РОМАНИСТЫ И ДРАМАТУРГИ
70—80-х ГОДОВ
Стабилизация Третьей республики, установленной в 1875 г., принесла горькое разочарование той части французской интеллигенции, которая надеялась на прогресс цивилизации как на гарантию гуманистического развития общества. Кризис натуралистического направления был, несомненно, обусловлен ясно обнаружившейся недостаточностью «научно-физиологического» подхода к изучению мира и человека в искусстве и литературе. В творчестве Золя, которое, как мы видим, интенсивно развивается в 70—80-е годы, взлеты реалистического мастерства чередуются со спадами, вызванными попыткой строго следовать собственному экспериментально-физиологическому методу. Меданская школа последователей Золя наглядно демонстрирует узость чисто натуралистического видения, приводящего либо к бескрылому бытописанию, либо к уходу от ненавистного бездуховного мира в сферу религиозного мистицизма и декадентской изощренности. Светский психологический роман, воспользовавшись опытом натурализма в изучении человеческих эмоций, эстетизирует их, привносит в анализ «аристократической» души момент иррационального, подсознательного. Не прекращается в этот период и развитие романтизма. Выходят последние произведения Жорж Санд, играющие гораздо меньшую роль в литературе, чем творчество В. Гюго, которое переживает в этот период новый подъем. Возникают и некоторые направления, вдохновленные романтизмом, но во многом отличающиеся от него. В сложном переплетении с подобными тенденциями, а также с воздействием позднего романтизма развивается в этот период проза, связанная с декадентскими направлениями. Появляются, как было указано в главе о литературе Парижской коммуны, и новые тенденции, связанные с социалистическими идеями.
«Меданские вечера», в котором помещены кроме новелл Золя, Мопассана рассказы Гюисманса, Сеара, Энника и Алексиса. Эти начинающие литераторы были друзьями и соратниками Золя в его «натуралистической битве». После приобретения Эмилем Золя загородного дома в Медане писатели все чаще навещают его там. Именно во время «меданских вечеров» возникла идея выступить совместно с программным произведением или журналом.
«натуралистической школы». Однако полного единства среди его участников не было. Мопассан очень скоро отошел от литературного сотрудничества с меданской группой. Что же касается основных меданцев — Сеара, Энника, Алексиса и раннего Гюисманса, то их творчество, взятое в его главных тенденциях, полнее всего характеризует «натуралистическую школу» как таковую. Несмотря на известные достоинства того или другого произведения, на положительный замысел некоторых из них, натуралистическая догма, воплощенная в творческой практике меданцев, обесцветила эти книги, лишила их подлинного реалистического содержания, привела к распаду художественной формы романа и новеллы.
Показателен в этом смысле сам сборник «Меданские вечера». По замыслу Золя, новеллы, входившие в него, должны были обличать бессмысленность, античеловечность войны, противостоять парадному патриотизму буржуа. Лучшие вещи сборника — «Осада мельницы» Золя и «Пышка» Мопассана — отвечают этой цели. Однако в рассказах других меданцев обличительный тон теряется и стремление показать войну с ее бытовой, негероической стороны оборачивается признанием низменности людей, которые оказываются целиком во власти своих физиологических инстинктов. Таков, например, рассказ Леона Энника «Дело большой семерки» об озверевшей толпе солдат, разгромивших публичный дом.
Дегероизация доведена до предела в новелле Гюисманса «С мешком за плечами». Здесь господствует совершенно безразличное, пессимистическое отношение к самой жизни, в которую даже война не смогла внести сильных ощущений и переживаний. Насмешка над ура-патриотизмом заглушается в новелле Гюисманса утомительным рассказом о незначительных событиях, поступках, разговорах.
«натуралистический поток» в литературе. Эволюция творчества писателей меданской группы в достаточной степени характерна для судьбы натурализма как литературного направления.
