В творчестве Шарлотты Бронте (1816- 1855), одного из интереснейших мастеров «блестящей плеяды», своеобразно переплетаются романтические и реалистические тенденции, обусловленные в английском социальном романе середины века революциями в Европе и чартистским движением в Англии. Ш. Бронте, в отличие от Дизраэли, Кингсли, Гаскелл, не обращается непосредственно к изображению чартизма, но «скрытая» социальность ее лучшего романа «Джейн Эйр» (1847) проявляется в создании нового для английского реалистического романа героя - женщины, восстающей против деспотизма буржуазно-аристократической морали, борющейся за свою гражданскую и духовную свободу. Также созвучной социальным бурям «голодных сороковых» была и проблематика романа Ш. Бронте «Шерли» (1849), повествующего о борьбе луддитов в первые десятилетия XIX столетия.
Тематика романов Шарлотты Бронте тесно связана с жизненными впечатлениями писательницы. Большую часть жизни она проводит в местечке Хауорт (графство Йоркшир) в доме отца-священника, человека сурового, деспотического нрава, пережившего своих рано ушедших из жизни детей (пятерых дочерей и сына). Разносторонне и богато одаренные, дети сельского пастора мечтали о занятиях искусством, о литературном труде; их воображение рисовало картины экзотических королевств Гондал и Ангрии, где любили, страдали и совершали подвиги романтические герои, напоминавшие байроновских Конрада и Лару.
Стесненные же обстоятельства семьи заставили дочерей пастора Бронте с раннего детства готовить себя к тяжелой трудовой жизни. Чтобы получить образование, они поступают в школу для детей сельских священников Коуэн-Бридж (прототип Лоувудского приюта в «Джейн Эйр»), где от туберкулеза умирают сестры Шарлотты Мария и Элизабет, а затем - в пансион Роухед, где, закончив курс обучения, Шарлотта работает учительницей. Задумав открыть собственную школу, Шарлотта с сестрой Эмилией проводит около года в Брюсселе, изучая французский язык в пансионе супругов Эгер. [593] Драматическая история любви Шарлотты Бронте к Эгеру, талантливому педагогу и незаурядному человеку, легла в основу ее первого романа «Учитель» (1846), а затем романа «Вилльет» (1853).
Первые литературные опыты сестер Бронте вошли в сборник «Стихотворения Керрера, Эллиса и Эктона Беллов» (псевдонимы Шарлотты, Эмилии и Анны Бронте). Позднее появляются их первые прозаические произведения - замечательный роман Эмилии Бронте «Грозовой перевал» (1848), роман Анны Бронте «Эгнес Грей» (1848) и роман Шарлотты Бронте «Джейн Эйр», который, выйдя в свет в октябре 1847 г., сделал имя его автора одним из самых знаменитых литературных имен в Англии.
В романе, обращенном к первому, бурному десятилетию XIX в., нет описаний революционных выступлений рабочих (лишь вскользь в 31-й главе упоминается о закрытии фабрики мистера Оливера и о прибытии в город С. солдат для подавления беспорядков). Подобно Ч. Диккенсу, писательница отнюдь не сочувствует революционерам; воспитанная отцом в духе торизма, она уверена, что «восстания и бунты суть острые национальные болезни», что они «останавливают ход цивилизации».
Но охранительная печать сразу почувствовала «взрывную силу» романа. Рецензент консервативной «Куортерли ревю» заявил, что в «Джейн Эйр» «выражены те же самые взгляды и мысли, которые ниспровергли власть и отрицают законы, божеские и человеческие, за границей, и питают чартизм и смуту в нашей стране». Смелым вызовом сложившимся в Англии 40-х годов общественно-политическим отношениям был образ героини романа. Полная противоположность буржуазно-викторианскому идеалу «кроткого ангела», Джейн, подобно героиням Ж. Санд, стремится к равенству с мужчиной в любви и браке, и, самое главное, она смело и успешно борется за справедливость, за свое человеческое достоинство. «Когда нас бьют без причины, мы должны отвечать ударом на удар - я уверена в этом,- и притом с такой силой, чтобы навсегда отучить людей бить нас»,- заявляет десятилетняя Джейн уже в первых главах романа.
