Выходец из социальных низов (сын каменщика и прачки) Кристиан Фридрих Геббель литературе. Уроки романтиков (в частности, Уланда) органично вошли в идейно-эстетическое сознание Геббеля, творчество которого, как и многих его собратьев по перу, стало одним из звеньев на пути развития литературного процесса Германии. Там, где у Геббеля явственно складываются принципы реализма, они, как правило, соседствуют с романтической поэтикой или вырастают из нее. Но в целом Геббель - художник второй половины века - заметно менее связан с традициями [105] романтизма, нежели большинство его ближайших предшественников.
Геббель вступает в литературу как одаренный самобытный драматург в начале 40-х годов, в годы общественного подъема, предшествовавшего революции. К этому времени стала очевидной полная несостоятельность основных позиций идейно-эстетической и философской программы романтиков - надежда на переустройство мира силами одной гениальной личности или по меньшей мере преобразование отвергаемой ими действительности (тоже неизвестно какими путями) в некую эстетическую утопию (ранние романтики); столь же призрачной утопией оказалась и патриархально-общинная народность гейдельбержцев. И тогда стало казаться, что романтический идеал полностью себя исчерпал, а с ним исчерпало себя и «изящное искусство», основной составной частью которого полагали поэзию. Теперь ей противопоставляется проза, преимущественно публицистическая, а от литературы требуется не художественность, а актуальность и злободневность.
Публицистическая злободневность равно была чужда и Геббелю-поэту, и Геббелю-драматургу, что, однако, совсем не означает, что он творил в полном отрыве от жизни, от современной действительности. Напротив, и для Геббеля революция 1848 г., как и для большинства немецких писателей того времени, явилась важным рубежом в его идейно-эстетическом развитии. В творчестве Геббеля сказалось как дыхание «предмарта», так и атмосфера послереволюционного торжества феодально-юнкерской реакции. Соответственно этому и творчество его делится на два периода. В первый, до 1848 г., были созданы пьесы «Юдифь», «Геновева», «Алмаз» (комедия), «Мария Магдалина», «Трагедия в Сицилии» и «Юлия»; во второй - «Ирод и Мариамна», «Рубин» (комедия), «Микеланджело», «Агнеса Бернауэр», «Гиг и его кольцо», трилогия «Нибелунги» и «Деметриус» (не закончена).
Первая оригинальная трагедия Геббеля «Юдифь» (1840) на известный библейский сюжет, отмеченная ярким блеском самобытного дарования, принесла ее автору заслуженный успех. Влияние предреволюционного подъема отчетливо звучит в драме «Мария Магдалина» (1844), единственной пьесе Геббеля, обращенной к конкретной реальной современности. В этой трагедии, которую сам Геббель назвал «первым знамением новой [106] весны», выражен бунтарский протест против косной, отживающей свой век мещанско-бюргерской морали, выразителями которой являются в пьесе столяр Антон и жертва этой морали, его дочь Клара, кончающая самоубийством. Как и в «Юдифи», Геббель демонстрирует здесь выдающееся мастерство глубокого психологического анализа, которое станет характерной чертой художественной манеры драматурга во всех его последующих драмах, в чем он выступает как воспреемник романтиков. Однако уже в этой драме - характерном произведении немецкого критического реализма - сказалась склонность Геббеля (пока еще только склонность) переносить реальные общественные конфликты современности в область нравственно-этических абстракций, в сферу мифологии. Именно этой тенденцией следует объяснить замену первоначального названия трагедии «Клара» (явная традиция реалистической мещанской драмы Шиллера «Луиза Миллер») на название библейско-аллегорическое «Мария Магдалина». Но и в этой конкретно-исторической социальной драме Геббель весьма далек от последовательных выводов о коренном переустройстве общественной системы.
