Приглашаем посетить сайт

Первушина Е. : Гордость и предубеждение в романе Джейн Остин «Гордость и предубеждение»
Англия 18 -- 19 век туризм

Англия 18-19 век туризм

Прогулки.

Пообщаться с людьми своего круга англичане могли не только на балах, обедах и чаепитиях, в театре, или на музыкальном концерте, но и прогуливаясь в парке или в открытой галерее, специально построенной для подобных встреч. С романтизмом пришла мода на прогулки на лоне природы — молодые люди пускались в путь пешком или верхом, чтобы полюбоваться каким-нибудь живописным пейзажем, а заодно улучив минутку побыть наедине, в стороне от шумной компании. Многие помолвки и в романах и в жизни заключались во время подобных прогулок.

«Конная прогулка к Мэнсфилдскому выгону состоялась на другое же утро; поехали все молодые люди, кроме нее, все получили большое удовольствие и во время поездки и еще того больше вечером, когда со вкусом ее обсуждали. Удавшийся замысел подобного рода обыкновенно рождает новый замысел, и, проехавшись к Мэнсфилдскому выгону, они все склонны были завтра же ехать куда-нибудь еще. Вокруг много было красивых видов, которыми стоило полюбоваться, и, хотя погода стояла жаркая, куда бы они ни поехали, всюду находились тенистые дорожки. Для молодого общества всегда найдется тенистая дорожка. Четыре погожих утра одно за другим они провели подобным же образом, показывая Крофордам окрестности и по-хозяйски знакомя их с самыми живописными уголками» — — пишет Джейн Остин в романе «Мэнсфилд-парк».

« — Там есть небольшая долина, у нее вид глубокой чаши с ровными карями, и она вся заросла травой... у края впадины стоят купами лесные великаны — корявые могучие дубы, а на самом дне — развалины женского монастыря. — рассказывает одна из героинь романа Шарлотты Бронте «Ширли» своей подруге. И та тут же загорается энтузиазмом:

— Пойдемте туда как-нибудь вдвоем? Выберем погожее утро и отправимся туда на целый день, захватим с собой альбомы, карандаши и интересную книгу, у меня есть две маленькие корзиночки, в них моя экономка, миссис Джил, уложит нам еду, и мы возьмем их с собой».

Моцион считался полезным не только для обустройства личной жизни, но и для здоровья. Доктора рекомендовали мужчинам, а особенно женщинам как можно больше ходить и ездить верхом, чтобы быть всегда в хорошей форме. Мэри Уоллстонкрафт в знаменитой книге «В защиту прав женщин» сетует не то, что девочкам не дают играть в подвижные игры вместе с мальчиками, девушкам не позволяют танцевать до упаду и тем самым превращают женщин в хилых и анемичных созданий, щеголяющих своей слабостью. Другая английская феминистка Lady John Dareall, the Duchess of Dreadnought возмущалась тем, что девочки "заточены в детскую... им редко выпадает случай воспользоваться своими ногами путь даже для прогулок вокруг их тюремной камеры, если ветер дует с юга он слишком силен, если с севера — слишком холоден... Их мать выпускает их на улицу, лишь на очень короткое время и лишь в самую теплую погоду — несколько дней за весь год." Присцилла Уокефилд, автор «Размышлений о современном положении женщин» полагала, что физические упражнения могли бы помочь женщинам успешнее осуществлять их материнские функции, что женская бездеятельность "приводит к тому, что наше потомство вырастает, лишенным мужества и благородной энергии патриотизма".

В хорошую погоду можно было отправиться далеко за город и устроить пикник. Но наиболее желанным развлечением для юных девушек или молодых людей была поездка на какой-нибудь модный курорт — например в Брайтон, Бат или в Лайм-Риджис.

