Соколова Е. А. Творчество Шарлотты Бронте.
Черты историзма в романе Шарлоты Бронте «Шерли»

Черты историзма в романе Шарлоты Бронте «Шерли»

Шарлотта Бронте принадлежит к тем писателям, у которых драматизм собственной судьбы совпадает с общим содержанием их творчества и судьбами вымышленных ими героев. Наиболее ярко это проявилось в зрелый период, когда она стала писать, основываясь на реальных фактах действительности и типических чертах современной ей общественной жизни. Писательское мастерство Бронте развивалось в годы ожесто­ченной борьбы и экономических потрясений, стремительно менявших привычный облик старой Англии. Ее творчество характеризует обращение к актуальным темам, сострадание униженным и угнетенным. В центре ее романов, как правило, оказывается нелегкая судьба героини (в которой просматриваются и автобиографические черты, и авторский идеал), смелой, мыслящей, искренней девушки, сопротивляющейся беспощадным жизненным обстоятельствам.

Протест и возмущение стали главным побудительным мотивом твор­чества Бронте. Они питались, с одной стороны, её собственными жизнен­ными трудностями – об этом написана значительная часть науч­ных и популярных книг о Бронте, а с другой – понимание несовер­шенства современного ей общества. Примером тому служит третий роман Шарлотты Бронте «Шерли», написанный в 1849 году, через 2 года после выхода в свет ее знаменитой книги «Джейн Эйр».

«Шерли» посвящен событиям луддитских восстаний, в его сюжетной ос­нове лежит социальная борьба, синтезируются основные социальные про­тиво­речия Англии в начале XIX века. При этом автор стремился при­дать книге по возможности злободневный характер: «Шерли» стала свое­­образным художественным откликом на чартистские волнения, со­тря­сав­шие страну в 1830-е и 1840-е годы. Хотя писательница повествует о событиях почти сорокалетней давности (1812 год), тем не менее, в карти­­нах луддистских восстаний угадываются современные автору соци­альные потрясения, также нередко приводившие к погромам и разрушениям.

«открыла» Гарриет Мартино, опубликовав свои «Картинки политической экономии» (1832). О взаимоотношениях между рабочими и промышленниками повествовали романы Бенджа­мина Дизраэли «Сибилла, или две нации» (1846), Элизабет Гаскелл «Мери Бартон» (1848), Чарльза Кингели «Дрожжи» (1848-1849), очерки Каролины Боулз и Каролины Нортон, и многие другие. Обилие подобных социально-критических произведений о противо­стоянии классов было порождено многими причинами, в том числе чартист­ским движением, возникшим в результате ухудшившегося положения трудящихся, обострения борьбы рабочих и промыш­ленников, которое создавало угрозу революции. С одной стороны, начинается подъем экономики и стабилизации английского буржуазного строя, наступившей после полных драматизма событий промышленной революции и тяжкой массовой нужды во время политических реформ. С другой стороны, растет самосознание нового рабочего класса и его противостояние промышленникам и фабрикантам.

В 1830-е годы усиливается экономический кризис в промышленных районах Англии, поднимается волна стачек, растут политические вол­нения. Пришедшие к власти виги направили главные усилия на успоко­ение волнений и разработку проекта парламентской реформы. Они счи­та­­ли, что реформа спасет страну от угрозы революции. Принятая в 1832 году, она изменила порядок выборов в парламент: количество парла­мент­ских мест было сокращено в сельских районах и мелких избира­тель­ных округах, расширено в крупных промышленных центрах. Этот ход помог увеличить число представителей буржуазии в парламенте и лишить землевладельческую знать монополии в политической жизни. Фактически политическая власть была передана промышленной буржу­азии, и Англия открыто стала на путь буржуазно-демократического развития. Но политическая победа буржуазии не принесла сколько-нибудь заметного облегчения рабочему классу и сельским жителям. Разоча­рование было тем больше, что реформе предшествовала длительная аги­та­ция, обещавшая рабочим новую эру процветания после победы нового избирательного закона.

