ШВЕДСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
В XIX столетие шведская литература вступила под знаком академического классицизма, признанными авторитетами которого были Карл Густаф Леопольд, Анна Мария Ленгрен и Франс Микаэль Франсен. Начав свой творческий путь в условиях сурового политического гнета, молодое поколение прислушивалось к новым европейским веяниям. Среди учеников профессора Беньямина Хейера, читавшего в Уппсальском университете лекции по философии Канта, Фихте и Шеллинга, были те, кто вскоре смело выступили с идеей реформы шведской литературы: поэты Аттербум и Гейер, теоретики Хаммаршельд и Пальмблад.
Новая литература формировалась в среде, непохожей на густавианскую, из столицы она переместилась в небольшие университетские города, их специфика наложила свой отпечаток на первые десятилетия шведского романтизма, развивавшегося в относительно малочисленных, но разнообразных по составу кружках и обществах, включавших в себя поэтов, критиков, профессоров, деятелей искусства. Первые шведские романтики склонялись к традиционному, но не догматическому христианству.
—1855). Вместе с представителями романтической критики и эстетики Л. Хаммаршельдом и К. Ю. Ливийном они организовали литературное общество, названное впоследствии «Союзом Авроры», и сформулировали задачу нового направления. Опираясь на греческие и немецкие образцы, они намеревались «вначале облагородить и развить свои силы для того, чтобы активно противоборствовать дурному вкусу, стать по крайней мере лучом света в шведской литературе».
«Заря литературы нового времени» началась с издания в Уппсале журнала «Фосфорос» («Светоч», 1810—1813), на ярко-алой обложке которого был изображен Орфей, воспевающий восходящее светило новой поэзии. Литераторов, объединившихся вокруг журнала, называли «фосфористами». В октавах «Пролога», напечатанного в первом номере, Аттербум излагает свою программу, основываясь на идеях Шеллинга. Вместе с Аттербумом В. Ф. Пальмблад возглавил борьбу за утверждение романтизма, продолжая в «Фосфоросе», а затем в «Свенск литтературтидскрифт» («Шведская литературная газета») критику ограничений, накладываемых жесткими классицистическими нормами на развитие литературного творчества. Л. Хаммаршельд издавал также направленный против клессицистов сатирический листок «Полифем» (1809—1812). «Академики»-классицисты группировались вокруг издаваемого П. А. Валлмарком «Журнала для литературы и театра», в котором печатались статьи одного из столпов позднего классицизма Леопольда. Не довольствуясь журнальными выступлениями, «фосфористы» обострили спор между старой и новой школами в сатире «Бессонные ночи Маркалла» (1820—1821), большом комическом эпосе в двух частях, в персонажах которого легко узнавались Маркалл-Валлмарк, Леопольд, Валлин, а также Тегнер, который хотя и не принадлежал к их лагерю, но открыто выражал недовольство подчас слишком резким тоном романтической критики.
Полемику с классицистами «фосфористы» продолжили в ежегоднике «Поэтический календарь», где впервые был опубликован стихотворный цикл Аттербума «Цветы» (1812). В образных зарисовках — «Гиацинт», «Роза», «Подсолнечник», «Лилия» — поэт пытается осмыслить «философский характер» цветка, рассказать «языком цветов» о различных человеческих темпераментах: так, например, солнцелюбивый подсолнух олицетворяет натуру энергичную, неудержимо стремящуюся к земным радостям.
В «Поэтическом календаре» Аттербум поместил также отрывки из оставшейся неоконченной сказочной пьесы «Синяя птица» (1814), в которой часто обращается к романтической символике. Действие ее разворачивается в любимом романтиками средневековье, элементы европейской культуры причудливо смешаны в ней с волшебными, сказочными, взятыми из родного скандинавского мифа.