Расположенный неподалеку от Лондона Брайтон стал популярным морским курортом после того как по приказанию принца-регента в 1787 — 1822 годах здесь был построен экзотичный Королевский павильон в индийском стиле. Поближе к принцу-регенту потянулась Лондонская аристократия и в городе закипела курортная жизнь. Брайтон и сейчас популярен среди англичан. Театр Ройял, открытый в 1860 г., и до сих пор дающий представления называют одним из самых симпатичных провинциальных театров в Англии.

Бат считается одним из самых красивых городов Англии, именно благодаря зданиям георгианской эпохи ЮНЕСКО внесло город в список памятников культурного наследия человечества. В 1729- 1736 Джон Вуд Старший возвел на Куин-Сквер свои первые здания георгианского стиля. Здесь же высится и его шедевр «Цирк», построенный по образу Римский Коллизей.

Издавна отдыхающих привлекали сюда купальни, через которые ежедневно проходило (и проходит) свыше 1 млн. литров воды при температуре 46,5*С. Коме бань в Бате к услугам отдыхающих были Верхние и Нижние залы для «ассамблей» и танцев, Галерея-бювет, театр, концертный зал — словом все что необходимо для знакомств и общения. В танцевальных залах царил знаменитый Бо Нэш — распорядитель танцев, славившийся своими манерами. Он не только знакомил приезжих юношей и девушек, подбирая пары для танцев но мог при случае дать необходимую информацию родителям о приданом потенциальной невесты или годовом доходе потенциального жениха. Танцевальные залы Бата были тем местом где молодые люди могли отточить свои манеры, получить навыки светского общения в непринужденной атмосфере. А поскольку светские правила в Бате были не такими жесткими, как в чопорном Лондоне, то молодые нувориши — «новые дворяне» нажившие состояние на торговле могли без препятствий присоединиться к обществу к немалой радости родовитых но безденежных матушек, обремененных необходимостью устроить судьбу своих многочисленных дочек.

Город также славился своими портнихами, модистками и розничными торговцами — ведь сюда приезжали людей посмотреть и себя показать.

и музыкальные фестивали, в Центре Джейн Остин можно поучаствовать в «Чаепитии с мистером Дарси». Можно даже сыграть свадьбу в старинной церкви декорациях XVIII – XIX века и провести медовый месяц.

В Лайм приезжали подышать морским воздухом. Лучшим местом для этого был мол Кобб, далеко выдающийся в море. В своем романе «Доводы рассудка», Джейн Остин, очень любившая Лайм, так описывает его достопримечательности: «... удивительное расположение города, главная улица, чуть не срывающаяся прямо в воду, дорога на Коб, вьющаяся берегом бухты, в летний сезон весьма оживленной, сам Коб, с древними его чудесами и самомоднейшими нововведениями, с востока отороченный чредой живописных скал, — приковывают взоры странника; и очень странен тот странник, который сразу не пленится окрестностями Лайма и не пожелает получше с ними познакомиться. А дальше — неровный, то вздыбленный, то опадающий Чармут в близком соседстве и особенно укромная тихоструйная его бухта в окружении темных утесов, где, сидя на плоском камне среди песков, вы можете в долгом блаженном покое наблюдать, как то прихлынут, то отхлынут от берега волны; леса веселой деревеньки Верхний Лайм; и, наконец, Пинни с зелеными расщелинами средь романтических глыб, где то лесные дерева, то пышный сад вам говорят о том, как много веков минуло с той поры, когда первый случайный обвал подготовил землю к нынешней ее красоте, которой может она тягаться с прославленными красотами острова Уайта; словом, надобно посещать и посещать эти места, чтобы почувствовать все обаяние Лайма».

Дальние путешествия.

Однако англичане предпринимали и путешествия на современный лад — с целью осмотра достопримечательностей, красивых усадебных домов, загородных дворцов, необычных пейзажей. Так в романе «Гордость и предубеждение» Джейн Остин главная героиня получает приглашение от дяди и тети присоединиться к ихтуристической поездке. I

«Элизабет была неожиданно обрадована, получив приглашение сопровождать мистера и миссис Гардинер во время их летней поездки по стране.