Наиболее известным произведением Анри Сеара (1851—1924), в котором соблюдены все правила натуралистической эстетики, является роман «Прекрасный день» (1881). В нем почти нет действия, повествование призвано быть отражением того безрадостного, повседневного существования, против которого тщетно пытается восстать героиня произведения. Фоном встречи молодой женщины с ухаживающим за нею банальным, скучным соседом служит бесконечный дождик, описываемый автором в мельчайших подробностях. Стиль произведения нарочито тускл и невыразителен. Писатель как бы ставит все изобразительные средства на службу одной задаче — передать ощущение бесцветности и бесперспективности жизни, в которой нет места для мечты и высоких чувств.
—1901) был наиболее ортодоксальным последователем натуралистической теории творчества, реализовавшим в художественной практике даже те ее положения, которые никогда не находили воплощения в произведениях самого Золя. Пример тому — сборник четырех рассказов Алексиса под названием «Конец Люси Пеллегрен» (1880).
Соблюдая правило «документальности», понимаемой как фотографическая точность, Алексис предваряет каждый свой рассказ кратким введением, в котором сообщает, что описываемые события имели место на самом деле, а не являются плодом творческой фантазии.
«Мадам Мёрио» (1891), посвященный памяти Флобера. В этом романе с растянутым сюжетом и нестройной композицией автору удался, однако, анализ душевных переживаний стареющей женщины.
Много лет он оставался преданным другом Золя, которому посвятил книгу «Эмиль Золя. Записки друга» (1882), был его верным соратником в деле Дрейфуса. Быть может, «самым знаменитым произведением» Алексиса оказалась его телеграмма критику Жюлю Юрэ, который в 1891 г. обратился к литераторам со своей известной анкетой по поводу судеб натурализма. Алексис телеграфировал Юрэ: «Натурализм не умер, подробности письмом». В своем письме Алексис тщетно и запоздало отстаивал натурализм как литературный метод, единственно верный действительности.
В творчестве Леона Энника (1851—1935) присутствуют элементы, сближающие его с позициями позднего Гюисманса. Приверженность Энника к жестокому, исключительному, сказавшаяся в новелле меданского сборника, выявилась в его первом романе — «Преданная» (1878). Главный герой произведения — отец, одержимый жаждой изобретательства, — отравляет свою старшую дочь, обладавшую состоянием, и объявляет убийцей младшую дочь, обрекая ее на казнь. Знаменательна оценка, которую дал этой книге Золя, писавший автору: «Разрешите мне дать вам совет избегать в будущем столь исключительных сюжетов и столь грубых происшествий. Жизнь проста».
«образцовый» натуралистический роман «Приключение г-на Эбера» (1884), сюжет которого сводится к несостоявшейся любовной интриге. Энник презирает и высмеивает своих героев, считая их олицетворением глупости и пошлости.
«Характер» (1889) проповедуются мистические, спиритические идеи. «Факт весьма знаменательный: один из учеников Золя, один из участников „меданских вечеров“ с энтузиазмом славит торжество самого экзальтированного идеализма», — проницательно отмечал Франс.
Таким образом, в творчестве трех писателей-меданцев ясно проявилась методологическая и художественная ущербность натуралистической эстетики. Пессимизм, неверие в человеческую активность проходят красной нитью во всех их произведениях; разоблачение ненавистной буржуазной действительности звучит как признание ее окончательного торжества.
Свое логическое завершение натуралистическое движение получило в поисках религиозного, мистического, поскольку возможность практического изменения реальной действительности писателями «натуралистической школы» исключалась вовсе. Эта эволюция к «спиритуалистическому натурализму» наиболее полно отразилась в творчестве Гюисманса, которому и принадлежит этот термин.
Жорис-Карл Гюисманс (1848—1907) по происхождению голландец, однако целиком принадлежит к французской культуре. Демобилизовавшись после окончания франко-прусской войны, Гюисманс проработал более тридцати лет в министерстве внутренних дел.