Недовольство простого народа усилил закон о бедных, принятый в 1834 году. До этого года церковные приходы содержали семьи бедняков, оставшихся без работы. Массы разоряемых крестьян и ремесленников за­дер­живались в приходах, где им не грозил голод. Правительство, борясь с безработицей, реформировало систему общественной помощи бед­ным: выдача пособий прекратилась, а лица, оставшиеся без работы и обращавшиеся за помощью, помещались в специальные работные дома. В них на грани голода, выполняли многочасовую (порой бессмыслен­ную) работу, подчинялись суровому режиму, похожему на тюремный. Мужей разлучали с женами, так как организаторы работных домов сле­довали идее Мальтуса, английского священника и философа, о «естест­вен­ном» регулировании численности народонаселения, согласно ко­то­рой бедняги не имели права на продолжение рода. Острой критикой порядков, существовавших в работных домах, стал роман Диккенса «Оливер Твист».

Не имея возможности принудить владельцев улучшить условия труда на фабриках, правительство делало все возможное, чтобы заставить бедняков предпочесть любой труд на фабрике работным домам. Считается, что «жестокое лекарство от ужасной болезни», как назвал закон о бедных 1834 года английский историк Тревельян, было необходимо, чтобы спасти общество. Но «хирургический нож» применяли без анестезии». 1

Жестокость закона, разочарование рабочих в реформе, усиление социальных бедствий привело к возникновению чартизма – организованного политического движения английских рабочих за новую хартию (чартер), гарантирующую их права.

– единственный источник богатств в стране, а право пользоваться его плодами принадлежит только тем, кто трудится. Чартистское движение имело цели и интересы, противоположные целям и интересам имущих классов. Политическая программа чартистов предусматривала радикальное переустройство общества и, прежде всего – всеобщее избирательное право. Чартизм способствовал осуществлению некоторых требований народа. Так, было введено фабричное законодательство, отменены хлебные законы, запрещавшие в интересах землевладельцев ввоз хлеба из-за границы, завоевано право на свободу слова и «проведены другие демократические преобразования, создавшие необходимые условия для нормального развития общества в период крупного машинного производства». 2 Движение прекратилось после некоторых перемен в экономике, которые несколько улучшили положение трудящихся.

Общественные и политические последствия чартистских событий оказали немалое воздействие на развитие Шарлотты Бронте. Чартистское движение не могло не волновать писательницу, которая, несмотря на затворническую жизнь, была восприимчива к современным историческим и литературным процессам. С одной стороны, будучи воспитана в духе консерватизма, автор «Шерли» не одобряла революционных восстаний. С другой стороны, осуждая угнетенных за насильственные действия, Бронте сочувствовала их обездоленности, понимала, что с ними обходятся жестоко и несправедливо. На страницах романа она заявляет, что «каждый человек имеет свою долю прав». «Шерли» охватывает важные социальные и эстетические темы ее времени: противостояние бедняка и общества, взаимоотношения рабочего и фабриканта, судьбы детей бедняков, положение женщины, унизительная зависимость труженика от работодателя.

Несмотря на злободневность тематики романа, с одной стороны, и изображение исторического прошлого своей страны с другой, «Шерли» нельзя назвать целиком историческим романом. Бронте была далека от представлений об исторической обусловленности литературного процесса, об отражении в нем развития общества. В отличие от авторов романов, признанных историческими, в частности, от Вальтера Скотта, писательница не ставит целью изобразить быт, помыслы, чувства людей прошедшей эпохи, не стремится ее воссоздать, показывая, как мыслили и говорили представители исторической эпохи. У нее были иные задачи: она пытается разобраться в причинах луддизма, стараясь при этом представить жизнь и события «в откровенном свете реальности».

Описывая период наполеоновских войн и тяжелого экономического положения Англии того времени, крайнего угнетения бедного люда, Бронте стремится проникнуть в нравы и духовную жизнь народа, старается следовать исторической правде в изображении крупных политических и экономических событий начала XIX века. Это дает основания говорить о чертах историзма в крупном «социально-бытовом» романе «Шерли».

Создавая эту книгу, писательница в некоторой степени использовала опыт и традиции исторических романов Вальтера Скотта, творчеством и гением которого она восхищалась и высоко ценила. В романе «Джейн Эйр» есть сцена, в которой героиня читает поэму Скотта «Мармион» и восторгается ею, как и вообще породившим ее «золотым веком» современной литературы. Читая «Мармиона», Джейн Эйр забывает о буре в упоении его музыкой. 6 Можно предположить, что ей вспомнились его проницательные наблюдения и она возвращалась к ним в плане новых задач.