«Джейн Эйр» - социально-психологический роман воспитания. Последовательно раскрывая духовную эволюцию героини, повествуя о формировании цельного, [594] гордого и сильного характера Джейн, о ее стремлении жить независимой трудовой жизнью, автор сталкивает ее с представителями различных социальных слоев Англии начала века. Это и претендующая на аристократизм мещанка миссис Рид, тетка Джейн, в доме которой, притесняемая хозяйкой и ее детьми, она живет «из милости». Это и «благочестивый» хозяин Лоувудского приюта Броклхерст (прототипом его был содержатель Коуэн-Бриджа Уилсон), лицемерно утверждающий, что голод и плохой уход - лучшие способы воспитания в детях благочестия и смирения. Это - аристократы, с высокомерием которых сталкивается Джейн в Торнфилде, доме мистера Рочестера, где после выхода из пансиона она служит гувернанткой. Бегство из дома Рочестера заставило героиню испытать на себе судьбу многих тысяч бездомных англичан, которых «голодные сороковые» лишили работы и оставили без крова. Обычаи и нравы сельского духовенства, которые дочь пастора Бронте знала «из первых рук», воплощены в образе Сент-Джона Риверса, в чьем доме Джейн находит приют после бегства и своих скитаний по дорогам Англии.
Восторженная почитательница Теккерея, Шарлотта Бронте не уступает ему в сжатости и точности реалистической характеристики персонажа. Так, буквально смертельным холодом веет от облика мистера Броклхерста, фигура которого напоминает Джейн «черный столб», а угрюмое лицо - «высеченную из камня маску». Красноречивая портретная характеристика подтверждается поступками персонажа - его «методы воспитания» действительно станут причиной смерти от тифа сорока пяти из восьмидесяти воспитанниц Лоувуда.
Настойчиво сравнивая Сент-Джона с мраморной статуей, в совершенной античной красоте которой кроется что-то «неистовое, исступленное или беспощадное», Бронте раскрывает сущность этого религиозного фанатика, который в жертву своему честолюбию приносит не только себя, свою человеческую природу, но готов пожертвовать и Джейн, настаивая на ее поездке с ним в Индию в качестве его жены и помощника в делах религиозной миссии.
Вместе с тем реализм Бронте отнюдь не был результатом копирования жизни, как у позднейших натуралистов. Правдивость изображения жизни в «Джейн Эйр» [595] органично сочеталась с вымыслом. В споре с теоретиком английского натурализма Д. Г. Льюисом Ш. Бронте. отстаивает право писателя на использование воображения - «мощной и беспокойной творческой способности», и это сближает эстетику Бронте с эстетикой романтизма.
Роль романтических традиций особенно велика в изображении центрального эпизода романа - любви Джейн Эйр и Рочестера. Сам демонический облик хозяина Торнфилда - «черные густые брови... массивный лоб в рамке черных волос», а также завеса тайны, окружающая его прошлую жизнь, полную бурных страстей и заблуждений, заставляли вспоминать «байронических» героев Ангрии - юношеской страны грез Шарлотты и ее брата Брэнуэлла. А образ мрачного торнфилдского замка, в коридорах которого по ночам слышны таинственный душераздирающий хохот и стоны, говорили об интересе Бронте к романам В. Скотта и готическому роману А. Радклиф.
Романтическое начало проявляется и в приемах композиции романа «Джейн Эйр» - в неожиданных поворотах сюжета, в недосказанности, таинственности мотивировок событий. Так, тайна прошлого Рочестера (он женат, и жена его безумна) выясняется только в церкви, когда Джейн уже готова соединить его судьбу со своей судьбой. Романтическое начало проявляется и тогда, когда Джейн, уже согласившись принять доводы Сент-Джона и выйти за него замуж, слышит за многие мили призывный голос Рочестера и спешит к нему, ослепшему и изувеченному пожаром в Торнфилдхолле, с тем чтобы навсегда остаться с ним.