— его романы «Марта» (1876), «Сестры Ватар» (1879) и «Семейный очаг» (1881) — изображают среду мелкобуржуазного мещанства и богемы, описываемых с натуралистической точностью. Личный «вклад» Гюисманса в натурализм на этом этапе — любовь к описаниям вещей и еще более всеобъемлющий пессимизм, чем у других натуралистов.
Кульминационный пункт отрицания Гюисмансом всех ценностей реального человеческого существования — его повесть «По течению» (1882). В этом произведении писатель почти полностью осуществляет свое стремление к бессюжетности (даже «дождливый» роман Сеара казался ему «слишком фабульным»). Книга с утомительными подробностями рассказывает о всех деталях бесцветного существования бедного чиновника Фолантена. Итог повести — полная капитуляция Фолантена перед ничтожными житейскими мелочами, которые олицетворяют ничтожность человеческой жизни вообще. «... Шопенгауэр прав, — сказал он себе, — жизнь человека, как маятник, качается между страданием и скукой... остается только скрестить руки и попробовать заснуть».
Но Гюисманс все же пытается бежать от отвратительной реальности, создавая свой прекрасный мир при помощи искусства. Так возник один из наиболее известных его романов «Наоборот» (1884), который оказал сильнейшее влияние на развитие декадентского романа во французской и вообще европейской литературе, в частности на Оскара Уайльда и его «Портрет Дориана Грея».
Роман «Наоборот» — переломное произведение, в котором Гюисманс отказывается от эстетики натурализма. Герой «Наоборот» богатый аристократ Дэз Эссент имеет возможность отгородиться от реального мира и создать себе «искусственный рай», причудливую, изысканную атмосферу, доставляющую всем его чувствам утонченное наслаждение. Он окружает себя любимыми произведениями искусства, творит пьянящие «симфонии запахов», неестественные, не встречающиеся в природе сочетания красок, изобретает небывалые остро-пряные кушанья. «Воображение должно заменить вульгарную реальность фактов» — такова основная цель Дэз Эссента. Писатель, обладающий утонченным стилистическим мастерством, стремится воссоздать гармонией фраз, ритмом слова то ощущение, которое испытывает Дэз Эссент от утонченных чувственных наслаждений, граничащих с извращением; Гюисманс находит в пороках ту привлекательность, которой будто бы лишено нормальное человеческое существование.
«Наоборот» оказывается неудачной; Дэз Эссентом овладевают сомнения, он охвачен ужасом, ощущая свою слабость и одиночество, и тогда он впервые обращается к богу, моля послать ему веру. Так сочетается в романе признание всеобъемлющей ценности искусства, вообще характерное для французской культуры того времени, и поворот к религии.
«Наоборот» в 80-е годы, свидетельствовали о колебаниях автора, о неуверенности его в правильности найденного выхода. Писатель возвращается к изображению уродств реальной жизни — повесть «Дилемма» (1887), в которой автор создает, быть может, самую яркую свою сатиру на буржуа. Но в эти же годы Гюисманс входит в кружки «сатанистов», посещает «черные мессы», его все более влечет к мистике. Отражением внутренней борьбы автора, поисков нового мировоззрения является почти бессюжетный роман «Там, внизу» (1891), содержание которого сводится к эстетическим и литературным дискуссиям между рупором идей автора — писателем Дюрталем и его другом. Дюрталь хочет «обогатить» натурализм: сохранить «документальность», но в то же время допустить в него элемент потустороннего, создать «спиритуалистический натурализм».
«Там, внизу» — подготовительный этап к окончательному «обращению» Гюисманса, ставшего в 90-е годы ревностным католиком-мистиком. Романы Гюисманса, написанные после его «обращения»— «В пути» (1895), «Собор» (1898) и другие, свидетельствуют о том, что путь от «материалистического натурализма» к «спиритуалистическому натурализму» оказался весьма кратким. В этих произведениях преобладают религиозные рассуждения, однако Гюисманс сохраняет натуралистические приемы. Так, основное действующее лицо в романе «Собор» — собор в Шартре, описанный с чрезвычайной тщательностью во всех его архитектурных и скульптурных деталях.
