ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ
В РАЗВИТИИ ПОЭЗИИ.
ДЖАКОМО ЛЕОПАРДИ
Романтизм существенно изменил и обогатил художественный диапазон итальянской поэзии XIX в., вызвал к жизни новые жанры, по-новому поставил вопрос о нормах литературного языка, которыми может пользоваться поэзия.
—1851). Участник романтических баталий с «классиками» и сотрудник «Кончильяторе», Дж. Берше был выслан из Италии за участие в карбонарском восстании 1821 г. В лиро-эпических поэмах «Беглецы из Парги» (1823), «Фантастические сны» (1829) и в цикле «Романсы» (1822) события современности — поражение освободительного движения в Греции, ужесточение австрийского режима в Италии, неудачи и победы патриотов в борьбе с ним — преломляются в переживаниях отдельных героев: греческих беженцев, рассказывающих о несчастьях своего народа; молодой итальянки, страдающей от сознания того, что ее муж — австриец, враг ее соотечественников; изгнанника, которому снится оставленная им родина.
Разновидностью лиро-эпической поэмы стал у романтиков жанр «стихотворной новеллы», наиболее яркие образцы которой создал Томмазо Гросси (1790—1853).
В новелле «Беглянка» (1816) поэт ведет повествование от имени простой девушки, которая, тревожась за своего возлюбленного — солдата в армии Наполеона, прошла за ним по всем дорогам войны. Большая общественная трагедия, которая вовлекла в свою орбиту сотни безвестных судеб, предстает как серия картин-воспоминаний, вкрапленных в исповедь влюбленной героини. Эпическое начало более развито в новелле «Ильдегонда» (1820), где воссоздан определенный средневековый колорит, намечено несколько пересекающихся сюжетных линий. Авторский голос звучит в этих произведениях преимущественно на характерных для романтизма Италии патетических нотах и, одушевляя повествование, вносит в него представления современности.
—1874) издал сборники собранных им тосканских, сербскохорватских, греческих, корсиканских народных песен (1841—1842), переводы сербскохорватских псалмов, других памятников фольклора славянских народов.
Романтизм принципиально пересмотрел и сложившееся в эпоху господства классицизма представление о диалектальной поэзии как поэзии окололитературной, второсортной. В условиях многовековой раздробленности страны диалект — язык повседневности, доступный и культурным слоям, и массам, — воспринимался рядом сотрудников журнала «Кончильяторе» и некоторыми другими теоретиками романтизма с точки зрения его возможностей донести до сознания широкого народного читателя новые идеи и новую культуру. Поэтому в первой половине XIX в. диалектальное начало присутствует в итальянском романтизме. Примером взаимодействия литературного стиля и диалектных форм может служить роман «Обрученные» в редакции 1827 г.
«Принеида» (1816). Наиболее значительные явления в диалектальной поэзии XIX в. — творчество поэтов-сатириков Карло Порты и Джузеппе Джоакино Белли.
Порта (1775—1821) ввел в поэзию Ломбардии актуальную гражданскую проблематику, усилил традиционно присущий ей нравственный и социальный пафос. Поэт, идейно близкий кружку первых ломбардских романтиков, решал в рамках диалектальной поэзии ряд важных художественных задач, которые формулировали романтические манифесты. Острие своей сатиры Порта направляет на главные из общественных зол Италии периода Реставрации: засилье католического духовенства и вернувшейся с приходом австрийцев дворянской аристократии. Тенденция к гротескному преувеличению соединяется у ломбардского поэта с резкой очерченностью и масштабностью социального конфликта («Назначение капеллана», 1819; «Молитва», 1820; «Менегин, слуга бывших монахинь», 1820).
— простолюдином, с его особыми духовными ценностями, противоположными сословному сознанию духовенства и аристократии. Слуга Менегин, наблюдательный и ироничный, появляется во многих сатирах Порты, воплощая народный здравый смысл и стремление к справедливости. Простосердечный Джованнин Толстяк, портной из лавки старьевщика («Несчастья Джованнина Толстяка», 1812—1814), бывшая рыбная торговка Нинетта, постепенно скатившаяся на самое дно жизни («Нинетта с рынка», 1814—1815), сапожник Хромой Мельхиор, взывающий к сочувствию своей исповедью («Жалоба Хромого Мельхиора» 1816), — типы простых людей, обездоленных, но пытающихся сохранить в изуродованных душах зерна задавленной человечности.
Под непосредственным влиянием ломбардской литературы начала века возник интерес к народной жизни у римского поэта Джузеппе Джоакино Белли (1791—1863). Создавая цикл сонетов на римском диалекте в 30—40-е годы, в обстановке, когда в общественном сознании всей Италии (и в том числе в папском Риме) усиливаются радикальные тенденции и все громче заявляют о себе критические настроения в среде народа, Белли пошел значительно дальше Порты в реалистическом изображении социальных антагонизмов эпохи и особенностей народного сознания.
