Чарльз Диккенс (1812-1870)
Чарльз Диккенс родился в 1812 году. Его отец - Джон Диккенс был мелким служащим портсмутских доков. В 1820 Чарльза и его сестру Фанни отдают в частную подготовительную школу Уильяма Джайлса. Он увлекается чтением, кукольным театром, сочиняет трагедию «Миснар, султан Индии».
В 1823 Чарльз один едет в Лондон (куда перебрались его родители). В Лондоне вследствие крайне стесненных обстоятельств семьи образование Чарльза прерывается.
В 1824 Чарльза посылают работать на фабрику ваксы.
28 мая, получив небольшое наследство, Джон Диккенс расплачивается с кредиторами и выходит из тюрьмы. В июне отец Диккенса забирает сына с фабрики ваксы. Чарльз поступает в частную школу, называвшуюся «Веллингтонская домашняя академия». В апреле 1827 Чарльз Диккенс уходит из школы и поступает клерком в контору юриста Моллой. В мае Диккенс поступает клерком в контору Эллиса и Блэкмора и начинает изучать стенографию. В ноябре Диккенс начинает работать в одном из судов Докторс-Коммонс. Чарльз увлекается театром, дома перед зеркалом разучивает разные роли, берет уроки декламации у актера Роберта Кили. Он ставит домашние любительские спектакли, для которых сам пишет пьесы. В 1832 Диккенс решает стать профессиональным актером и пишет об этом директору театра Ковент-Гарден Бартли, который назначает ему день для переговоров. Болезнь мешает Диккенсу прийти в назначенный день в театр, и решение его пойти на сцену не осуществляется.
В марте Диккенс становится стенографистом-репортером газеты «Тру сан» и начинает посещать заседания палаты общин.
Вскоре он пишет сатиру на парламент «Тысяча и одно жульничество» (она будет опубликована лишь в 1855 году, в журнале Диккенса «Домашнее чтение»). В тот же год Диккенс уходит из «Тру сан» и поступает репортером в газету «Мирор оф парламент». В 1833 Диккенс поступает парламентским репортером в либеральную газету «Морнинг кроникл». В тот же год Диккенс делает первые шаги на литературном поприще. Он пишет несколько очерков о Лондоне и его обитателях. Один из очерков он отсылает в редакцию журнала «Мансли мэгезин». В декабре в журнале «Мансли мэгезин» напечатан первый очерк Диккенса «Обед на Поплар-Уок» (позднее в «Очерках Боза» озаглавлен «Мистер Минс и его двоюродный брат»). В «Мансли мэгезин» Диккенс печатается без гонорара до февраля 1835 года. В августе 1834 Диккенс, печатавшийся до этого времени анонимно, впервые подписывает 2-ю часть своего очерка «Пансион» псевдонимом «Боз». «Боз» - это прозвище младшего брата Диккенса Огастеса. Этим псевдонимом Диккенс в дальнейшем подписывает почти все свои очерки и первые романы. В 1836 издаются «Очерки Боза» в двух томах. Иллюстрирует «Очерки Боза» художник Джордж Крукшенк.
В феврале Диккенс получает от издателей Чепмена и Холла предложение написать текст к серии гравюр художника Сеймура, озаглавленной «Клуб Немрода». Диккенс, приняв предложение, с увлечением принимается за работу над своим первым крупным произведением - романом «Посмертные Записки Пиквикского клуба». В марте выходит первый выпуск романа «Посмертные Записки Пиквикского клуба». Этот выпуск расходится всего в количестве 400 экземпляров. Последний, напечатанный в ноябре 1837 года, - в количестве 40 тысяч экземпляров.
договор, Диккенс создает «Приключения Оливера Твиста».
6 января 1837 - рождение первого ребенка Диккенса - сына Чарльза. В ноябре у Диккенса возникает замысел романа «Жизнь и приключения Николаса Никльби». В 1838 публикуется первый ежемесячный выпуск «Николаса Никльби» с предисловием автора.
29 октября - рождение второй дочери писателя - Кэтрин Макриди Диккенс.