«Шерли» она пользовалась приемами исторического метода, выработанного Скоттом, и стремилась к скоттовскому преодолению традиционного деления художественного материала на историю и вымысел. По отношению к «Шерли» справедливы слова Реизова о Скотте: «… отделить «правду» от «вымысла», то, что автор взял из «подлинных» документов, от того, что он привнес своего, в документах отсутствующего… по существу невозможно, потому что правда и вымысел, история и роман составляют в них нерасторжимое единство. 3 Стараясь следовать заимствованным из документальных фактов, она допускала и вымысел, этим фактам не противоречащий и, напротив, их ярко дополняющий.

жизни Англии в 1812 году.

Будучи склонной придавать большое значение социальным и политическим движениям прошлого, Бронте выбирает для своего романа кризисный момент исторического развития – восстание луддистов, исторический конфликт, в котором воплотилась борьба классов в острый период развития английского общества, борьба крупных политических и социальных сил. Этот конфликт воплотился в конкретных исторически значительных событиях, изображенных писательницей в «Шерли».

Бронте показывает, как исторические события подчиняют себе героя и изменяют его, не столько сами моменты восстания и столкновений, сколько их влияние на судьбу четырех главных героев «Шерли» - фабриканта Роберта Мура, помещицы Шерли, племянницы священника Каролины Хелстоун, гувернера Луи Мура. Каждого из героев и крупных персонажей книги можно назвать носителем собственной жизненной и социальной философии, сталкивающейся с действительностью, разрушающейся (Роберт Мур) или крупнейшей (Шерли) в ходе этого столкновения. Бронте описывает лишь несколько крупных событий, но главное внимание уделяет не социальным последствиям основных событий, а обусловленной ими внутренней жизни героев.

Так, рисуя конфликт рабочих с фабрикантом, Бронте «крупным планом» показывает среду фабрикантов во главе с Робертом Муром. Умный, дальновидный, в сущности добрый и нравственный человек, вполне заслуживающий любовь Каролины, он под влиянием обстоятельств, становится весьма жестоким и далеко не благородным: увольняет рабочих, обрекая их на нищету, жестоко подавляет восстание собственных рабочих, отвергая любовь Каролины, и собирается жениться «на деньгах». Его ожесточение вызвано сопротивлением рабочих, разрушивших его машины. Оно провоцирует восстание рабочих.

новоприобретенные. В погоне за деньгами, редкими в трудное кризисное военное время, он рассчитывает рабочих и нанимает детей, которые делают работу взрослых за меньшую плату. Он жестоко расправляется с теми рабочими, которые сломали и утопили в болоте выписанные им машины. Образ Мура исторически детерми­нирован. Он утверждает, что если будет разорена фабрика, а его самого убьют, то вырастет новая, большая фабрика, и придет другой, более жестокий хозяин. Бронте подчеркивает, что корыстолюбие Мура типич­но для буржуазии вообще: «Из всех национальных свобод им нужна толь­ко свобода торговли», – звучат слова в романе.

Однако, поставив Мура в сложную обстановку кризиса, конкуренции, наделив его неукротимой энергией, Бронте в некоторой степени оправдывает его как носителя промышленного прогресса. Если бы не свойственная ему сила противостояния, он был бы выброшен из игры. В фи­нале романа он морально возрождается, возвращается к утраченным во время подавления восстания нравственным идеалам. Все это происходит после неудачного покушения на него: пролежав несколько не­дель со смертельной раной, он перед лицом близкой гибели проходит через некое моральное очищение и обретает более гуманный взгляд на вещи.

Мур представляет собой человека, который пытается навязать истории, обществу и отдельным лицам свое собственное представление о личном счастье, общественном благе и справедливости. Это объединяет его с такими персонажами Скотта, как Норна в «Пирате», Альберик Мортемар в «Талисмане», Кристиан в «Певерине Пико». Очевидно, Бронте строит поведение Мура по скоттовской схеме, заставляя его, подобно героям Скотта, в конечном счете, раскаяться.