Эволюция Гюисманса от позиций меданской школы к декадансу знаменательна для судеб натуралистического направления в конце века.
«Терезы Ракен» Золя, «Арлезианки» Доде, «Кандидата» Флобера) проваливаются, как провалилась «Анриэтта Марешаль» Гонкуров в середине 60-х годов.
Положение меняется после «театральной битвы» Золя, выступившего в 1876—1878 гг. с серией статей, подвергших уничтожающей критике положение в драматургии и на театральных подмостках Франции. Это облегчает и проникновение на сцену произведений с демократическими, разоблачительными тенденциями. Сначала театры, в первую очередь «Амбигю», ставят инсценировки романов Золя, превращая их, однако, в мелодрамы. В начале 80-х годов инициатива переходит к театру «Одеон», где ставятся драматические произведения Гонкуров, Доде. Но постепенно обновляется репертуар и «Комеди Франсез», на сцене которого в 1882 г. появляется лучшее драматургическое произведение той эпохи — реалистическая драма «Воронье» Анри Бека.
—1899), начавший свою деятельность театрального писателя с водевиля, создал в 1869 г. свою первую серьезную социальную драму — «Мишель Попе». Герой ее совершенно необычен для французской драматургии. Это плебей, рабочий, выбившийся из нужды благодаря выдающимся способностям. Сочувствие к трудной жизни обездоленных классов сочетается в пьесе Бека с интересом к судьбам рабочего движения. Но перспективы его автор видит в «справедливом управлении» фабрикой и в распространении образования среди рабочего люда. Сильна в пьесе и натуралистическая тенденция.
Результатом длительного труда Бека явилась законченная в 1876 г. драма «Воронье», смело разбившая штампы буржуазной драмы, реалистически показавшая картину современных нравов. «Воронье» — это шайка кредиторов и дельцов, набрасывающаяся на семью скончавшегося состоятельного буржуа Виньерона. Остаток его состояния беззастенчиво и нагло растаскивается этими хищниками, которые не брезгуют воровством и мошенничеством. Стремясь воспроизвести «кусок жизни» в ее точно наблюденной низменности, без лицемерных покровов, Бек отказался от традиционной счастливой развязки в духе Ожье или Сарду. Нет в пьесе и традиционного противопоставления добрых и злых, положительных и отрицательных героев; есть лишь пессимистическая констатация: мир делится на сильных и слабых, палачей и жертв. И эта жестокая ситуация определяется не детерминистской порочностью характеров, а существом буржуазной морали, в основе которой — денежная выгода.
«сильным мира сего», «Воронье», во многом продолжающее традицию Бальзака-драматурга, может быть сопоставлено с драматургией Сухово-Кобылина. Пьеса, разумеется, не понравилась буржуазной публике, которой был по вкусу «успокаивающий» театр. Критика возмутилась «мизантропией» автора, и после восемнадцати представлений «Воронье» было снято со сцены. Следующая получившая известность пьеса Бека — «Парижанка» (1885) — была компромиссом между собственными стремлениями писателя и вкусами публики. Это история «брака втроем», который нарушается изменой женщины... любовнику. Горечь морального разоблачения смягчается в пьесе смехом: в развязке мирный адюльтер восстанавливается.
Драме Бека «Полишинели» суждено было остаться незаконченной. Публикация пьесы посмертно (1910) показала глубину реалистического замысла и в то же время композиционную несобранность драмы, распадавшейся на отдельные эпизоды — «куски жизни». В «Полишинелях» разоблачаются грязные финансовые махинации, в которых замешаны политиканы и журналисты, маклеры и куртизанки — в равной степени продажные.