В 1840 Диккенс приступает к публикации романа «Лавка древностей» (Более правильное название «Старая лавка курьезов»). В 1841 Диккенс заканчивает «Лавку древностей» и начинается публикация романа «Барнеби Радж», первого романа на историческую тему.
В 1842 вместе с женой Диккенс посещает Америку. Диккенс знакомится с крупнейшими американскими писателями - Генри Лонгфелло, Вашингтоном Ирвингом, Эдгаром По.
«Американские заметки». В 1843 начинается публикация «Мартина Чезлвита» (заканчивается в июле 1844 г.). В октябре Диккенс пишет свой первый рождественский рассказ - «Рождественская песнь в прозе». Он приходит к решению писать рождественские рассказы ежегодно. Летом этого же года Диккенс уезжает с семьей в Италию. Он обосновывается в предместье Генуи. Здесь он встречается с литераторами (в частности, с Ламартином). Диккенс пишет новый рождественский рассказ «Колокола». Он путешествие по Италии, посещает Парму, Венецию, Верону, Мантую, Кремону, Милан и другие итальянские города.
В декабре приезжает на несколько дней в Лондон. По дороге из Лондона в Геную Диккенс останавливается на некоторое время в Париже. Он знакомится с французскими писателями (Виктором Гюго, Теофилем Готье, Александром Дюма, А. де Виньи), актерами, художниками (Деларошем, Делакруа), историками Мишле и Кинэ.
В июне 1845 Диккенс возвращается в Лондон. Диккенс пишет рождественскую повесть «Сверчок за очагом».
В 1846 Диккенс уезжает с семьей в Швейцарию и поселяется с семьей в Лозанне, где начинает работать над романом «Домби и Сын», а вскоре и над новым рождественским рассказом - «Битва жизни». В октябре в Лондоне публикуется первый выпуск романа «Домби и Сын».
В Лондон возвращается в 1847. Диккенс пишет новый рождественский рассказ «Одержимый или сделка с призраком». В 1849 Диккенс начинает работать над новым романом. Он называет его «Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим».
«Холодный дом».
1854 - приступает к созданию романа «Тяжелые времена».
«Никто не виноват», и лишь после окончания 4-го выпуска останавливается на заглавии «Крошка Доррит».
В 1856 снова едет во Францию. В доме Полины Виардо Диккенс знакомится с писательницей Жорж Санд.
Диккенс покупает дом в Рочестере - Гэдсхилл, в котором он мечтал жить еще ребенком. В Гэдсхилл Диккенс переезжает в конце 1857 года и живет в нем до своей смерти.
1859 – «Повесть о двух городах».
1860 - «Большие надежды».
1858 - «Наш общий друг».
1866 - в Степлхерсте происходит крушение поезда, на котором Диккенс возвращается в Лондон. Только вагон, в котором находился Диккенс, не упал с моста. Проявляя большое самообладание, Диккенс оказывает помощь жертвам крушения. Однако пережитое им нервное потрясение долго дает себя чувствовать. Больше не пишет крупных романов, только начинает – но не заканчивает – «Тайну Эдвина Друда».
(А. Рецкер. Летопись жизни и творчества Диккенса.)
«История Дэвида Копперфильда, рассказанная им самим», повествует о жизни заглавного героя с его рождения (со слов матери и няни) и до той поры, когда про него можно, наконец, сказать: «И он жил долго и счастливо».