В большей степени с просветительским, чем с романтическим романом, связан финал «Джейн Эйр», где героиня не только обретает родственников в лице брата и сестер Риверсов, но и получает наследство, обеспечивающее ей независимость.
Но реалистическое начало доминирует в романе. Оно проявляется и в глубоко типических образах антагонистов главной героини, и в четкости и строгости психологического рисунка ее образа, и в подчеркнуто суховатой манере повествования, а главное - в созвучности ее образа революционной атмосфере 40-х годов XIX в., когда необычайно актуально прозвучали слова героини романа Бронте - сельской учительницы Джейн Эйр: «Я не должна забывать, что эти бедно одетые маленькие [596] крестьянки - такие же существа из плоти и крови, как и отпрыски самых знатных фамилий, и что зачатки природного благородства, чуткости, ума и доброты живут в их сердцах, так же как и в сердцах детей знатного происхождения».
Мысль о том, что «каждый человек имеет свою долю прав», прозвучит и со страниц романа «Шерли» (1849), над которым Бронте работает после завершения «Джейн Эйр». По первоначальному замыслу предметом изображения в романе должен был стать чартизм, но по совету друзей писательница решила обойти эту острозлободневную тему и обратиться к недавней истории Англии - к луддитскому движению и эпохе наполеоновских войн. Но это не снизило актуальности романа, писавшегося в период нового обострения классовых противоречий в стране, и сочувственные слова Бронте о луддитах - «страдальцах», чьим единственным достоянием «был труд, и которые его потеряли и не могли найти работы... и, следовательно, не имели хлеба» вполне могли быть отнесены к сотням тысяч современников Бронте.
Непосредственное обращение к изображению социальных конфликтов изменяет творческую манеру писательницы. Она должна рассказать читателю горькую правду, и поэтому романтические тенденции в «Шерли» отходят на второй план. «На лесных равнинах Йоркшира уже нет места феям»,- заявляет Бронте. Уроки романтизма проявились в ином - в создании обобщенной картины катастрофы, нависшей над Англией - «страной лавочников». «Отчаяние достигло предела, под землей северных районов слышались первые раскаты землетрясения»,- размышляет Бронте.
Работая над «Шерли», она внимательно изучает газеты и журналы 1812-1814 гг., смело вводит в повествование реальные факты действительности. Так, в основе одного из центральных эпизодов романа - нападения рабочих на фабрику Роберта Мура, лежит эпизод разрушения луддитами фабрики промышленника Картрайта. С точностью газетного отчета она пишет о введенной на фабрике системе штрафов, которым подвергались даже дети, о разрушении рабочими «рам» - машин.
«горячие головы», [597] и опасные демагоги, и те, кто, подобно рабочему Уильяму Феррену, видят, что в бедах рабочих виновны не машины, а хозяева: «Изобретения изобретениями, их не остановишь. И все же неверно, что бедняки вынуждены умирать с голоду». В словах Феррена слышны отголоски размышлений самой писательницы, уверенной в том, что в Англии прогресс индустриальный не способствует прогрессу социально-нравственному.
Зрелость и сила реализма Ш. Бронте в «Шерли» проявилась в том, что характеры и поступки героев романа логически вытекают из внешних обстоятельств, из их социального положения. Так, Роберт Мур - человек добрый и великодушный, однако он проявляет черствость и бессердечность, вырывая скудные пенни из детских рук - штраф за опоздание на работу. Он же, повинуясь власти «голого чистогана», готов предать любящую его девушку и просить руки аристократки Шерли Килдар, на чьей земле стоит его фабрика, чтобы с ее помощью поправить свои пошатнувшиеся финансовые дела.
