X. «Канонисса» Андре Тёрье.
Андре Терье (Theuriet 1833—1907), писавший много и в стихах, и в прозе во второй половине XIX века, был в течение долгого времени одним из видных постоянных сотрудников всемирно известного журнала «Revue des deux mondes» и хотя несколько поздно, на седьмом десятке лет своей жизни (1896), занял кресло одного из «бессмертных» во Французской Академии,—высший почет, какой может быть оказан французскому писателю, как писателю, за язык, за стиль, за общую литературность его произведений.
Еще в начале своей писательской деятельности он издал под заглавием «Аргоннские крестьяне 1792 года» сборник стихов, относящихся к началу революционных войн. Аргоннами, как известно, называется холмистое плоскогорье, находящееся частью в Шампани, частью в Лотарингии, с рядом ущелий, игравших видную роль в военной истории Франции. В этой же местности происходит и действие романа «Канонисса», который был написан Тёрье уже в старости (1893). В числе качеств, особенно его отличавших, критика довольно единогласно отмечала его глубокое чувство природы и незаурядный дар изображения пейзажа, но зато отказывала ему в таланте обрисовки человеческих характеров, что можно повторить и о его «Канониссе», хотя другие литературные достоинства романа создали его репутацию, как одного из образцовых произведений 1, далеко, впрочем, не из очень крупных.
В «Каноннсее» именно представлены та социальная среда, из которой выходили эмигранты, и сами эти эмигранты, устремившиеся на завоевание Франции в 1792 году. К этой среде принадлежит и героиня романа Гиацинта д'Эризель, девица из очень древнего, но захудалого дворянского рода в Лотарингии. В 1789 году ей двадцать четыре года и она отличается замечательной красотой, но она уже канонисса (chanoinesse), как называли во Франции, в pendant к каноникам, членам церковных капитулов, привилегированных монахинь.
Девица д'Эризель принадлежала к капитулу одного аббатства, в который допускались только девушки, бывшие в состоянии доказать, что в стольких-то и стольких-то поколениях их предки и по мужской, и по женской линии были дворянского происхождения. «Сирота и имея лишь небольшое состояние, -говорит о ней автор, -она очень рано вступила в это королевское учреждение, не очень-то строгий устав которого обеспечивал канониссам независимость и почетное положение замужних женщин, совершенно освобождая их от всех неудобств замужества». Во всех четырех частях романа, имеющих в заголовках 1789, 1791, 1792 и 1793 годы; мы ни разу не видели Гиацинту в ее монастыре. Она гостит то у одной, то у другой своей тетки, пока не вынуждается скрываться от властей, сделавшись одной из участниц приготовлений к бегству Людовика XVI в июне 1791 года. С замечательною красотою она соединяет и необычайную энергию, прекрасно ездит верхом и руководит несколькими провинциальными дворянами, которые должны были охранять королевскую семью во время ее бегства из Парижа к восточной границе Франции. Мы видим ее и среди эмигрантов, перешедших вслед за немцами через границу Франции. После их отступления из пределов последней она случайно попадает в руки республиканских властей, спасается было из плена и долго скрывается, но опять подвергается аресту, отвозится в Париж, предается революционному суду и кончает жизнь на эшафоте.
В эту полумонашенку влюбляется некто Франсуа Божар, молодой человек лет 32—33, в 1789 году депутат от третьего сословия в Национальном Собрании, либеральный конституционалист, с чисто республиканскими симпатиями, занявший, по окончании своих полномочий должность прокурора-синдика в родном департаменте. Канонисса тоже полюбилаБожара и, в конце концов, согласилась быть его женою, но обстоятельства разлучили их в самом начале их романа, и соединение их произошло только в одной из парижских тюрем, куда попал и Божар по обвинению в измене революции и отечеству. Казнью его вместе с Гпацинтой и кончается это произведение Тёрье.