Дэвид Копперфильд вспоминает свое раннее детство с любимой матерью и няне Пегготи, второе замужество матери, ужасного мистера Мэрдстона и его сестру Джейн, родных Пегготи в Ярмуте – мистера Пегготи, малютку Эмли и Хэма, которым он заменил родителей, плаксивую миссис Гаммидж. Дэвид вспоминает обучение в школе мистера Крикла, где над учениками всячески издевались, вспоминает своих соучеников Тома Трэдлса и Джеймса Стирфорта. Вспоминает, как после смерти матери его забрали из школы и определили мыть бутылки на предприятии компаньона мистера Мэрдстона; вспоминает свое знакомство с семейством Микоберов; вспоминает, как сбежал от мытья бутылок и как нашел свою двоюродную бабушку Бетси Тротвуд; как она взяла его на свое попечение и отдала в школу мистера Стронга – совершенно противоположную школе мистера Крикла. Вспоминает мистера Уикфилда и его дочь Агнес и отвратительных Урию Хипа и его мать. Дэвид вспоминает, как он обучался юриспруденции в конторе мистера Спенлоу и полюбил его дочь Дору. Вспоминает, как его когда-то друг Стирфорт соблазнил и увез в собой в Европу малютку Эмли, а мистер Пегготи отправился ее искать. Как разорилась мисс Тротвуд и как после смерти мистера Спенлоу всячески старался заработать достаточно денег, чтобы содержать себя и Дору, на которой он женился. Вспоминает, как учил и выучил стенографию, стал парламентским корреспондентом, затем начал писать и постепенно стал знаменитым писателем. Как мистер Микобер помог разоблачить мошенничество Урии Хипа, забравшего власть над мистером Уикфилдом, как тем самым мисс Тротвуд вернула себе свое состояние. Дэвид вспоминает, как умерла Дора, как умерли Джеймс Стирфорт и Хэм, как мистер Пегготи нашел Эмли и они уехали в Австралию вместе с Микоберами, и как он, наконец, женился на своем добром ангеле Агнес. Картиной их счастья, собственно, и завершается роман.
В романе много автобиографических моментов (карьера Дэвида практически повторяет карьеру самого Диккенса), но все-таки это художественное произведение, несводимое к биографии своего автора. В «Дэвиде Копперфильде» четко видны взгляды Диккенса на мир, на человека и на место литературы в мире и в жизни человека.
– психологически достоверное описание внутренней жизни человека во всей ее неоднозначности, а также общая социально-обличительная направленность – приобретает в творчестве Диккенса весьма специфическую форму. Диккенсу не чужды ни психологизм характеров, ни социальные обличения. Такие персонажи, как сам Дэвид, как мисс Тротвуд и некоторые другие, действительно, изображены очень точно и достоверно с психологической точки зрения, и традиционно диккенсовские гротескные моменты (война мисс Тротвуд с ослами, например), оказываются лишь мелкими идиосинкразиями, а не доминантным принципом изображения персонажа. Но куда более яркими оказываются гротескные персонажи романа. Гротеск проявляется в том, что наиболее яркие характеры Диккенса запоминаются не сложностью своей натуры, но скорее одной доминантной чертой, их определяющей. Причем для большей яркости этой черты она выпячивается почти карикатурным образом. Таковы мистер и мисс Мэрдстон, гордящиеся своей твердостью, которая, впрочем, допускается только для самих Мэрдстонов и ни для кого более: в остальных слабость характера почитается неизбежным злом, которое должны искоренять Мэрдстоны (история Клары Копперфильд, матери Дэвида, а также второй жены мистера Мэрдстона), а твердость характера считается пороком, который также нужно искоренять (отношение Мэрдстонов к самому Дэвиду). Урия Хип запоминается своим показным смирением и тем, что постоянно извивается, словно корчится в пароксизмах этого самого смирения.
Что же касается социальных обличений, то надо заметить, что Диккенс специально изучал положение беднейших слоев английского общества. (Так, в 1838 он под вымышленным именем посетил Йоркшир, где знакомился с дешевыми школами для детей бедняков, а также Средние графства, Северный Уэльс, Бирмингем и Манчестер. После этих визитов Диккенс писал жене: «Никогда в жизни я не видел такого скопища грязи, мрака и нищеты». В 1839 Диккенс снова посетил Манчестер, где продолжил свои наблюдения над условиями жизни и труда рабочих.) Однако обличение пороков общества у Диккенса оказывается обличением пороков отдельных людей, составляющих это самое общество.
В системе персонажей романа можно выделить две группы персонажей: персонажи, необходимые для развития сюжета (Дэвид, Мэрдстоны, мисс Тротвуд, Клара Пегготи, мистер Микобер, Хипы, Агнес, Дора, мистер Спенлоу, Том Трэдлс) и персонажи, необходимые для исполнения философско-социальной задачи романа – для воплощения взглядов Диккенса на взаимоотношение человека и общества и для воспитания читателей.