— волшебную пьесу «Остров блаженства» (I и II, 1824—1827), которая представляет собой сложную переработку фольклорных сказочных мотивов. Не предназначавшаяся для сцены, она была, по определению самого автора, «драматически диалогизированным повествованием с лирическими сценами». Аттербум в романтическом плане переосмысляет сказку о герое, попадающем в заколдованное царство: конунг Астольф стремится к «вечнозеленому острову поэзии», госпожа которого Фелиция одаривает мечтателя вечной молодостью. Любовь Астольфа и Фелиции, выражающая возвышенный эстетический идеал жизни, непрочна. Астольф возвращается к людям, но не может остаться с ними, ибо его королевство стало республикой, а политический либерализм, считал Аттербум, несовместим с царством прекрасного. Согласно воззрениям Аттербума-христианина, искусство, забывшее свое божественное происхождение, неминуемо должно прийти в упадок. Спасает его лишь соединение красоты с благочестием. В «Острове блаженства» Аттербум обогатил образ лирического героя, а шведский стих — новыми поэтическими размерами.
«Шведские пророки и скальды» (1841—1855) содержатся литературные портреты шведских писателей от Стьернхьельма до Ленгрен.
—1823). Уже в самом начале своего творческого пути он наряду с традиционными, идущими еще от XVIII в. классицистическими одами пишет баллады и песни в «национальном духе», созданные под влиянием «Голосов народов в их песнях» Гердера. Заинтересовавшись северной стариной и фольклором, Стагнелиус обращается к опыту Эленшлегера и пишет по образцу античной трагедии драмы из древнескандинавской истории «Сигурд Ринг» и «Висбур». Особенно привлекает Стагнелиуса история христианства; к 1817 г. относится его эпическая поэма «Владимир Великий», рассказывающая о крещении Руси, прославляющая царя Александра I и политику Священного союза. Основным произведением поэта стал его сборник религиозно-философской поэзии «Лилии Сарона» (ч. I—III, 1821). Мотивы презрения к мирской жизни, меланхолия, экзальтация, аскетические настроения — ведущие в драме «Мученики», вошедшей в этот сборник. Драма «Вакханки, или Фантазмы» (1822) — последнее произведение Стагнелиуса, приближающееся по форме к опере или оратории, написана по образцу античной трагедии. Ее герой — платонический мистик Орфей — предчувствует появление Христа. Однако мифологическая канва сюжета сохраняется — Орфей погибает от рук почитателей Диониса.
Если «фосфористы» были чисто литературным обществом, то писатели национального крыла шведского романтизма группировались вокруг организованного в 1811 г. «Готского союза» — объединения историков, филологов, археологов и просто любителей старины; они ставили перед собой задачу изучения прошлого страны и древнескандинавского литературного наследия. Члены этого союза во многом опирались на труды выдающегося деятеля шведского Просвещения Улофа Далина, создававшего в своих произведениях идеальные образы языческих предков скандинавов — деятельных, сильных, мужественных и, подобно «естественному человеку» Руссо, добродетельных. Далину также принадлежит интерпретация мифологии древних скандинавов в духе Просвещения. Хотя энтузиазм членов «Готского союза» и принимал подчас наивную форму, но в его программе содержалась важная мысль — дать шведской историографии, литературе и искусству национальное направление. Союз привлекал в свои ряды и художников, устраивал выставки картин на тему из северной мифологии, чем немало способствовал формированию шведской живописи и скульптуры.
«Идуна» (1811—1824, 1845), в основу его программы была положена «высокая патриотическая идея — оживить памятники Севера» (Тегнер). В журнале наряду с научными исследованиями печатались и произведения современных поэтов (первые песни «Саги о Фритьофе» Тегнера, стихотворения Гейера, Никандера, Бескова, Афцелиуса, Аттербума).
Один из основателей союза, Пер Линг (1776—1839), пропагандировал у себя на родине творчество Эленшлегера, изучал «Эдду» и скандинавскую мифологию. В поэме «Гюльфе» (1814) аллегорически изображаются события современности. Ратуя за «северную романтическую поэзию», Линг стремился воплотить национальную идею в художественные образы, создать обобщенную картину скандинавской мифологии в романтическом духе. Так возникли содержащие отдельные удачные песни эпические поэмы «Асы» (1816—1833) и «Тирфинг». Вдохновленный примером Эленшлегера, Линг создал в 20-е годы цикл пьес из национальной истории от периода язычества до Реформации. Линг-теоретик, преподаватель Лундского университета, оказал значительное влияние на молодого Тегнера.
