РОМАНИСТЫ И ДРАМАТУРГИ
50—60-х ГОДОВ
Начало 50-х годов XIX в. знаменует переломный рубеж в развитии французского общества прошлого столетия. Социально-исторические потрясения — кровавое подавление июньского рабочего движения 1848 г., а затем — цезаристский переворот Луи-Бонапарта 2 декабря 1851 г., вскоре утвердившего Вторую империю на обломках Второй республики, наложили глубочайший отпечаток на сознание и мироощущение творческой интеллигенции, которая во второй половине века создавала французскую культуру — философию и науку, литературу и искусство. Кровавый фарс Наполеона Малого, использовавшего незабытое обаяние имени «маленького корсиканца», был воспринят французской передовой общественной мыслью как доказательство несостоятельности прежних свободолюбимых мечтаний и идеалов, не выдержавших натиск пошлой и жестокой жизненной практики буржуазного «царства порядка». Для значительной части писателей представились в равной степени утопическими и сенсимонистские перспективы грядущего гармонического, справедливого порядка вещей, и романтические иллюзии, и вера Луи Блана в перспективу революционных возможностей восстающего народа.
—1871 гг. в результате поражения во франко-прусской войне и Парижской коммуны представляет собой особый период в истории французской литературы.
писателей, связанных с событиями 1848 г., временно ослабили голос французской словесности. Такая ситуация облегчила быстрое выдвижение группы романистов и драматургов — подлинных «духовных детей» Второй империи. Объявив поход против социального критицизма и «грубых тем» в литературе, они изображали действительность в идеализирующих тонах, прославляя буржуазную добропорядочность как одну из главных человеческих ценностей. Если в подобных произведениях и содержалось осуждение отдельных сторон общественных и семейных нравов, то гораздо громче звучали в них ноты апологетики буржуазного строя и морали. Эти авторы высмеивали возвышенный романтический протест героев Жорж Санд, однако весьма охотно применяли ходульные штампы эпигонов романтизма. Произведения такого рода в свое время пользовались успехом у буржуазной и мещанской публики благодаря умелому сочетанию сюжетной занимательности с нехитрыми уроками «здравого смысла», на поверку оказывающегося плоским практицизмом вполне в духе эпохи. Этому духу отвечает творчество Максима Дю Кана (1822—1894), поэта, прозаика и публициста. В своих стихотворениях Дю Кан прославляет технический прогресс, который для него олицетворяет успехи буржуазного общественного развития. В романах 50—60-х годов автор призывает умерить порывы к высоким идеалам, обрести цель жизни в утилитарной действительности.
Книгу популярного писателя Октава Фейе (1820—1890) «Роман бедного молодого человека» (1858) справедливо называли «романом бедного, но благородного молодого человека», ибо герой ее был совершенно неправдоподобным олицетворением всех героических добродетелей. Сент-Бёв говорил, что эту книгу «распространяли как противоядие» против «Госпожи Бовари». По поводу романа Фейе «Сибилла» (1862), содержащего проповедь клерикальной догмы, Жорж Санд писала, что доктрина, которую отстаивает Фейе, «может создать угрозу принципу личной и общественной свободы».
Еще большую роль в пропаганде буржуазно-мещанских идеалов деловой активности и благопристойности играет драматургия эпохи Второй империи. Мелодрама и водевиль заменяют на подмостках французского театра романтическую драму. В этой области были достигнуты известные «успехи ремесла»: умение строить стремительную интригу, живой остроумный диалог, создавать занимательных правдоподобных персонажей. Наиболее известным драматургом этого круга был А. Дюма-сын (1824—1895), разрабатывавший один и тот же пласт моральной проблематики, связанный с конфликтами в буржуазных семьях. Поскольку тематика была злободневной, пьесы Дюма имели большой резонанс. Переделав свой роман «Дама с камелиями» (1848) в одноименную мелодраму (1852), Дюма обеспечил своей героине долгую жизнь на сцене, а опера Верди «Травиата» позже дала ей и бессмертие. Знаменательно, что моральное оправдание куртизанки Дюма видит не в искреннем, облагородившем ее чувстве (как это происходит в «Марион Делорм» Гюго), а в той жертве, которую она приносит в угоду буржуазным нравственным устоям. В дальнейших произведениях Дюма нарастает нравоучительный пафос, а в комедии «Иностранка» (1876) открыто прокламируется грубый шовинизм.
—1889) и В. Сарду (1831—1908), увеселяя публику, не забывали превозносить «идеи порядка». В комедии «Зять господина Паурье» (1854) Ожье ратует за примирение легитимистского дворянства с буржуазией на благо Второй империи, а в драме «Сын Жибуайе» (1863) злобно высмеивает антибонапартистскую оппозицию.
Гораздо значительнее для развития французской литературы оказались так называемые реалистические бои.
«реалистической школы» 50-х годов был Шанфлери (псевдоним Жюля Юссона, 1821—1889). Новеллы и «физиологические очерки» Шанфлери оказали влияние на целую плеяду писателей, наиболее выдающимся из которых был поэт и прозаик Анри Мюрже (1822—1861). Во многом опираясь на опыт Шанфлери, Мюрже создал свой известный роман «Сцены из жизни богемы» (1848). Но, если Мюрже оставался в пределах изображения быта Латинского квартала, романтически привлекательного своим антиконформизмом, путь самого Шанфлери складывается иначе.
В 1848 г. Шанфлери приветствует Февральскую революцию и вместе с Бодлером активно сотрудничает в основанной ими республиканской газете «Салю пюблик» («Общественное спасение»). События 1848—1851 гг. углубили его антибуржуазные настроения.