Важно, что Бронте понимала закономерности, создавшие тип Роберта Мура, понимала неумолимость и безжалостность увлекающей его борьбы. Тем самым можно сказать, что она пыталась вникнуть в исто­ри­че­ские особенности эпохи, её нравов, традиций, уклада жизни, об­щественных отношений, в её воздействие на психологию одаренных ин­ди­­видов. Бронте соединяет деятельность Мура с луддитским вос­ста­нием. Мур принимает участие в борьбе с луддитами, возглавляет ее и в связи с событиями определяет свой путь: будучи разорен во время наполеоновской кампании, он пытается поправить свои дела и выписы­вает «рамы» – приспособления, заменяющие несколько рабочих рук. Ра­бо­чие с фабрики Мура уничтожили их. Мур старается найти виновных, наказать их, отражает первую волну восстания. Герой Бронте, как и герои Скотта, вторгается в эпоху, подобно бурно действующей силе, сохраняет свою точку зрения и, что немаловажно, нравственную свободу, без которой Скотт (и все романтики) не представляли человека.

совести. Шерли стоит в стороне от борьбы, но и ее образ обусловлен эпохой и ее экономические интересы ясно определены автором. Она представляет собой утопический идеал Бронте – мечту о «добрых фабрикантах». Шерли обладает организаторскими талантами и неуемной энергией: благодаря ее деятельности улучшается мате­риальное положение рабочих, изменяется в лучшую сторону соци­альный порядок. В эпилоге Бронте рисует картину промышленной идиллии: богатое, развитое предприятие, обеспечивающее всех же­лающих работой, окружено городом, где живут рабочие, опекаемые Шерли и ее подругой Каролиной, женой Мура. В токай идиллической картине чувствуется сильное влияние Роберта Оуэна и, очевидно, через Жорж Санд, французских утопистов.

­ствен­ности раскрывается авторская позиция: Бронте осуждает восстание и на­си­лие, с ним связанное, но сочувствует положению рабочих и понимает не­обходимость им действительно помочь.

Шерли стала активной сюжетной героиней в романе, она становится главным связующим звеном между персонажами и центром внешних событий. Однако и сама по себе она представляет значительный инте­рес: воплощает авторский идеал, сознательно выбирает свой путь и, следуя моральным убеждениям, противостоит злу, деспотизму, корысти. Она не идет за событиями, как Каролина, а становится их участницей, вы­пол­няя при этом функцию примирителя, предлагает пути к примирению Мура и рабочих, находит разумный компромисс.

Роберта Мура и Шерли Киллдар объединяет нравственная ответ­ственность за то, что они делают и думают. При создании их образов Бронте использует разработанный Вальтером Скоттом принцип истори­че­с­кого детерминизма. Герои, каждый по-своему, решают трудную нрав­­ственную и вместе с тем политическую проблему и находят выход в ком­промиссном соглашении между трудом и капиталом. Шерли и Мур – ге­рои-деятели, реализующие возможности своего выбора. Они власт­ву­ют над событиями и определяют развязку исторического конфликта. Она самостоятельно и в выборе друзей, спутников жизни и т. д. Так, богачка Шерли выходит замуж за своего бывшего учителя, бедняка Луи Мура, брата Роберта, а он женится на Каролине, бедной невестке.

«Шерли» совершает, подобно героям Скотта, не только «одновременно случайно и закономерно совпадая с вектором развития конкретной исторической ситуации»4; они руковод­ствуются соображениями нравственности и морали. Так, Роберт Мур рас­ка­ивается в былом эгоизме, жестоком обращении с рабочими, в стремлении к накопительству любой ценой, в том числе ценой отказа от любви (он делал предложение нелюбимой, но богатой Шерли). Во время восстания рабочих он получает тяжелое ранение. Рана «исцеляет» его от буржуазного стяжательства. Бронте показывает, как на грани жизни и смерти Мур пересматривает свои взгляды и отказывается от былых заблуждений. На мой взгляд, это превращение Мура малоубедительно. Труд­но поверить в такую радикальную трансформацию. Однако Бронте пы­тается обосновать ее тем, что жестокость не была органически при­суща Муру и возникла только от его ощущения безнадежности своего материального и социального положения.