— Мы еще не решили, как далеко заберемся, — сказала миссис Гардинер. — Возможно, мы доедем до Озерного края.

— Тетя, милая, дорогая, — воскликнула она с восторгом, — как это замечательно! Вы вдохнули в меня свежие силы, подарили мне жизнь. Прощайте, разочарование и сплин! Что значат люди по сравнению с холмами и скалами? Сколько впереди упоительных часов! И ведь мы — не то что другие путешественники, которые и двух слов связать не могут по возвращении. Уж мы-то, когда вернемся, сумеем рассказать, где мы были, и вспомнить, что повидали. Озера, горы и реки не смешаются в нашей памяти, и мы не станем пререкаться, как это принято, описывая какой-нибудь примечательный вид. А потому наш рассказ не покажется слушателям таким же несносным, как рассказы большинства путешественников».

Озерный край, куда так стремилась Элизабет был популярным местом паломничества образованных англичан. Этот живописный район на северо-западе Англии, находящийся на границах графств Кэмберлэнд, Ланкашир и Уэстморлэнд. Привлекал к себе внимание прекрасными озерами, самым большим из который было озеро Уиндермиер (10 с половиной миль в длину) и самыми высокими в Англии горами. Здесь путешествовали Даниэль Дефо, Томас Грей, Уильям Гилпин и Анна Радклифф, посвятившие этому краю эссе. Здесь жили и творили поэты Озерной школы Уильям Уордсворт, С. Т. Колридж и Р. Саути. Среди тех, кто посещал Озерный край и восхищался им были, Вальтер Скотт, Лэм, Шелли, Китс, Теннисон, Рэскин, Мэтью Арнольд, Шарлотта и Брэнвелл Бронте.

мечтает совершить путешествие по Северному морю и приглашает свою подругу Каролину составить ей компанию.

«Шерли между тем продолжала:

— Каждое лето я отправляюсь путешествовать. В этом году я предполагала провести три месяца на шотландских или английских озерах; но я поеду только в том случае, если вы согласитесь сопровождать меня, а нет — так и я останусь здесь.

— Как вы добры, Шерли...

— Разве мы с вами не будем счастливы, Каролина, в горах Шотландии? Мы там побываем. Если вы хорошо переносите путешествие по морю, поедем на острова — Шотландские, Гебридские, Оркнейские. Разве вам это не улыбается? .... Увидим тюленей в Сюдерё, а может быть, и русалок в Стрёме...

— Конечно, я с радостью поеду, — повторила Каролина. — Моя давняя мечта — услышать плеск океанских волн, увидеть их наяву такими, какими они рисуются моему воображению: изумрудно-зеленые сверкающие гряды, и гряды эти колышутся, увенчанные белоснежной каймой непрестанно набегающей пены. Какое это будет удовольствие любоваться, проплывая мимо, скалистыми дикими островками, где привольно гнездятся морские птицы; или плыть путем древних викингов там, где вот-вот покажутся на горизонте берега Норвегии. Да, ваше предложение для меня радость, пусть смутная, но все-таки радость.

— Извольте теперь думать, когда вам не спится, о Фитфул-Хед, о чайках, с пронзительными криками кружащих вокруг него, о валах, которые с шумом разбиваются о его подножье, а не о могилах под вашим домом.

— Постараюсь выбросить из головы гробы, саваны, человеческий прах и буду представлять себе тюленей, греющихся в лучах солнца на уединенных берегах, куда еще не ступала нога рыбака или охотника; расселины в скалах, где среди морских водорослей покоятся перламутрово-белые яйца; непуганых птиц, что веселыми стаями красуются на белой отмели.

— И невыносимая тяжесть, которая гнетет вас, исчезнет?