В 90-е годы к Беку приходит известность, его пьесы идут за рубежом. Именно творчество Бека дало толчок созданию в 1887 г. знаменитого «Свободного театра» Андре Антуана, ставшего своеобразной «экспериментальной лабораторией» для театрального авангарда того времени, просуществовавшего по 1895 г. и имевшего общеевропейское значение для театрального искусства.
«Свободный театр», утвердил репертуар нового поколения драматургов. Правда, силы реалистического мастерства Бека никто из них достичь не смог; они не смогли преодолеть влияния натурализма. Заслугой «Свободного театра» была постановка пьес Л. Толстого, Стриндберга, Ибсена. Антуан упорно отказывался от символистского репертуара и так и не поставил модного в то время Метерлинка.
битвы, кипевшей вокруг «Нана», казалось бы, увенчали его победу. Но после появления «Земли» (1887), также вызвавшей острую полемику, дело обернулось иначе. В том же 1887 г. «Фигаро» публикует так называемый «Манифест пяти» — письмо к Золя, подписанное пятью писателями из числа его вчерашних почитателей и адептов. Ж. -А. Рони-старший, П. Бонеттэн, Г. Гиш, П. Маргерит и Л. Декав в резкой форме обличают заблуждение мэтра, заявляют, что он изменил собственной программе, обвиняют его в порнографии. Время показало, что критика натуралистических крайностей не означала единства творческих позиций этих писателей. Так, П. Бонеттэн и Г. Гиш — писатели второстепенные — так и не проявили себя сколько-нибудь оригинально. Люсьен Декав (1861—1949) за свой антимилитаристский роман «Унтера» (1889), разоблачавший порядки во французской армии, подвергся судебному преследованию, причем в числе писателей, выступавших в его защиту, был Золя. Позже Декав обратился к тематике Парижской коммуны. Поль Маргернт (1860—1918) не вышел за пределы натуралистического бытового романа, за исключением написанного совместно с его более даровитым братом Виктором Маргеритом романа «Коммуна» (1904). Наконец, Рони-старший (1856—1940), весьма плодовитый писатель, в первый период своего творчества интересовался положением обездоленных слоев общества (роман «Нелль Горн из Армии Спасения», 1886), социалистическим движением (роман «Двусторонний. Парижские революционные нравы», 1887). Но затем герои его романов разочаровываются в действенности социалистических идей.
Наиболее серьезную оппозицию натуралистическому движению составили не авторы «Манифеста пяти», а противники Золя «справа», выражавшие идеалистическую реакцию на позитивизм как миросозерцание. В этом ряду стоят критик Брюнетьер, прозаик и критик Барбе д’Оревильи. «Католическое обновление» проповедует в своих спиритуалистических произведениях Гюисманс. Решительный бой позитивизму как философии и золаизму в художественной практике дает Поль Бурже (1852—1935).
В первые годы литературной деятельности Бурже выступает как верный ученик Тэна. В «Этюдах современной психологии» (1883—1885) писатель стремится обрисовать морально-психологический портрет своего поколения через наиболее примечательные книги эпохи. Среди них — произведения Тэна, Ренана, Флобера. Уже здесь Бурже говорит об «умственной болезни» Франции, которая, по его словам, проявляется как в декадентстве, так и в культе науки. В 1885 г. писатель обращается к жанру психологического романа и завоевывает себе репутацию историями об обманутой любви и адюльтере в светском обществе (романы «Мучительная загадка», 1885; «В сетях лжи», 1887, и др.). Народ, по мнению Бурже, не заслуживает внимания писателя-аналитика.
В 1889 г. появляется наиболее значительное произведение Бурже — роман «Ученик». Это в известной степени «роман с ключом». В образе философа-рационалиста Адриана Сикста, детерминистски безоценочно объясняющего все поступки человека, отрицающего моральный критерий поведения личности, повинующейся лишь совокупности «наследственности, среды и момента», выведен Ипполит Тэн. Молодой позитивист Робер Грелу, духовный последователь Сикста, претворяет в жизнь теории учителя и ради «психологического опыта» и честолюбивого самоутверждения соблазняет девушку из аристократической семьи, где служит гувернером. Но «научная» схема оказывается несостоятельной и преступной перед лицом живых человеческих страстей. Молодые люди искренне полюбили друг друга, и их история завершается трагически.