Цивическое поведение Божара в его новой должности было выше похвал. Когда неприятель овладел Верденом, австро-прусский главнокомандующий, герцог Брауншвейгский, потребовал председателя и прокурора-синдика департамента Мёзы явиться в Верден. Оба они сначала наотрез отказались туда ехать, заявив, что выходят в отставку, но их товарищи настояли, чтобы они ехали для блага местного населения. Сцена разговора Божара с герцогом — одна из лучших в романе: оба француза держали себя с большим достоинством и стойко отказали герцогу к его требованиях, но нашлись люди, которые все это дело представили в Париже в таком виде, что Божар и его товарищ там официально были объявлены изменниками. Вместо того, чтобы тотчас же ехать в Париж, дабы оправдаться перед Конвентом, Божар решил остаться на родине с целью сначала помочь Гиацинте перебраться через границу, а до того времени помогать ей скрываться от неминуемого ареста, причем и самому ему пришлось прятаться. О своем собственном бегстве за границу он не помышлял, оставаясь верным революции. Когда, в своем тайном убежище он узнал, что Гиацинта арестована и увезена в Париж, он немедленно отправился туда же, желая разделить судьбу своей невесты. На суде Божар протестовал против обвинения в измене республике, говоря, что если он и бывал у девицы д'Эризель, то не ради переговоров с неприятелем, а из-за страстной любви к ней. Божар, таким образом, принес себя в жертву любви своей к представительнице старого порядка.
Ренара, председатель местного якобинского клуба, отрицательный тип в романе рядом с обоими положительными, по замыслу автора, фигурами самой канониссы и ее возлюбленного, взятых в их моральной сущности, как ни противоположны были их политические стремления. Ренар—очень молодой (в начале революции всего только 19-летний) карьерист, еще колеблющийся на первых порах, на чью сторону будет выгоднее стать, т. е. на сторону ли революции, или старого порядка, не зная чья возьмет верх. В это еще время он вздумал весьма нахально ухаживать за каноннссой, за что с позором был изгнан из ее дома, почему и воспылал жаждою мести к ней. Нельзя сказать, чтобы этот персонаж особенно удался автору. — В романе, конечно, есть и другие лица, бочее удавшиеся Терье, но зато более эпизодические. Выведены на сцену и эмигранты, и внешние враги Франции: герцог Браунгавейгский и прусский наследный принц. В одном месте перед глазами Гиацинты промелькнул и «олимпийский образ» Гёте, который, как известно, был в неприятельском лагере при Вальми.
роялистки и убежденного «патриота». Если бы еще эта любовь родилась до начала революции, а то ведь она возникает в тот момент когда революция резко разделила общество на два враждебных лагеря. Но дело-то в том и заключается, что Тёрье не очень углубляется в психологический анализ внутренних переживаний, вызывающихся событиями революции, и что душевная драма самой революции остается у него в стороне. Это, однако, не помешало ему включить в свое повествование целый ряд эпизодов, рисующих революцию с внешней стороны. Роман и открывается главой под названием „Голодные желудки", в которой картинно изображается озлобление народной массы против крупного торговца хлебом Пелиссье, варварски умерщвляемого толпою. Другую картину представляет собою самовольная рубка леса крестьянами, причем порубщики выпрягают лошадей из экипажа, в котором ехала канонисса с одною из своих теток и с одним из трусливых персонажей романа, «шевалье» де Вандьером. Такой же характер сценки из времен революции представляет собою первая глава во второй части романа, где изображается торжество «инавгурации» бюста Мирабо в провинциальном городке, в котором происходит часть действия романа, когда «яркое солнце и весенний ветерок как будто присоединялись к общей радости», потому что „это было еще в светлый период революции: сердца буржуа и простолюдинов бились еще одинаково в радостном чувстве завоеванной свободы и в энергичном желании отстоять ее от внутренних и внешних врагов". Не перечисляя другие картинки, укажу только на небольшую вторую главу в третьей части, где изображается «лагерь эмигрантов» со всем их легкомыслием. Они воображали, что население встретит их с распростертыми объятиями, а между тем даже принц прусский решительно заявляет Гиацинте, что их дело потеряно, что нечего спасать короля, раз „французы его больше не хотят". Принц уверяет канониссу, что лично убедился в этом, побывав в лагере генерала Дюмурье для переговоров об обмене пленных. Автор, впрочем, не воспользовался тюремным заключением влюбленных, судом над ними и их казнью, чтобы, как это делали друие романисты, изобразить бытовые подробности революции с этой стороны. Он отметил только, что у эшафота видны были тысячи голов в красных колпаках и слышны были дикие крики собравшейся толпы.
В романе есть и несколько отдельных фигур из народа, но каких-то пассивных и трусливых, готовых склоняться перед силою, хотя некоторые из этих людей и помогают героине скрываться от своих врагов. Общий тон романа эпически объективный, без пафоса, но и без иронии или юмора Сдержанность автора передается и читателю, которому, в общем, мало приходится волноваться, вследствие чего „Канониссу" нужно признать все-таки произведением, далеко уступающим большинству тех, которые вошли в наш обзор.
Примечания.
1) У меня было издание романа в серии «Collection Nelson Chefs-d'oeuvre de la littérature».