 1) широта изображения; 2) идеалистический подъем и, наконец, 3) удивительный стих, который лился у нового поэта непрерывным, полноводным, почти весенним потоком, ничего не теряя при этом из своей плавной величавости. Сент-Бев обратил, между прочим, внимание на одну пьесу Леконта де Лиль, и я не могу не выписать здесь же хотя бы двух заключительных ее строф, с такой проницательностью критик в первой же книге африканца напал на ключ ко всему, что он писал потом: Mais si, desabuse des larmes et du rire, Altere de l'oubli de ce monde agite, Tu veux, ne sachant plus pardonner et maudire,...

Входимость: 2. Размер: 40кб.

Часть текста: времени преобладавшие в отечественном литературоведении относительно творчества Бодлера и Руссо, то эти два автора предстанут как антагонисты, прежде всего в трактовке восприятия ими природы, а вслед за этим и в понимании человека между добром и злом. Но если, игнорируя ставшие привычными клише, заново и непредвзято перечитать некоторые траницы из произведений обоих писателей, можно увидеть, что они связаны невидимыми, но ощутимыми нитями и что импульс к «диалогу» между ними возникает скорее из общности существенных нюансов мыслей, воплощенных в «Цветах зла», с идеями Руссо, чем из кардинальных расхождений между ними. С самого начала и на протяжении всего столетия имя Руссо звучит постоянно, идет ли речь о восприятии природы, о цивилизованном человеке и его отношении к добру и злу, об исповедальности в литературе или о самовыражении «маленького» человека. «…Мы не только недостойные дети благородного Рене, но и Ŕ- что гораздо более очевидно - внуки мещанина Руссо» [14: 336], - говорит о современных писателях и о себе самом Сент-Бев в статье об «Исповеди», объясняя это тем, что Руссо как никто другой из писателей ХУШ столетия выразил «совсем по-новому- с большою силою и страстной логикой те смутные мысли, которые уже шевелились и готовы были появиться на свет» [14: 327]. Одна из заслуг Руссо перед французской литературой, по убеждению Сент-Бева, в том, что Руссо «первым заговорил о зеленой листве», т. е. раньше других обратил внимание к живой природе, глубоко чувствует ее и...

Поиск по материалам сайтаCлово "MAL"

Поиск по материалам сайта
Cлово "MAL"