«Похороны в Орнане» (1849) и «Каменщики» (1850), а затем персональная выставка 1855 г. делает Курбе признанным вождем реалистического искусства. В развернувшейся ожесточенной полемике между реакционной и прогрессивной художественной критикой Курбе активно и последовательно отстаивал свои эстетические принципы «неприкрашенной правды». Шанфлери принимал в этой «битве за реализм» энергичное участие. В его статьях об искусстве 1853—1857 гг. сформировалась и литературная теория писателя. В 1857 г. он собрал все свои программные статьи и предисловия к романам в книге «Реализм», предпослав этому сборнику довольно пространное введение, которое стало манифестом «реалистической школы».
Шанфлери призывает изучать действительность, тщательно собирать материал для художественного наблюдения, ни в коей мере не приукрашивать факты. Искусство должно быть искренним и независимым — такова основная эстетическая программа Шанфлери. Однако лозунг независимости искусства он понимает как свободу художника и от подражания образцам, и от «тенденций»: как только писатель примется защищать какой-нибудь тезис, он, по убеждению Шанфлери, перестает быть правдивым.
Таким образом, понятие «реализм» в эстетической теории Шанфлери получает упрощенное, обедненное истолкование — не как проникновение в сущность общественных процессов и человеческого характера, а как объективистское «освобождение» от идеи, описание повседневности вне связи отдельных событий и фактов с социальными проблемами.
«величайшим романистом XIX века». Однако у Бальзака он уловил только приемы, манеру изображения героя или обстановки, не усвоив самой сущности его реализма, его принципов типизации и беспощадного анализа противоречий социальной действительности.
— «Буржуа из Молен-шара» (1855), «Господин де Баудивер» (1856), «Наследство Ле Камю» (1857) и другие представляют собой зарисовки сцен провинциальной жизни буржуазных кругов, нравов обывателей, закулисных происков духовенства. Однако, изображая в своих романах события сами по себе малозначительные, Шанфлери не умеет подняться до широкого обобщения. Человеческие судьбы так и остаются отдельными случаями, «кусками жизни».
Антибуржуазная направленность творчества Шанфлери обусловила его относительный успех среди демократических читателей и одновременно вызвала непрерывную травлю его со стороны реакционных критиков.
—1880), который в 1856—1857 гг. совместно с критиком Жаном Ассеза издавал ежемесячный журнал «Реализм». В своих статьях, написанных в резком полемическом тоне, Дюранти высмеивает салонных литераторов типа О. Фейе, отстаивает принципы Курбе и Шанфлери. В то же время Дюранти поверхностно понимает социальную значимость искусства: он считает, что реализм ставит перед искусством цель быть практически полезным. В романах Дюранти «Несчастья Генриэтты Жерар» (1857) и «Дело красавца Гийома» (1862) детально описаны провинциальные нравы в сатирическом освещении.
Шанфлери и его последователи не обладали ни широтой кругозора, ни достаточно сильным художественным дарованием, чтобы подняться до подлинно реалистических обобщений в теории или в творчестве. Эстетика и творчество Шанфлери и его последователей не встречали одобрительного отношения со стороны братьев Гонкур и Флобера, который с раздражением говорил: «Меня обвиняют в реализме, т. е. в копировании того, что я вижу, и в неспособности к воображению».
«Реализм» Шанфлери призывал художника изображать «низшие» классы, называл народ живой силой, которой надлежит «двигать социальным механизмом». Народная тематика — главное достоинство романов, совместно созданных эльзасскими писателями Эмилем Эркманом (1823—1899) и Александром Шатрианом (1826—1890), убежденными антибонапартистами и республиканцами. В их серии «Национальных романов» 60-х годов удачно соединялась областническая тематика — жизнь и быт родного Эльзаса — с более широкими горизонтами изображения истории войн Франции времен Первой республики и Наполеона I. Романы «Тереза, или Добровольцы 1792 года» (1863) и «Безумец Егоф» (1862) пронизаны прославлением республиканских идеалов свободы, равенства, братства. В романах «Рекрут 1813 года» (1864) и «Ватерлоо» (1865) авторы открыто выступают против завоевательных войн, что в эпоху военных авантюр Второй империи звучало острооппозиционно. Лучший из их романов — «Рекрут 1813 года» повествует о последних наполеоновских кампаниях с позиций простого человека-труженика, которому глубоко чужд милитаризм. Это произведение, которое буржуазная критика объявила «непатриотичным», завоевало огромную популярность во французской деревне.
«История одного крестьянина» (1868), в котором столетний крестьянин рассказывает о великой революции 1789—1793 гг., свидетелем и участником которой он был, получил известность в России.
Однако в произведениях Эркмана-Шатриана несколько односторонне изображен человек из народа. Их крестьяне идеализированы, благодушны; герои похожи друг на друга. В раскрытии темы «народ в истории, народ на войне» недостает масштабности, хотя основная коллизия — враждебность народных масс милитаризму — выявлена правдиво и убедительно. Романы Эркмана-Шатриана в известной степени предвосхитили военную тематику в творчестве Золя — автора «Разгрома» — и в ряде новелл Мопассана. «Национальный роман» Эркмана-Шатриана имел свой резонанс в европейской литературе. Испанский писатель-реалист Перес Гальдос под несомненным влиянием французских романистов в 70-е годы предпринял серию романов «Национальные эпизоды», посвященных испанской истории XIX в.
Реалистическая битва 50-х годов расчистила почву для дальнейших исканий в области изображения правды жизни. Но и «школа Шанфлери», и творчество Эркмана-Шатриана быстро утратили свое значение после появления «Госпожи Бовари», открывшей новые горизонты развития французской литературы второй половины XIX в.