Частная, индивидуальная сфера, представленная Муром и Шерли, ста­ла своеобразной моделью исторической эпохи. Бронте использует зна­ме­нитую скоттовскую «парадигму», когда частное, индивидуальное раскрывает особенности исторического периода. Отношения Мура, Шерли, Каролины, священника Хелстоуна, луддитов в романе пред­ставляют модель не только Англии, но и Европы, всего мира. Недаром после сцены восстания Бронте рисует Мура, размышляющего о Наполе­оне. Его размышления переходят в авторские рассуждения о Наполеоне и Кутузове: «Этим летом Бонапарт на щите: он идет со своей ратью по рус­ским лесам и полям. С ним французы и поляки, итальянцы и дети Рей­на – всего шестьсот тысяч солдат. Он движется на древнюю Москву, но под стенами древней Москвы его ждет суровый русский воин! Он бес­страшно ожидает неотвратимую лавину. Он верит в снежные тучи своей зимы. Безбрежная пустыня, ветры и метели уберегут его; Воздух, Огонь и Вода помогут ему». 5

­­соб изображения исторического процесса в ранних романах Скотта («Уэверли», «Пуритане»): события господствуют над героями, история ху­дожественно воспроизводится как цепь следующих друг за другом стол­кновений как религиозного характера (Мур – священник Хелстоун), так и социально-экономического (восстанию луддистов), и нрав­ствен­но­го (отношение Мура к любящей его Каролине и на­следнице Шерли).

Однако в романе есть героиня, которая не принимает непо­сред­ственного участия в исторических событиях. Такова Каролина Хел­сто­ун. Все события происходят вокруг нее, на ее глазах, но она не ста­но­вит­ся, как Мур и Шерли, их непосредственной участницей. Она сто­ит в сто­ро­не от главной схватки и живет только личными инте­ресами. Однако она все же связана с исторической жизнью страны. В своей пассивности, в обособленности от своего окружающего, в отчуж­денности от эпохи Ка­ро­лина все же – порождение именно этой эпохи. Конкретные исто­рические события заставляют ее отличаться от Дей­стви­тельности и по­сту­пать так, а не иначе: Каролине запретили по со­ображениям рели­гиозного и политического характера встречаться с Робертом Муром (он – полуфранцуз, поклонник Наполеона, а дядя Каролины – про­тестантский священник Келстоун, крайне отрицательно от­носящийся к На­по­леону). Это обстоятельство усиливает любовь Каролины и ее тоску. По­ни­мая, как выгоден для Мура брак с Шерли, она покорно отказывается от своих притязаний на его сердце. Восстание ее пугает, Каролина становится сильной лишь в присутствии ободряющей ее Шерли.

­номической стороной книги и сюжетной романтической историей, на пер­вый взгляд, не совсем удачно связанных: бедная, неприметная пле­мянница пастора любит богатого, энергичного фабриканта, безус­лов­но, до­­с­­тойного ее любви, но целиком сосредоточенного на своих финан­со­вых успехах. Создается впечатление, что автор углубился в ее любов­ные огор­чения, переживания, словом, в личную драму своей героини. Ме­ж­ду тем ясно ощутимо, что эта сугубо личная и глубоко анализируемая интимная драма неразрывно связана с проблемами того времени, той эпохи: бедность Мура, вызванная промышленным кризисом и войной, послужила причиной, побудившей его отвергнуть любовь Каролины.

Таким образом, судьба девушки безусловно зависит от социальных от­но­шений. Эта зависимость придает образу Каролины трагичность: она – су­щество, созданное для более высокого жребия, и в то же время она обусловлена конкретными обстоятельствами, не дающими ей воз­можность проявить себя. Каролина относится к тем героиням Бронте, которые обладают внутренней силой; внешне кроткая и молчаливая, хрупкая, она находит в себе силы внутренне сопротивляться об­сто­ятельствам, она полна достоинства и уверена в том, что смогла бы быть настоящей личностью, живущей полнокровной жизнью и при­но­сящей поль­зу окружающим. Однако при кажущейся внутренней независимости от конкретных социальных факторов – она не свободна от них, положение ее незавидно: ей не позволяют применять свои силы на пользу людям, запрещают быть учительницей, запрещают проявлять себя как самостоятельную личность.