Большинство драм Геббеля разрабатывают исторические и историко-мифологические сюжеты. Поэтому многие раздумья Геббеля-теоретика направлены на постижение сути исторического процесса и исторической драмы. Трагедия, полагает Геббель, является не только вершиной искусства, но и вершиной историографии, поскольку она призвана изображать жизнь в высшем напряжении, раскрывающем ее противоречия и глубинные процессы, которые, в свою очередь, и определяют рельефность и значимость характеров персонажей. Историю Геббель изображал в драме в ее двух основных аспектах - в статике, как «бытие», и в исторической перспективе, как «становление-долженствование». Геббель-художник великолепен и ярок в изображении конкретно-исторического реального фона в своих драмах, в раскрытии сиюминутной взаимосвязи ситуаций и характеров. Но он метафизичен в истолковании истории как процесса, ибо развитие истории для него лишь смена идей, а общественный процесс он уподобляет законам развития природы. Принимая революцию как историческую необходимость в разрешении противоречий исторического развития, Геббель вместе с тем отрицал возможность и целесообразность новых форм [107] общественных отношений, возможность социального прогресса вообще. Убежденность в благотворности твердых незыблемых устоев для индивидуума и общества приводит Геббеля к принятию идеи объединения Германии сверху, под эгидой послереволюционной бисмарковской Пруссии, что, впрочем, отнюдь не делало из него апологета буржуазно-юнкерского общественного уклада, многие частные стороны которого он подвергал резкой критике, хотя и выраженной в иносказательной форме.
«Гиг и его кольцо»), («Ирод и Мариамна»), об антитезе язычества и христианства, о гибели патриархального родового строя («Нибелунги»). И здесь, как и в дореволюционных драмах, с различными интонациями и акцентами Геббель утверждает гуманистическую идею суверенных прав отдельной человеческой личности. Филигранный психологический рисунок в раскрытии характеров, психологическая острота конфликтных ситуаций соседствует с тщательно выписанным конкретно-историческим фоном.
«Агнеса Бернауэр» (1851), которую он сам не без оснований считал своей лучшей драмой. В пьесе разрабатывается реальный сюжет, почерпнутый Геббелем из истории Баварии XV столетия. Наследный принц юный Альбрехт полюбил дочь аугсбургского аптекаря и хирурга красавицу Агнесу. Поправ все сословные предрассудки и феодально-монархические установления, он женится на ней. Так завязывается узел острых социальных и нравственно-этических противоречий. Интересы Агнесы и Альбрехта, отстаивающих свое право на личное счастье, сталкиваются с высшим государственным интересом, носителем которого выступает отец Альбрехта суровый герцог Эрнст. Во имя любви к Агнесе Альбрехт не только готов забыть свое высокое сословное положение и права на престол, но даже поднимает горожан и крестьян против своего отца. Тогда во имя интересов династии и государства герцог Эрнст и его канцлер Прейзинг выносят Агнесе смертный приговор - ее насильно увозят из замка и топят в Дунае. [108]
полнокровным психологически и исторически детерминированным характером Агнесы и целым рядом других персонажей, представляющих низы средневековой сословной иерархии, но и резкий социально-критический план трагедии, раскрывающий мрачную картину немецкого феодального средневековья с рыцарским разбоем, произволом феодалов и полным бесправием бюргерства и крестьянства. В то же время, с другой стороны, носителем «высшей правды» в трагедии оказывается все-таки герцог Эрнст как блюститель государственных интересов: через него Геббель утверждает свою идею об отказе индивидуума от личных интересов во имя консервативных государственных установлений.
В трилогии «Нибелунги» (1861) - «Роговой Зигфрид», «Смерть Зигфрида», «Месть Кримгильды» - Геббель, как и многие его предшественники, обращается к древнегерманскому эпосу. В выборе этого материала сказалось характерное для идеологической атмосферы Германии 50-х годов увлечение национальным прошлым. Но неизбежные в подобном случае элементы модернизации, равно как и конкретно-исторические проблемы средневековья, осмысляются Геббелем в больших философско-психологических обобщениях. Так или иначе уже современники видели в трилогии призыв к объединению Германии на основах христианской религии и общегерманской государственности, т. е. по сути своей бисмарковскую идею. Во всяком случае, торжество христианства в столкновении с отживающими институтами и представлениями родоплеменного строя является генеральной идеей трилогии, воплощенной с большой художественной убедительностью. Однако в композиционной стройности, в глубине и полноте разработки основных образов, в динамике развития сюжета и ситуаций эта трилогия заметно уступает большинству предшествующих драм Геббеля.
Яркая одаренность и высокий гуманистический пафос драматургии и поэзии Геббеля выдвигают его в авангард немецкой национальной литературы, а в своей философско-психологической драме он явился предшественником философской драматургии конца XIX -начала XX в. (Ибсен, Шоу). [109]