При всей симпатии, с которой Ш. Бронте рисует Шерли (а прототипом этой героини была ее сестра Эмилия), она не может закрыть глаза на то, что Шерли - собственница. «Я буду драться за принадлежащее мне, как тигрица»,- говорит заглавная героиня романа. Сложность, противоречивость характеров - свидетельство возросшего психологического мастерства писательницы.
преображении, когда, оправившись от ранения, нанесенного ему рабочим Майклом Хартли, Мур возвращается к Кэролайн и, став «добрым хозяином» для своих рабочих, мечтает о реформах и преобразовании родного края. Подобная «эволюция» героя, противоречащая логике жизни, была вызвана не только желанием писательницы «наградить» Кэролайн браком с любимым ею человеком, но и попытками Бронте найти решение социальных проблем в сфере нравственности, что выглядит утопией. Подобное преображение характерно для многих героев романа 40-х годов - это и Скрудж в «Рождественской песне» Диккенса, и фабрикант Карсон в «Мэри Бартон» Гаскелл. [598] Усиление нравственно-психологического начала- характерная черта английского романа середины века, и романам Ш. Бронте здесь принадлежит особая роль. Она исследует женский характер в обстоятельствах драматических, и напряженность социальной жизни ее героинь позволяет писательнице раскрыть сложную картину их внутренней, духовной жизни.
Эмилия Бронте (1818-1848) по праву разделяет славу со своей старшей сестрой Шарлоттой - ее другом и учителем.
Она воспитывалась в том же пансионе для детей бедных священников, что и ее сестры Шарлотта и Анна.
В 18 лет Эмилия стала учительницей. Неудачей окончилась попытка Шарлотты и Эмилии вырваться из нужды и открыть свою школу. С этой целью в 1842 г. они приехали в Брюссель, чтобы изучить французский язык и литературу. За обучение сестры платили уроками английского и музыки. Но «тяжелый труд с 6 часов утра до 11 ночи с одной лишь получасовой прогулкой между уроками» не принес им материальной независимости, лишь подорвал здоровье.
три месяца не стало и Эмилии. Ей было 30 лет.
Творчество Эмилии Бронте разнообразно. Она оставила многочисленные стихотворения, несколько поэм и прославивший ее имя роман «Грозовой перевал».
Сестры Бронте вступили в литературу в 1846 г., издав за собственный счет небольшой сборник стихов. Лучшими в сборнике, по замечанию рецензента, были стихи Эмилии, посвященные природе.
Природа привлекает поэтессу не в состоянии покоя, умиротворенности, а в движении, завораживающем своей дикой силой. В соответствии с таким пониманием природы у Э. Бронте часто присутствует образ бунтаря, способного противопоставить себя стихии, буре. Его властная душа утверждает не гармонию с миром природы и человека, а его индивидуальную власть.
Поэзия Э. Бронте отличается простотой языка, позволяющей поэтессе создавать образы привычные, каждым узнаваемые, как у Бернса, но оригинальность поэтического сознания Э. Бронте привела к появлению емкого символа. Ветерок может быть и наперсником [599] одиночества, но может и избавить от него, однако чаще он ассоциируется с началом бури, он ее предвестник.
«Грозовой перевал» (1847).
Роман открывается датой - 1801 г., но события, описанные в нем, происходят в течение последних десятилетий XVIII столетия. Это было время разорения дворянских усадеб в «старой доброй Англии».
В центре произведения - образ Хитклифа, бунтаря, все разрушающего на своем пути, напоминающего романтических героев Байрона и Шелли - борцов против насилия и несправедливости. Писательница прибегла к оригинальному приему: читатель впервые видит героя в момент трагедии, приближающейся к развязке. Рассказчик поражен мистическим призывом Хитклифа, обращенным к его умершей возлюбленной. В последующих главах романа рассказывается о судьбе Хитклифа.