Обладающая душевной утонченностью, жертвенностью, необыкновенной чуткостью – словом, всеми высшими свойствами прекрасной души, она в то же время находится в тисках горькой необходимости, созданной социальными условиями. Бронте показывает переживания героини как чувства, которого сковывают безжалостные об­стоятельства, носящие социальный характер; они ставят Каролину в до­вольно жалкое положение отвергнутой, непонятой, одинокой. Безысходное одиночество героини связывает книгу с романтической тра­дицией, но одиночество героя-романтика носит принципиальный, отвлеченный характер, а Каролина и другие героини Бронте (Джейн Эйр, Люси Сноу) одиноки не вообще, а в конкретном, заданном мире, и причины их одиночества известны – они обусловлены общественным устройством; общество, основанное на социальных привилегиях, «от­тал­кивает» от себя прекрасные души, живущие в согласии с нрав­ственными принципами. Таким образом, романтическая тема одино­чества получает в «Шерли» социальную, реалистическую мотивировку.

­тельную душу, что едва не приводят Каролину к смерти. Между тем Бронте избегает показывать внешние проявления чувств; положение героини усугубляется тем, что она их вынуждена скрывать, таить то, что происходит в ее душе. Писательница мастерски передает сочетание внеш­него спокойствия и внутренней мучительной бури чувств, – это одно из художественных завоеваний Шарлотты Бронте.

­будить читательский интерес внешними деталями. Её не интересуют под­робности быта в начале века. Она сосредоточивает внимание на ха­рак­­­терах, чувствах, страстях. Она убеждена, что страсти и чувства одина­ковы всегда. Вслед за Скоттом, но гораздо более пристально и вни­мательно, она пытается правдиво изобразить природу человека, уга­дывает и запечатлевает художественную правду о его чувствах, которая составляет содержание жизни.

Как известно, художественная правда исторического романа отли­чается от исторической правды тем, что она с меньшей точностью вос­прои­зводит детали с большей – сущность эпохи (Б. Г. Реизов). Каролина – яркий пример такой художественной правды. Она – единственная Ге­ро­иня, чувства которой так обнажены, так психологически достоверны, так типичны для своей эпохи, что судьба ее воспринимается как судьба любой другой девушки ее времени и положения. В описании жизни Каролины почти совсем отсутствуют исторические приметы и детали, но ее чувство к Роберту Муру более живо и правдоподобно, чем много­летняя любовь Шерли к Луи, ее печаль более верна, чем выходки Шер­ли, продиктованные борьбой со своим чувством.

Как ни интересны исторические свидетельства и суждения Шарлотты Бронте, однако наибольшей читательский интерес представляют ее на­блю­дения над внутренней жизнью персонажей. В этом смысле особенно увлекательна любовная драма Каролины Хелстоун, ее кроткая по­кор­ность судьбе, борьба с собственным чувством и радость ее победы. Ли­ризм, неотделимый от ее облика, составляет органичную, новую, ори­ги­нальную часть романа.

В своем стремлении показать правду человеческих чувств и правду ис­­то­рии Бронте не обходит стороной и противников Мура – рабочую мас­­су. Ни один исторический конфликт не обходится без участия масс, боль­­ших групп людей, главным образом из народа. Для концепции про­шлого художественный показ их имел первостепенное значение. «Групповой портрет массы» ввел в литературу В. Скотт. Эта новация по­могла разъ­яснить смысл конфликта, его социальную направленность. По-видимо­му, Бронте подражала Скотту, пытаясь создать такой групп­повой портрет в «Шерли». В этом романе люди показаны в момент во­ору­женного восстания. Выразительные внешние детали передают на­род­ный харак­тер движения. Бронте пытается создать собирательный об­раз на­рода, взя­в­шего в руки оружие. Народ в «Шерли» – активная сила, про­­яв­ля­ющаяся в совместных действиях. Бронте старается передать то об­щее, что присуще всем людям, объединившимся, чтобы отстоять свои ин­­тересы. Бронте так описывает сцену осады фабрики Мура:

«– Они наступают! – воскликнула Шерли. – Смотри, как упрямо идут вперед! У них есть настойчивость, – не скажу чтобы мужество, потому что когда сто человек нападают на десятерых, это еще не храбрость, но… – Здесь Шерли понизила голос. – Но страданий и отчаяния у них хоть отбавляй, и это их подстегивает и толкает. (…)