«отравил человеческую душу», что он «несет в себе зародыш разложения». В заключении книги философ-материалист, потерпев духовный крах, шепчет молитву у гроба Грелу. Опору против разрушительных сил можно, следовательно, обрести в вере.
Критикой установлена связь этого романа Бурже с «Преступлением и наказанием», французский перевод которого вышел в 1884 г. Но «Ученик» — несравненно мельче шедевра Достоевского, как и сам Робер Грелу с его теориями равноценности добра и зла ничтожен перед «идеей» Раскольникова, пытающегося «перешагнуть» через зло во имя всеобщего добра.
В дальнейшем Бурже становится монархистом, воинствующим католиком, ненавидящим принципы демократии. В его творчестве возникают и декадентские патологические мотивы.
Особняком стоит творчество писателей, произведения которых являются своего рода соединительным звеном между тенденциями позднего романтизма и декадентскими направлениями. Тут следует назвать прежде всего два имени: Барбе д’Оревильи и Вилье де Лиль-Адан.
’Оревильи романтические тенденции переплетаются с использованием достижений реализма и даже натурализма. Литературная и критическая деятельность Барбе д’Оревильи (1808—1889), воинствующего католика и легитимиста, была «оппозицией справа» ко всей литературе своего времени. Поздний романтик по литературным вкусам, боровшийся против «рабского копирования реальности», как и против «движения современной мысли», которую он презирал со всем пылом религиозного фанатика, Барбе в то же время ненавидел вульгарность и пошлось буржуазной действительности и противопоставлял ей романтизированное прошлое (романы «Околдованная», 1854; «Кавалер де Туш», 1864). Барбе оплакивает невозвратный уход воскрешаемого им прошлого, гибель аристократии, которую он идеализирует. Романы проникнуты духом воинствующего католицизма. Есть в них и струя мистицизма, который наиболее ярко проявился в более поздний период творчества Барбе, в период кризиса позитивистской мысли. В предисловии к сборнику «Дьявольские новеллы» (1874) Барбе провозглашает право писателя на полную свободу в изображении отвратительного, декларирует свою веру в сатану. Здесь уже намечается сближение писателя с декадентством. В то же время он бичует и современное ему мещанство. Литературные статьи Барбе, писавшиеся на протяжении 35 лет и собранные в четырнадцатитомнике «Произведения и люди» (1860—1895) — это проникнутый злой насмешкой обвинительный акт против натурализма.
—1889). Бретонец графского рода, католик, вернувшийся в лоно роялизма после краткого сочувствия Коммуне, Вилье начинает свой творческий путь в 60-е годы в духе «Парнаса». Его литературная известность начинается после выхода в 1883 г. сборника «Жестокие рассказы», в которых ощущается влияние Эдгара По: тот же вкус к таинственности, кровавым сюжетам, к страшным феноменам на рубеже познаваемого мира, в который то и дело врывается потустороннее. В сборнике «Новые жестокие рассказы» (1888) эти тенденции усиливаются, автор открывает темные стороны в человеческой душе, упивающейся чужим страданием.
Сборник рассказов «Трибюла Бономе» (1887) как бы вскрывает реальную подкладку мистических новелл Вилье. Его «черный юмор» оборачивается сатирой на современные нравы. Вилье ненавидит окружающий его мир, в котором нет места для его идеалов, в котором он видит глупость толпы, тиранию денег, триумф злобной посредственности. Герой серии этих рассказов — профессор физиологии Трибюла Бономе, тупой буржуа-позитивист, враг красоты и тайн, смешной и страшный одновременно, — «архетип эпохи», как называет его автор. В рассказе «Убийца лебедей» Бономе убивает благородных птиц, чтобы услышать их последнюю песню.