За год до начала работы над «Дэвидом Копперфильдом» Диккенс пишет доктору Д. Мойру, что убежден в важной общественной миссии литератора, что лично он счастлив, видя любовь к себе своих читателей и зная, что его книги несут им радость и утешение. Да, Диккенс ставил перед собой реалистические задачи: еще в предисловии к первому изданию «Очерков Боза» Диккенс писал: «Задачей автора было дать картину быта и нравов такой, какая она есть в действительности». Но наряду с задачей показать «суровую правду жизни» в этом программном предисловии ставилась и чисто дидактическая задача воспитания читателя, заимствованная Диккенсом у сентименталистов, также ставивших своей задачей поучение и воспитание читателя.
Такие персонажи, как доктор Стронг, Эмли и Хэм, мистер Мелл, Стирфорт, миссис Стирфорт и мисс Дартл не составляют сюжетно необходимой части романа. Линия Эмли, Хэма и Стифорта даже не составляет параллели к истории Дэвида и его взаимоотношений с Дорой и Агнес. Даже линию доктора Стронга, его жены, мистера Мелдона и Старого Вояки можно было, при желании автора, сжать. Слова миссис Стронг о том, что брак, не основанный на сходстве характеров и убеждений, которые так потрясли Дэвида и заставили его более пристально посмотреть на свой брак с Дорой, с тем же успехом можно было бы отдать мисс Тротвуд, которая в молодости сама заключила в высшей степени неудачный брак. Однако линия доктора Стронга необходима Диккенсу для другого – для проведения мысли о том, что общество не есть некое абстрактное понятие, которое существует отдельно от составляющих его людей и само по себе нуждается в некотором исправлении, и как только это загадочное общество будет исправлено, так сразу наступит благорастворение воздухов и все люди, составляющие общество, будут необычайно счастливы. С точки зрения Диккенса дело обстоит ровно наоборот. Духовный мир людей определяет то общество, которое они составляют. Именно для этого необходим в романе доктор Стронг как противоположность мистеру Криклу – две школы являют собой две модели общества – одну определяет человек порочный и злой, другую – человек добрый и человеколюбивый, и школы, существующие в рамках одной общественной системы, оказываются совершенно разными в зависимости от личности директора.
Карла Маркса, «бытие определяет сознание». С этой точки зрения Теккерей в его скептическом взгляде на людей, порождаемых обществом и, следовательно, мало поддающихся индивидуальному воспитанию, куда ближе общему настрою 19-го века, чем Диккенс. (Среди писателей, споривших с тем, что бытие определяет сознание, кстати, можно назвать Достоевского в 19-ом веке и Булгакова в 20-ом. Достоевский и в романах, и в публицистических текстах боролся с представлением «среда заела», а Булгаков отдал профессору Преображенскому в «Собачьем сердце» знаменитые слова: «Разруха в не в клозетах, а в головах».) Диккенс не отрицал важности бытия для сознания, но тем не менее утверждал, что и сознание может определять бытие. Диккенс не проповедует отказа от материальных благ ради нравственного спокойствия. Он вполне сознает, что без определенной материальной стабильности человек жить трудно. Однако в образе неунывающего семейства Микоберов Диккенс проводит мысль о том, что даже в самых трудных ситуациях человек должен оставаться человеком в полном смысле этого слова, и тогда он получает главную награду – душевное спокойствие и любовь других людей, а за ними следуют у Диккенса награды вполне материальные. Даже непрактичные Микоберы в конце концов обретают столь желанное для них общественное положение и достаток.