Треск, звон, лязг прервали их шепот. Град камней обрушился на весь широкий фасад фабрики, так что осколки стекла и куски свинцовых переплетов вылетали разом из всех оконных проемов. И тотчас вслед за этим прозвучал клич, боевой клич северной Англии, Йоркшира, Вест-Райдинга, – клич мятежных Вест-Райдингского округа. (…) на дворе фабрики творилось нечто ужасное, какая-то сумятица, свалка, отчаян­ные атаки и беспорядочные отступления. Весь двор и сама фабрика были охвачены этой битвой во мраке. Стрельба почти не прекращалась, а в коротких промежутках слышались крики, стоны, шум, борьбы и топот. Нападающие явно стремились ворваться в здание фабрики, а оборо­няю­щиеся – отбросить их. Слышно было, как главарь мятежников крикнул: «Заходи сзади, ребята!»5

В массе Бронте выделяет отдельные лица, наделенные инди­видуальной характеристикой. Возможно, этому приему она также учит­ся у Скотта: «В «Пуританах» на общем фоне восставших масс выделя­ются проповедники Мак-Брайер и Аввакум Многогневный. У Бронте это Моисей Барраклу и Уильям Фаррен, объединенные гневом и ненавистью. Эта сцена воссоздана Бронте с большой силой и явно со­отне­сена с массовыми политическими движениями ее времени. Но соз­данный ею «групповой портрет» малоубедителен, особенно в сопоставлении с красочными картинами масс, нарисованными Скоттом.

Шарлотте Бронте больше удается «персонификация». Будучи по своим взглядам противницей революционных действий, Бронте создает отрицательный образ рабочего-луддита Моисея Барраклу, пьяницы и жулика, который говорит о миролюбии, а сам сеет раздоры и распри, призывает рабочих взяться за оружие из собственных темных побуждений: «… широкоплечий мужчина, весьма приметный не только из-за своего хитрого лица и лукавых кошачьих глаз, но и благодаря деревянной ноге и костылю; губы его беспристрастно кривились, словно он все время исподтишка усмехался, да и весь его облик не производил впечатления искреннего, честного человека».

«– Хороши вы, нечего сказать, – хлад­но­кров­но продолжал Мур, - даже не считаете нужным скрывать от меня, что вы отъявленный лицемер и мошенник; что ваша профессия – плу­товство; грубо играя свою шутовскую роль, вы рассчитываете меня поза­ба­вить и в то же время одурачить людей, которые пришли вместе с вами». 5

­тивопоставляет мошеннику Барраклу Феррена, лучшего пред­ставителя рабочих. Он доведен до отчаяния нищетой и равнодушием Мура к судьбе уво­ленных им рабочих. «Для бодрости он принялся насвистывать веселую песенку, однако из его серых глаз скатились по щекам и упали на порог две крупные слезы, куда больше похожие на «первые капли грозового ливня», чем кровь, сочащаяся из раны гладиатора. Он вытер глаза рукавом и, поборов отчаяние, серьезно задумался». 5

Бронте подчеркивает, что не рабочие управляли событиями, а события стихийно управляют ими, их действиями и поведением. Объективные обстоятельства почти не оставляют им выбора. Таким образом, в своем романе писательница пытается воссоздать картины недавних исторических событий, используя и достижения романтической эстетики, и принципы историзма, разработанные Вальтером Скоттом, и приемы создания реалистического художественного мира с типичными образами, типичными обстоятельствами и социальными конфликтами.

Следуя открытиям Скотта в области исторического романа, Бронте соотносит переломный период в истории и судьбы отдельных людей. Она показывает, как исторические события влияют на героев и изменяют их внутренний мир, который всегда оставался главной сферой внимания писательницы: в основе трагической судьбы ее героев всегда лежит неприглядная конкретно-социальная ситуация.

1 Тревельян Д. М. Социальная история Англии. – М., 1959. – С. 538.

– С. 36.

3 Реизов Б. Г. Творчество Вальтера Скотта. – М., 1965. – С. 306, 13.

– Пермь, 1990. – С. 38.

5 Бронте Ш. Шерли. – М., 1963. – С. 607, 331, 136, 141.

6 Бронте Ш. Джейн Эйр. – М., 1991. – С. 425,427.