— Я постараюсь преодолеть ее, раздумывая о бездонной глубине океана, о стадах китов, кочующих в этой синевато-серой пучине, покинув полярную зону; их великое множество; поблескивая мокрыми спинами, они величественно плывут следом за китом-патриархом, гигантом, который, кажется, уцелел еще со времен, предшествовавших всемирному потопу; такой вот кит представлялся несчастному Смарту, когда он писал:

Борясь с волной, огромный кит

— Надеюсь, однако, что мы не повстречаемся в пути с подобным стадом, Каролина. Вы, очевидно, представляете себе этаких морских мамонтов, пасущихся у подножия «вечных гор» и пожирающих странный корм в обширных долинах, по которым перекатываются морские валы. Мне вовсе не хочется оказаться в волнах по милости одного из таких китов-патриархов.

— Зато вы надеетесь увидеть русалок?

— Да, хотя бы одну — непременно. И вот как она должна появиться: поздним летним вечером брожу я по палубе в одиночестве, глядя на полную луну, которая тоже глядит на меня сверху, медленно и величаво поднимаясь все выше и выше, и, наконец, застывает на месте, разливая мягкий свет, а прямо под ней на водяной глади вдруг что-то забелеет, заскользит, исчезнет из виду и снова всплывет. До меня донесется крик — это человеческий голос! Я зову вас взглянуть на видение, что возникло над темной волной, прекрасное, как мраморное изваяние; нам обеим теперь хорошо видны ее длинные волосы, ее поднятая рука, белая, как; пена, а в ней овальное зеркальце, оно сверкает, как звезда. Но! вот видение подплывает ближе, уже можно различить человеческое лицо, похожее на ваше, Каролина; правильное, тонкое лицо, прекрасное даже в своей бледности; русалка смотрит на нас своими удивительными, нечеловеческими глазами; в их коварном блеске столько сверхъестественных чар! Вот она манит нас; мужчина сразу ответил бы на этот призыв и бросился бы в холодные волны, презрев опасность ради объятий еще более холодной обольстительницы, но мы — женщины, мы в безопасности, нам только немного жутко; она это понимает, видя наш спокойный взгляд; она чувствует бессилие своих чар, и чело ее омрачает гнев; бессильная околдовать, она хочет нас напугать! Она поднимается все выше и выше на темном гребне волны, предстает нам в своем грозном обличье. Обольстительное чудовище! Жуткое подобие нас самих! И вы, Каролина, вздыхаете с облегчением, — не правда ли? — когда она, наконец с пронзительным воплем скрывается в морских глубинах.

— Но, Шерли, почему же она наше подобие? Ведь мы не соблазнительницы, не страшилища, не чудовища?

— Некоторых женщин считают и соблазнительницами, и страшилищами, и чудовищами; есть мужчины, которые представляют себе женщин только такими.

— Дорогие мои, — вмешалась миссис Прайор, — вы, наверное и сами не замечаете, что ваш разговор — сплошная фантазия?

— Но разве предаваться фантазиям нехорошо?

— Мы прекрасно знаем, что на свете нет русалок; зачем же говорить о них как о чем-то существующем, реальном? Как может занимать вас разговор о какой-то призрачной мечте?

— Не знаю, — сказала Шерли».

англичанки мечтали не только о балах и женихах, но и о суровом море, далеких островах, криках чаек и встречах с русалками! А ведь русалка — особа совсем не светская. Она не agreeable, ее не пригласишь на бал, не угостишь чаем, даже не попросишь спеть на вечернем концерте — слишком это опасно. Но девушкам во все века хочется не только счастья в личной жизни, но и чего-то большего.

А если говорить серьезно: интерес к путешествиям ради знаний, ради того, чтобы увидеть места связанные с деятельностью тех или иных замечательных людей, или прославленные красивыми пейзажами, свидетельствовал о том, что англичане сознательно или бессознательно ищут свое место в мире, в потоке истории. И просто замечательно, что в этом поиске женщины не отставали от мужчин. Кажется, они стали относиться к своему разуму и душе не менее серьезно, чем к своей руке и сердцу.