Это погружение в прошлое осуществляется двумя рассказчиками: Локвудом, невольным свидетелем мистического призыва, и Нелли Дин, постоянной участницей событий. Ее монолог обширнее и полнее, в то время как Локвуд лишь констатировал изменения в событиях, оставаясь сторонним наблюдателем. Композиция романа - это своеобразный диалог рассказчиков, который в свою очередь драматизирован чувствами повествователей, возникшими в той или иной ситуации, что в определенной степени усложнило произведение писательницы.
Любовь Хитклифа к Кэти Эрншо, дочери человека, приютившего его в своей семье, была естественна и свободна в ранней юности, прошедшей среди цветов и трав вересковой пустоши. Когда же они вынуждены были подчиниться социальным и моральным устоям общества, исчезла красота и свобода чувства. Члены семьи Эрншо, толкнувшие Кэти на предательство, на брак с Эдгаром Линтоном, разбудили в душе Хитклифа силы зла и мести. Постепенно все они становятся жертвами Хитклифа, испытавшими на себе его разрушающую власть, ибо он действует в соответствии с теми законами, по которым живет общество, где подчиняются обладателю большего, нежели у них, капитала.
как отрицание этого времени, этого состояния общества.
Кэти такая же сильная и незаурядная личность, как и Хитклиф. Она понимает, что ее брак с Эдгаром не что иное, как лицемерие перед окружающими. Наедине с собой она цинично откровенна. Возвращение Хитклифа после долгого отсутствия удручающе подействовало на героиню. Насилие над собственной любовью привело к столь сильному взрыву чувств, что это разрушило рассудок и жизнь Кэти. Ее инстинктивное стремление к гармонии любви стало возможным для героини только после смерти.
Месть Хитклифа, внося смятение в семейства Эрншо и Локвудов, постоянно борется с любовью к Кэти. Проявление ненависти у героя разрушает его личность. Соперничество любви и ненависти приводит его к смерти. Но сама смерть отступает перед их любовью. Кэти стала призраком, который так страстно призывал герой в начале романа. План реальный вобрал в себя мистическое начало, сделал его своей частью. Поэтому, когда умирает Хитклиф, его смерть воспринимается как восстановление гармонии естественной и свободной любви некогда юных влюбленных с вересковых пустошей. Даже имя героя означает «утес, поросший вереском». У них, как в старинном кельтском предании о Тристане и Изольде, вопреки законам общественным, могилы рядом. Свидетельница их драмы - Нелли Дин - считает, что там их мятежный дух должен обрести покой.
Ограниченное небольшим числом действующих лиц пространство романа также замкнуто двумя усадьбами - фермой «Грозовой Перевал» сквайров Эрншо и поместьем «Мыза Скворцов», принадлежащим судье Линтону. Это имеет определенную смысловую нагрузку. Писательница не конкретизировала обстоятельства бегства Хитклифа. Она описала его возвращение в хорошо известной читателю обстановке, тем самым контрастно усилив резкое изменение героя. Постоянные возвращения Локвуда, сбежавшего от суеты столицы, позволяют ему увидеть в провинции «кипение страстей», которые своей динамикой оттеняют статичность его образа.
пространство романа, то повествование о Кэтрин и Гэртоне несколько скромнее. Писательница как бы вновь проиграла прежнюю ситуацию: Гэртон в роли подкидыша Хитклифа, Кэтрин на месте ее матери. Но молодые герои иначе отнеслись к социальным и нравственным нормам общества, в котором они живут. В их душах торжествует любовь, она уравнивает их, возрождая добро, уничтожая силы зла и разрушения. Появившийся после годового отсутствия Локвуд поражен гармонией этой пары.
символах.
В романе тесно переплетаются реалистические и романтические элементы, они гармонично сочетаются, обогащая друг друга, но в оценке своих героев, в изображении окружающей их среды писательница проявила себя зрелым мастером-реалистом.
Сестры Бронте в своем творчестве поставили важные социальные и нравственные проблемы, внеся тем самым значительный вклад в развитие английской и мировой литературы. Последующие поколения писателей будут опираться на художественные достижения писательниц.