Бодлер
(1821 - 1867)
Шарль Бодлер родился в Париже в 1821 г. В 1832 г. он поступает в королевский коллеж Лиона, затем в лицей Людовика Великого в Париже, в 1839 г. успешно сдает экзамены на бакалавра. В 1841 г. Бодлер путешествует на острова Маврикий и Бурбон. В 1842 г. он посещает литературные салоны. В 1845 г. выходят в свет «» и перевод «Золотого жука» Эдгара По, в 1846 г. — «Салон 1846 года», в 1847 г. — «» и перевод «» Э. По, в 1848 г. — перевод «Магнетического откровени» Э. По, в 1854 г. — «» Э. По опубликованы в переводе Бодлера. В 1857 г. вышли в свет «Цветы зла» и еще одно издание «» Э. По, в 1860 г. — «Искусственный рай», в 1861 г. — «», в 1863 г. — «Поэт современной жизни». В 1864 г. Бодлер читает лекции в Брюсселе. В 1865 г. осуществлена публикация перевода «» Э. По. В 1866 г. Бодлера разбивает паралич в Намюре. В 1867 г. Бодлер умирает в Париже. В 1868 г. выпущено посмертное издание «» и «» (сборники статей), а в 1869 г. — посмертное издание «Парижского сплин».
С Бодлером французская поэзия обретает европейский масштаб. Его творчество порождает многочисленные, отличные от романтизма, течения. У своих предшественников он заимствует культ гения и воли (Гюго и Бальзак), не отказывается от лирима (Мюссе). Готье привлекает его работой над глагольными формами: у этого «безукоризненного поэта» он получает урок строгости и формального совершенства. В Константене Гисе он видит «поэта современной жизни», поскольку тот воплощает современность, которая «является преходящей, мимолетной, случайной половиной искусства, другая половина которого вечна и неизменна». Современность является свойством современного художника, видящего в большом городе не только разрушителя человека, но и доселе неведомую красоту. В то время как романтики восхищаются собственным «я», Бодлера не прельщает литература откровений: «чувствительности сердца» он предпочитает чувствительность «воображения», способность, управляемую с помощью разума.
Забота о композиции
Сборники Бодлера свидетельствуют о методичном поиске некой архитектуры. Работа над формой становится средством исцеления от постоянно испытываемого человеком страдания: спасение может быть найдено лишь в языке. Для Бодлера «красота яляется продуктом разума и расчета». Отсюда вытекает превосходство искусственного над природным: поэту нравится «искусство макияжа» у женщин, утонченность денди, карикатуры Домье, поскольку «красота всегда причудлива». Бодлера радует, что его поэзия шокирует читателя: он обновляет романтическую тему одинокого поэта, углубляя разделяющую автора и публику бездну, и говорит об «аристократическом удовольствии вызывать отвращение».
Антитеза пронизывает произведение, противопоставляя категорию низкого (сумрак, пучина, ужас, гниение) категории высокого (лазурь, идеал, чистота). Оксюморон, описывающий ту же реальность с помощью двух противоположных по значению терминов («величие низменного»), позволяет соединить два этих мира. Сатанизм Бодлера соответствует победе, одержанной над злом в его животном виде благодаря некой идеализации зла, рассчитанной с помощью ума. Поэзия, следовательно, не копирует реальность, а преображает ее. Изменение реальности помогает заявить о превосходстве разума. Превращая вещи в строки, цвета, жесты, Бодлер становится родоначальником не только поэзии, но и целого ряда художественных течений современности.
«Цветы зла» (1857 и 1861)
Сборник не является хронологической историей жизни и души. Тщательно разработанная композиция в издании 1861 г. прослеживает путь, полный чувств. «Сплин и идеал» (стихотворения I — LXXXV) посвящен двойственному положению поэта, который разрывается между жаждой недостижимого идеала и увязанием в повседневности, называемой им «скука» или «сплин». В «Парижских картинах» (стихотворения LXXXVI — CIII) город отражает уродство поэта, но представляется ему зачарованным местом, порождающим мечты. В «Вине» (стихотворения CIV — CVIII) алкоголь, один из плотских соблазнов, являет собой одно из средств достижения утраченного рая. В «Цветах зла» (стихотворения CIX — CXVII) перечисляются пороки и грехи плоти. В «Бунте» (стихотворения CXVIII — СХХ) разочарованный во всем человек предается проклятиям, оскорблениям, кощунствам. В «Смерти» поэт пускается в последнее «путешествие» в надежде на спасение.
• «». Отбросив любовь, славу и счастье, поэт обретает в смерти завершение и смысл своего внутреннего путешествия. Восставая против любых условностей, он остается человеком неприспособленным и глубоко волнует сознание своего читателя, которому предлагает до сих пор не исследованные пути. Он первым ставит поэзию на службу закона «универсальной аналогии»; он относит себя к тем поэтам, что мечтают «открыть породившие их сумрачные законы и извлечь из этого опыта правила, божественной целью которых является непогрешимость поэтической продукции».
• Исследование этого чрезвычайно темного мира предполагает установление границы между добром и злом и пессимистичный взгляд на удел человеческий. Читатель соблазняется мрачными, насыщенными цветами, мощью бунта и тоном разочарованного превосходства. Однако Бодлер анализирует эту литературу зла, чтобы извлечь из нее новую концепцию искусства. «В любом человеке в любую минуту уживаются два одновременных порыва, — пишет он, — один к Богу, другой к Сатане». Бог существует одновременно внизу и вверху: необходимость разрушения и требование чистоты объединяются в едином обращении.
«Парижский сплин» (1869)
как «чужака». Помимо нищих, он находит приют в «чуде прозы — поэтической, музыкальной, без ритма и рифмы, достаточно гибкой и резкой, чтобы приспособиться к лирическим движениям души, волнениям мечтательности, прорывам сознания». Своеобразная и успешная попытка позволяет выразить все эмоции в предельно коротких текстах, не удовлетворяющих требованиям скрупулезного реализма, но налагающих на мир отпечаток особенно острой чувственности.
«Эстетические редкости»
и «Романтическое искусство» (1868)
• «») он отходит от описательной, морализаторской манеры Дидро. Бодлер устанавливает для художников иерархию, на вершине которой помещает Делакруа, Эдгара По и Вагнера. Но он никогда не проявляет догматизма: искусство не является «покорной имитацией природы», а тем более «отображением некоего предварительного определенного стиля». Природа является всего лишь «словарем», снабжающим писателя темами и мотивами. Великий художник обладает «страстным темпераментом и наделен творческим воображением». Воображение есть «царица способностей», поскольку гений является ничем иным, как «детством, добровольно обретенным вновь». Прекрасное состоит из «нового» и «странного», далекого от банальности.
• Критик должен проникать в личную жизнь художника и участвовать в ней, «забывая о себе, чтобы раствориться в творении, подвергаемом оценке». Такой критик должен быть наивным и пристрастным: он должен судить с точки зрения исключительности, «которая расширяет горизонт». Критик может хорошо говорить лишь о том, что ему нравится. Он обязан посвятить себя любимым произведениям, в которых обретает нечто от самого себя, произведениям, которые он мог бы сам написать. Отсюда высказывание Бодлера об Эдгаре По: «Я полюбил его, потому что он похож на меня».