Активным деятелем союза был историк Эрик Густаф Гейер (1783—1847). Еще до начала издания «Идуны» он писал стихи на темы из национальной истории, а в 1813 г. создает трактат «О силе воображения», ставший манифестом шведского романтизма. В нем Гейер утверждал, что воображение — основное условие формирования личности, а гениальность есть высшее проявление воображения. Гейер высказывает мысль о том, что личность формируют движения души и чувства. Он утверждает, что жизнь — это свободное искусство, и вслед за Руссо провозглашает свободу основным принципом воспитания, высшей целью которого он считал сильного и мужественного человека, патриота, отдающего свои силы служению обществу.
«Родина мужей», напечатанном в первом номере «Идуны». Древний Север как бы противопоставляется здесь буржуазной Швеции XIX в., действительность которой не способствовала развитию личности в героическом плане, как оно мыслилось романтиками. Своеобразная, грозная красота богатырских характеров наиболее ярко проявляется в переломные моменты — Гейер, как и Эленшлегер, ставит проблему ломки жизненного уклада, смены религий и мировоззрений в эпоху борьбы отмирающего язычества и побеждающего христианства. Он создает собирательные образы Последнего Скальда, с величавым достоинством взирающего на закат своего мира, но не изменившего своим убеждениям, и Викинга, чей неукротимый дух борца со стихиями привлекателен своей первобытной силой. Но не они, а Свободный Крестьянин является воплощением идеала Гейера. Человек, сеющий хлеб на своей земле и защищающий эту землю, — основа основ жизни нации.
«литературной» поэзии, пишет баллады. Стремление выявить выразительность стиха, слить его звучание с мелодией побеждает в лирике Гейера 30-х годов. В стихотворениях Гейера преобладают зарисовки родной природы, элегические настроения («Вечер», «На море», «Речь и молчание», «Моя музыка»). Суета утомительной городской жизни противопоставляется величественной, проникнутой торжественным молчанием красоте природы («Салон и лес», «Ночное небо», «Слова старого гимна»).
Романтическое понимание народного характера проявилось также и в наиболее значительном научном труде Гейера, ставшем учебником для поколений деятелей шведской культуры — «Истории шведского народа» (1832—1836). Одной из последних его работ был том «Воспоминаний» (1834), где, описывая детские годы, автор уделяет большое внимание фактам, различным подробностям повседневных событий.
—1846) шведский романтизм достигает своего расцвета. На становление Тегнера-поэта оказали влияние английские поэты Мильтон и Макферсон. В меланхолической юношеской лирике Тегнера заметен след сентиментального Лиднера с его «монастырской романтикой» и эленшлегеровской исторической драмы. Национальное признание пришло к Тегнеру с созданием патриотической поэмы «Военная песнь ополчения» (1808). После сближения с деятелями «Готского союза» начинается наиболее плодотворный период его творчества. Увлечение мифологией сказалось в стихотворении «Время Асов», где он еще только нащупывал возможность использования древнескандинавской метрики и лексики в современной поэзии. Вместе с тем он выступал против идеализации старины. Так, в стихотворении «Корабль богов» мифологический «Скидбладнер» символизирует не безвозвратно ушедшее прошлое древней поэзии, а устремленность творческой мысли в будущее.
Свое представление об искусстве как наиболее высокой форме идеального бытия Тегнер развил в стихотворении «Перелетные птицы», где высказал взгляды, близкие кругу Аттербума. Но, признавая необходимость борьбы «фосфористов» за новую литературу против академической школы, Тегнер тем не менее осуждал их за «германизацию», т. е. теоретизирование, склонность к туманному, завуалированному выражению мысли. Основные пункты своей эстетической программы — требование ясности изложения, выразительности и гармонии — поэт формулирует в «Эпилоге» (1820). Его представлению о сущности бытия, о мире и природе («Огонь», «Песнь солнцу») присуща идея преемственности явлений в вечном круговороте жизни во вселенной. Он чувствует свою неразрывную связь со всем человечеством, которому раскрыты дружеские объятия поэта.