В последнем произведении Вилье де Лиль-Адана — драме «Аксель», изданной посмертно в 1890 г., — сказалось сильное влияние Вагнера. Смысл жизни Вилье де Лиль-Адан, друг Гюисманса, Малларме и Верлена, ищет в тайне бесконечного, в прославлении мечты, в которой сочетаются франк-масонские идеи и романтические мотивы.
—1923; настоящее имя — Жюльен Вио). Тематика его романов сводится к бегству от скуки и разочарования повседневности в овеянные дымкой фантазии экзотические края, где на лоне природы идиллия сочетается с плотскими утехами. Бывший моряк, Лоти обладает поэтическим чутьем, умеет создавать импрессионистические описания пейзажа, быта чужих стран. Подчас в романах Лоти почти и нет сюжета. Таковы его «Азиаде» (1879) — роман о Турции, «Свадьба Лоти» (1880) — о Таити, «Мадам Хризантем» (1887) — о Японии... Более интересны морские романы Лоти, где поэтично транспонировались личные впечатления. Лучший из них — «Исландские рыбаки» (1886), где автор пытается передать оттенки душевных состояний, в чем-то предвосхищая Пруста.
В известной мере все романы Лоти могли бы иметь эпиграфом строки из бодлеровского «Приглашения к путешествию» — туда, где «царит красота, роскошь, спокойствие и сладострастие». Ощущается здесь и эстетский эскепизм гюисмансовского Дэз Эссента, спасающегося от вульгарности и монотонности буржуазного существования. Кроме того, по меткому замечанию одного из французских критиков, «ностальгия о потерянном рае служила удобной ширмой для колониальных экспансий». Произведения Пьера Лоти являются одним из звеньев в истории колониального романа.
—1905). Жюль Верн, приехавший в Париж из Нанта в 1848 г., довольно долго искал сферу приложения своих творческих интересов. Лишь к концу 50-х годов он приходит к идее создания «романа науки», который «соединял бы романтизм вчерашнего с реализмом сегодняшнего и символом завтрашнего дня». После нескольких лет изучения различных областей наук в 1862 г. Жюль Верн выпускает роман «Пять недель на воздушном шаре» на актуальную тему исследования африканского континента. Окрыленный небывалым успехом книги, писатель составляет план серии «Необыкновенных путешествий», в которых были бы освещены различные области человеческих знаний и исследований. В неустанном многолетнем труде писатель создает шестидесятипятитомную эпопею, последние книги которой появились уже после смерти Жюля Верна, накануне первой мировой войны. С последних лет существования Второй империи и до середины 80-х годов появились лучшие романы Жюля Верна, в которых гуманистически понимаемый прогресс науки сочетается с демократическими идеалами. Знаменитая трилогия «Дети капитана Гранта» (1868), «Двадцать тысяч лье под водой» (1870) и «Таинственный остров» (1875) воплотила веру в творческий разум человека, направленный на создание лучших условий существования, веру в науку на службе общества. В этих романах, как и во многих других, Жюль Верн создает образ ученого-борца за права человека, за свободу и справедливость, за мирный труд против бессмысленных войн (один из самых ярких образов такого рода — капитан Немо). В таких произведениях, как «С земли на Луну» (1865), «Вокруг света в восемьдесят дней» (1872), «Пятнадцатилетний капитан» (1878), «Матиас Шандор» (1885), и многих других устойчиво закрепились особенности романа Жюля Верна как нового жанрового типа. Научно-фантастическое предвидение автора никогда не предполагает чудес, неосуществимого, в отличие от мистической фантастики романтиков и от апокалиптических ужасов современного нам западного научно-фантастического романа. Жюль Верн умеет связать научно-познавательную сторону своих книг с увлекательным приключенческим сюжетом, в то же время резко противостоя вульгарному развлекательному роману, широко распространившемуся во времена Второй империи. Приключение у Жюля Верна раскрывает лучшие стороны человеческой натуры, побуждая героев к взаимовыручке, самопожертвованию во имя общего блага, достижения научной цели. Во многих его романах научная сторона или отсутствует совсем, или находится на втором плане, а на первый выходит национально-освободительная борьба или восстановление справедливости (романы «Север против Юга», «Безымянное семейство», «Архипелаг в огне» и др.). Эта неуклонная защита свободы как высшей ценности составляет одну из самых сильных сторон творчества писателя. Человек науки становится у него и руководителем восстания, и мстителем за преданное дело освобождения родины (капитан Немо, Матиас Шандор). При этом такой герой не одинок, ему неизменно помогают простые люди, в образах которых автор воплощает лучшие черты народного, национального характера. Присущий романам Жюля Верна юмор, делающий научно-техническую тематику живой и доходчивой, снижающий, когда нужно, слишком высокую патетику, — один из существенных реалистических моментов его творчества. В его романах созданы замечательные юмористические герои, как, например, Жак Паганель в «Детях капитана Гранта».