Линия Стирфорта нужна Диккенсу для другой задачи – для спора с романтической точкой зрения на человека (мы уже упоминали Достоевского, так вот, здесь Достоевский снова сходится с Диккенсом в полемике с романтизмом и провозглашенным им культом исключительной личности). В исключительности личности Диккенс видит прежде всего отрицательные ее стороны – привычку подавлять других и совершенно не считаться с другими и, как следствие, Диккенс считает, что человек, в котором воспитывают гордыню и чувство собственной исключительности, несет себе и другим только гибель. Мать Стирфорта ищет для своего исключительного сына среду, которая укрепляла бы его в ощущении своей исключительности, по ее словам, «независимый дух моего сына требовал, чтобы мальчика поместили в учебное заведение такого человека, который почувствовал бы его превосходство и склонился бы перед ним. И такого человека мы нашли». Стирфорт – личность незаурядная, но он индивидуалист, которому наплевать на других. Это проявляется еще в истории с мистером Меллом и заканчивается трагической историей Эмли и Хэма. Даже смерть Стирфорта – это смерть романтического героя, погибающего в борьбе со стихией. В истории Стирфорта Диккенс утверждает необходимость для человека помнить о том, что он никогда не бывает одинок в мире, и как ненависть и зависть к людям оказываются губительными для тех, кто ею одержим (Урия Хип), так и пренебрежение людьми несет гибель не только тем, кем пренебрегают, но и тем, кто пренебрегает близкими своими – его индивидуалистическое существование оказывается бесплодным и даже опасным. Человек всегда должен помнить о ближних своих и жить не только ради себя, но и ради своих близких.
Диккенс, по сути, провозглашает лозунг «Не хлебом единым», считая, что главная награда человека – в душевном спокойствии и обретении любви других людей. Проповедь Диккенса многим кажется недостаточно острой в социальном отношении, но Диккенс принципиально проповедовал не радикальные меры борьбы с пороками современного общества, но преображение человека путем эмоционального воздействия на него. Именно этой задачей он руководствовался при написании серии своих рождественских рассказов, самый знаменитый из которых - «Рождественская песнь в прозе».
«Рождественская песнь в прозе» (1843)
«чистом» искусстве, о художнике, свободном от задачи воздействия на свою аудиторию, было ему с первых и до последних дней его творчества полностью чуждо. «Рождественские повести» Диккенса должны были стать таким средством воздействия на публику. Рождественский праздник был для него воплощением принципов, проповедью которых он рассчитывал добиться огромных результатов.
«Рождественские повести», задуманные Диккенсом, должны были выходить ежегодно в дни рождества и заключать проповедь, обращенную как к бедным, так и к богатым во имя улучшения участи бедняков и исправления богачей. И в 1843 Диккенс пишет самую известную свою повесть, «Рождественскую песнь в прозе», где на сцену выходит Эбенезер Скрудж, один из самых знаменитых скупердяев, английский аналог мольеровского Гарпагона и гоголевского Плюшкина (имя Скрудж даже стало нарицательным для обозначения скупого и жадного мизантропа).
В канун Рождества, которое для Скруджа не более чем досадная помеха в его деловой жизни, ибо приходится оплачивать клерку нерабочий день, Скруджа посещает вначале призрак его покойного компаньона Джейкоба Марли, а затем три духа – дух прошлого Рождества, дух нынешнего Рождества и дух будущего Рождества.
Три этих духа показывают Скруджу его прошлое, когда он был еще человеком, имевшим сердце и умевшим любить и сопереживать, но мало-помалу стал таким, каков он есть, настоящее, когда светлый дух любви и всепрощения проникает во все сердца, кроме сердца Скруджа, и дух будущего Рождества, где Скруджу видится то, что будет после его смерти – о тех смертях, которые повлекло за собой его жестокосердие, и о том, как никто не пожалеет по-настоящему о том, что умер сам Скрудж, а некоторые даже обрадуются, что нет больше существа, которое они боялись и ненавидели. Картины эти так поражают Скруджа, что он совершенно меняется и превращается в милейшего старика, всеобщего любимца и благодетеля, и те несчастные, которым грозила смерть от нищеты и болезней, живут счастливой и долгой жизнью. «Рождественская песнь в прозе» произведение программное, ибо говорит как о взглядах Диккенса на общество и человека, так и о роли литературы: она должна сыграть роль трех рождественских духов и произвести в душах людей тот переворот, который произошел в душе Скруджа.
Литературно-социальная программа Диккенса может показаться наивной, но она продолжает традицию утверждения ответственности человека не только за себя, но и за окружающий его мир. Несовершенства этого мира доступны исправлению, но начинать его надо не с возвышенных мечтаний о преобразовании мира в целом, но с воспитания в себе достойного человека, живущего не только ради себя, но ради всех, кому он может помочь. Преображение несовершенно мира начинается с преображения несовершенного человека. Человек определят собой мир, а никак не наоборот.