«Аксель» (1822). Однако здесь, в отличие от поэм своей молодости, Тегнер уделяет основное внимание не деяниям «великих», а судьбе простого солдата и его возлюбленной. Показанные как бы в отраженном свете, через восприятие отдельного человека, исторические события — походы Карла XII — приобретают живость и достоверность. Обратившись к древнескандинавской «Саге о Фритьофе», Тегнер шел, по его собственному признанию, вслед за Эленшлегером и Лингом. Перед Тегнером стояла сложная задача, которую он сформулировал в предисловии к «Саге о Фритьофе»: найти образ, соединяющий в себе «благородство, величие души, храбрость как существенные черты всякого героизма», а также придать характеру Фритьофа «ту жизненную свежесть, ту отвагу, ту дерзость, которые принадлежат или по крайней мере принадлежали национальному духу».
«поэтическую картину героической жизни древнескандинавского Севера», Тегнер утверждал право художника на творческое переосмысление как сюжета, так и характеров. В образе Фритьофа поэт сохраняет древнескандинавские черты — бесстрашие перед стихиями и перед богами, настойчивость в достижении цели, в то же время он наделяет героя романтическими чертами — чувствительной душой, склонностью к меланхолическим размышлениям на лоне природы. Фритьоф — не только мститель, борец за справедливость, но и восторженный влюбленный, человек, способный простить кровному врагу причиненное ему зло и принять новое учение о добром боге.
В главах-песнях своей поэмы Тегнер свободно варьирует ритм, например одиннадцатую главу («Конунг Бел и Торстен Викингсон») пишет в стиле «Речей Высокого» из «Эдды». В главе третьей («Фритьоф наследует отцовское имение») он применяет гомеровский детализированный способ описания. Тегнер использует широкий спектр разнообразных стихотворных размеров, многие из которых он ввел в шведскую поэзию впервые. Он не злоупотребляет архаизмами, считая, что «формой новейшего произведения должен оставаться язык общеупотребительный». После издания (в 1825 г.) поэма вскоре была переведена на многие европейские языки, ее высоко оценили Гёте и Белинский.
В лирике Тегнера последних лет преобладают грустные, минорные настроения, ожидание смерти («Болезнь», «Мертвые»). В стихотворении «Прощание» (1840) он подводит итоги, говорит о значительном вкладе романтической поэзии в национальную культуру, считая, что труды его поколения не пропали даром, — новые скальды продолжат их песни о мужестве и славе сыновей Швеции.
— Аттербум, Линг, Тегнер, Гейер, Бесков. Отныне романтизм — академическое направление, подражать ему становится модным. Появляется эпигонский «тегнеризм», а поздние «готы» Бернхард фон Бесков (1796—1863), Карл Август Никандер (1799—1839), Бернхард Элис Мальмстрём (1816—1865) подражают Эленшлегеру и «фосфористам».
—1839). В молодости, следуя традициям XVIII в., он писал застольные песни и переводил античную поэзию. Свой поэтический талант он посвятил обновлению сборника религиозных песен-псалмов. Мрачными тонами окрашена его последняя поэма «Ангел Смерти» (1840).
Писатели 30-х годов охотно обращаются к современности, преодолевая романтическое тяготение к изображению прошлого сквозь дымку легенд, сказок и преданий. Первые произведения Карла Ионаса Луве Алмквиста (1793—1866) окрашены в мрачные, мистические тона: его стихи и романтическая поэма «Мурнис» (1819, опубл. 1849) несут на себе отпечаток самых различных влияний, от «поэмы Оссиана» Макферсона до Сведенборга. Настоящим литературным дебютом Алмквиста стала романтическая драма «Аморина» (опубл. 1839). Для современников в этом произведении было много необычного: диалоги и лирические партии главных героев разыгрывались на шекспировском «фальстафовском фоне», где действовали реалистически выписанные комические второстепенные персонажи. Содержание пьесы — это трагическая судьба двух любящих сердец, побежденных злобным коварством. Их образы, особенно главной героини Аморины, возвышает страдание, полное самоотречение, переходящее в религиозный экстаз. Но Алмквист распространяет божественное милосердие и на злодея, закоренелого грешника Иоханнеса, примиряя тем самым противоречия между добром и злом в высших религиозных сферах.