В некоторых романах отразились представления Жюля Верна о гармонически организованном человеческом обществе. Колония на «таинственном острове» построена на принципах сенсимонизма; в утопическом городе Франсвиле («Пятьсот миллионов Бегумы», 1879) нет ни обездоленных, ни тунеядцев, наука служит всеобщему благу. Именно Франсвиль противостоит использованию науки в разрушительных целях. Неудача смертоносных планов врага Франсвиля фабриканта оружия Шульца отражает социальный оптимизм Жюля Верна. Этот роман — одно из первых антиимпериалистических произведений в мировой литературе.
— начало 90-х годов — серьезный рубеж в творчестве писателя-фантаста. Наступление эпохи империализма, борьба за колонии, подготовка к переделу мира лишают Жюля Верна безоговорочной веры в науку, которая является двигателем прогресса. В его романах последнего периода образ ученого часто приобретает зловещие черты. В романе «Робур-завоеватель» (1886) изобретатель летательного аппарата тяжелее воздуха — эгоистичный честолюбец, безразличный к идее свободы. А в романе «Властелин мира» (1904) Робур становится злобным человеконенавистником. В романе «Вверх дном» (1889) знакомые читателю по «полету на Луну» члены американского «Пушечного Клуба», когда-то участвовавшие в Гражданской войне в США, теперь затевают авантюру, сулящую им наживу, а человечеству — тяжелейшие бедствия. Однако писатель не утрачивает уверенности в том, что силы прогресса не допустят антигуманистического использования научных достижений. Недаром не увенчивается успехом ни одна из человекоубийственных затей: ученые либо сами в последний момент осознают гибельность своих планов, либо их предотвращают смелые и решительные люди. Этими же идеями проникнут последний роман Жюля Верна «Приключения экспедиции Барсака» (издан посмертно в 1910 г.), звучащий в наши дни особенно актуально. Попытка колонизаторов создать в Африке крепость и установить кровавую диктатуру сорвана учеными при поддержке восставших рабов. Так до последнего дня остаются сплетены у Жюля Верна темы гуманистической миссии науки и борьбы за свободу.
Творчество писателя-фантаста имело прочный успех в России, где его романы переводились с первых лет их появления. Мастерство Жюля Верна ценили русские писатели (Толстой, Тургенев, Горький), русские мыслители и ученые. Прогрессивное содержание романов Жюля Верна, общая гуманистическая направленность его творчества определяют его важное место не только в общем литературном процессе его времени, но и в развитии жанра научно-фантастического романа XX в.
— начала 90-х годов был для французской прозы в известном смысле переходным этапом. Переживает явный упадок натуралистическое направление. В то же время на литературную арену выступают писатели, чье творчество ознаменовало новый этап в развитии критического реализма — Анатоль Франс, Ромен Роллан. Возникают и новые направления, связанные с декадентством.