«Аморина» осталась непонятой, и напечатать ее сразу не удалось. Разочарование в обществе, оказавшемся неспособным воспринять его идеи, Алмквист излил в романтической сатире «Ормус и Ариман» (1839). Используя персонажей древнеиранского мифа для критики общественной морали, он противопоставляет Ормуса, рационалиста, сторонника порядка, бунтарю, «гению зла» Ариману. Их конфликт отражает проблемы разобщенности людей в мире, где добро ассоциируется с глупостью, а ум творит зло. Однако поставленные проблемы остаются в сатире нерешенными, ибо для автора самое важное — выражение индивидуалистического романтического протеста против ограничений в искусстве.
«Книга шиповника», где представлены произведения отдельных жанров: роман, новелла, драма, лирическая и эпическая поэзия, эссе и статьи. Тяга к реализму проявляется в многочисленных зарисовках среды и характеров, хотя интрига еще строится на захватывающих приключениях, таинственных, загадочных событиях. Романом «Драгоценности королевы» (1834) Алмквист положил начало новому историческому шведскому роману. Описывая драматические события 1729 г. и убийство короля Густава III, Алмквист дает исторически достоверную картину густавианского Стокгольма. В то же время главная героиня романа — обаятельная танцовщица Тинтомара — образ типично романтический. В романтическом плане развивается и драматургия Алмквиста («Рамиро Маринеско», «Синьора Луна», «Лебединый грот на Ипсаре», «Исидор Таморский»). Дань увлечению средневековьем Алмквист отдает в эпической поэме «Артурова охота».
Ориентация на шведскую современность ощущается в диалогах и письмах «Араминта Мей», в новеллах и в статье «Значение шведской бедности». В рассказе «Часовня», вошедшем в сборник 1839 г., Алмквист изобразил деревенского священника, который стремится помогать беднякам. В этом образе отразился собственный опыт писателя, который также был священником в деревне. Романтический идеал Алмквиста демократизируется, его увлекает идея писать для народа (рассказ «Художник»). В коротких «историях из народной жизни» была поставлена цель рассказать простыми словами о буднях тружеников («Аренда Ландугорда»). Одним из первых в шведской литературе Алмквист написал о бедственном положении рабочих.
«Это можно», ставящей проблему кризиса буржуазного брака и семьи. Критика «священного» института нерасторжимого брака была воспринята современниками как попытка подорвать общественные устои. Любовная история изображается Алмквистом в реалистическом плане, без характерной для его ранних произведений таинственности. Предвосхищая «Браки» Стриндберга, повесть Алмквиста вызвала не только оживленную дискуссию, но и недовольство столпов шведского общества. Церковники Уппсалы ополчились и на пьесу «Мариам», в которой автор высмеивал теологов.
После поездки во Францию (1840—1841) Алмквист создает два романа в духе Эжена Сю. В наиболее удачном из них — «Три женщины в Смоланде» — ставятся социальные проблемы: писатель выступает против жестокости общества к тем, кого оно считает преступниками. Забытый современниками, Алмквист был снова «открыт» неоромантиками конца XIX в., которым был близок его бунт против буржуазной морали и характерное для его произведений причудливое сочетание фантастического и конкретных описаний.
—1865) дебютировала сборником рассказов «Зарисовки повседневного быта» (1828), представляющим собой отдельные сценки, изобилующие реалистическими деталями, подмеченные внимательным наблюдателем, которому не чуждо чувство юмора. Героини и герои ее ранних романов («Семья X**», 1830—1831; «Дочери президента», 1834; «Нина», 1835; «Соседи», 1837) принадлежат к тому социальному кругу, который писательница знала лучше всего, — буржуазному. Уже здесь Бремер обращается к основной теме своего творчества — подчиненному положению женщины в семье.
«женский вопрос» наиболее отчетливо ставится в романе «Семейство» (1839). Бремер утверждает, что кроме обычной для того времени женской судьбы — замужество, семья или жизнь в качестве помощницы в чужой семье — для женщины возможна и другая перспектива: получение образования, необходимого для начала самостоятельной трудовой жизни. Роман «Семейство» вышел одновременно с повестью Алмквиста «Это можно». Героини Бремер и Алмквиста схожи в своем стремлении обрести самостоятельность, но проблема индивидуальной свободы имеет у них различные оттенки. Если Алмквист считал, что только свободный от всяческого принуждения человек может быть счастлив в любви, а буржуазный брак — это не свобода и, следовательно, не счастье, то для писательницы главное совсем не в том, состоит ли женщина в браке и счастлив ли этот брак. Главное — это стать полноценным членом общества. Понятие «семья» получает у Бремер расширительное, символическое толкование: все человечество будет семьей свободной женщины, вся земля — ее домом. Свои надежды на скорые перемены к лучшему писательница связывала с успехами индустриализации, которая, по ее мысли, должна расширить возможности морального совершенствования, избавив человека от тяжести изнурительного труда.
Значительный интерес представляет книга Бремер о путешествии в Америку — «Новый Свет» (1853—1854). В Америке ее прежде всего интересует более широкое, чем в Европе, участие женщины в культурной жизни, возможность учиться и работать. Бремер становится видной деятельницей движения за эмансипацию женщин. В романе «Герта, или История одной души» (1856) с подзаголовком «Зарисовки из действительной жизни» Бремер излагает программу женской эмансипации. Тенденция романа полемически заострена против семейной тирании. Бремер утверждает необходимость равенства женщин и мужчин в экономическом и политическом плане. Буржуазная критика нашла роман «безнравственным». Развернувшаяся в стране дискуссия о гражданских правах привела к некоторым практическим результатам: через несколько лет в Стокгольме открылась женская учительская семинария, которую окончила знаменитая шведская писательница Сельма Лагерлеф.
— Софии фон Кнорринг и Эмилии Флюгаре-Карлен не выходит за национальные рамки.
—1848) в особенности удаются женские образы, портреты современниц. Лучший ее роман «Надежды» (1843) повествует о трагической любви тридцатилетней женщины: ее избранник легко расстается с романтическими мечтами и предпочитает нежным чувствам обеспеченное существование. Предав любовь, он, однако, не обрел счастья. Писательница делает вывод, что законы человеческой природы и законы общества чужды друг другу.
Попыткой овладеть новой тематикой стал для Кнорринг роман «Торпарь и его окружение» (1843). Главные его герои — Гуннар и Элин — образы идеализированные, их прототипы легко узнаются в стихах современника писательницы поэта Рунеберга, а перипетии их биографий навеяны литературными образцами, преимущественно французскими. Кнорринг удалось обозначить крестьянскую тему, разработка которой стала задачей шведских писателей второй половины XIX в.
Изображению жизни среднего класса посвятила свое творчество Эмилия Флюгаре-Карлен (1807—1892). Лучшие ее романы «Роза с острова Репейников» (1842), «Торговый дом на шхерах» (1861) отличает острая наблюдательность, умение изобразить быт жителей небольших селений. Для нее характерна последовательная, неторопливая манера повествования, как бы нанизывающая реплики, детали, события. Читателя привлекало стремление Флюгаре-Карлен изображать натуры свободные, жизнерадостные, хотя и несколько грубоватые, такие, как девушка Майкен в «Торговом доме».
«золотым веком» шведской литературы, окончательно обретшей национальное содержание и преодолевшей зависимость от иностранных образцов. Выдвигается целая плеяда талантливых писателей, художников, скульпторов. Литература обогатилась в жанровом отношении: наряду с эпической поэмой развиваются рассказ, повесть, исторический и семейный роман. Сбросив классицистические оковы, свободнее стал стих, заимствуя ритмы и рифмы из народной песни, баллады. Романтическая шведская литература в лице Тегнера («Сага о Фритьофе») впервые выходит на западноевропейскую арену, шведские поэты первой половины XIX в. активно переводятся в России. И наконец, не менее важно, что шведская литература обращается к социальной проблематике, которая получит дальнейшее развитие в творчестве писателей конца века, и прежде всего у Августа Стриндберга.