Поэт стремится, как он сам признается во «Введении» (1831) к сонетам, создать своего рода «памятник» народу Рима, постичь его особую «оригинальность»: его язык, понятия, привычки, нравы, обычаи, занятия... Всю красочную поэтическую «энциклопедию» жизни Рима, написанную на римском диалекте (а им, в отличие от миланского, пользовались только плебеи), Белли как бы пропускает сквозь сознание римского простолюдина.
— в кратких, эмоциональных монологах обитателей бедных римских кварталов предстает у Белли жизнь насквозь прогнившего государства пап и кардиналов; звучит язык римлян, насмешливый и дерзкий, с его иронической интонацией, с его яркой гротескной образностью и энергичным ритмом. Эти особенности сонетов Белли покорили Гоголя, увидевшего в них образец поэзии истинно народной (письмо М. П. Балабиной от апреля 1838 г.).
«мы» своих персонажей, смеется и возмущается вместе с ними. Это особенно характерно для антипапских сонетов Белли. В их фокусе находятся папа и римское духовенство всех родов и уровней, их пороки, политические и социальные последствия их правления.
Один из ярчайших сатирических талантов, рожденных в острой идеологической борьбе 30—40-х годов, — флорентийский поэт Джузеппе Джусти (1809—1850). Критический накал и устремленность к идеалам свободы и борьбы делают его творчество заметным явлением в европейской демократической поэзии эпохи.
Жанровая форма стихотворной «шутки», ведущая свою родословную от тосканского бурлеска, под пером Джусти приблизилась по содержанию и напряженности мысли к памфлету, а по лексико-стилистическому и ритмическому строю стала близка к народной речи и к хлесткому песенному куплету. Лучшие сатиры-«шутки» Джусти соединяют разоблачение и карикатуру с социальной зарисовкой, в которой предстают типы современной ему буржуазно-монархической Италии. В этом проявилось новаторство Джусти в области отечественной сатиры — новаторство, сближающее флорентийского поэта с Беранже. Так, в шутливом дифирамбе «Тост флюгера» (1840) предстает тип беспринципного политика, с легкостью (и с немалой выгодой) меняющего свои так называемые «убеждения». Обыватель, «окаменевший» в осторожном бездействии, заклеймен в «шутке» «Ископаемое» (1848); благонравный студент-карьерист, добившийся высокого полицейского чина, разоблачается в поэме-«шутке» «Проныра» (1844—1845). В комическом пространстве сатиры-«шутки» нашлось место и реалистической точности общественных примет времени, и романтическим символам и аллегориям («Паровая гильотина», 1833; «Сапог», 1836), и фантастике («Посвящение в кавалеры», 1839), и политической карикатуре («Король-Чурбан», 1841), и патетической инвективе («Земля мертвецов», 1842).
Вершиной итальянской поэзии XIX в. стало творчество Джакомо Леопарди (1798—1837). В нем обрела наиболее оригинальное и глубокое выражение та философская тенденция романтической поэзии, которая намечалась уже в «Гробницах» Фосколо и в «Пятом мая» Мандзони. В произведениях Леопарди, проведшего почти всю свою недолгую жизнь в провинциальном захолустье и из-за слабого здоровья обреченного на безрадостное, одинокое существование, отразились многие характерные стороны романтического мироощущения, прочно связанного с духовным наследием предшественников и чутко реагирующего на изменения общественной атмосферы своего времени.
«Дневниках», которые поэт вел с 1817 по 1832 г., оказалась в высшей степени созвучной бунтарским умонастроениям эпохи. Она во многих моментах и глубже, и полемичнее по отношению к итальянской действительности, чем представления его соотечественников — итальянских романтиков первой половины века.
Концепция Леопарди строится на воспринятом от философии XVIII в. противопоставлении «природы» — «разуму»: радостное, близкое природе восприятие мира древними было у Леопарди антитезой разъедающему душу рационализму современного поэту общества. Но, вечно воспроизводя человеческий род, природа сама же обрекает людей на болезни, старость, смерть. Враждебное начало разлито, таким образом, и в природе, и во вселенной вообще, но глубже всего оно проникло в современное общество: люди там прозябают в состоянии бездействия, естественные стремления и страсти уступили место эгоизму, упадку духа.
Эта концепция — краеугольный камень философского пессимизма Леопарди. Его космический, всеобъемлющий характер — типично романтическое проявление нетерпимости поэта к обстановке, его окружающей.
В поздний период своего творчества, в 30-е годы, Леопарди полемизирует с характерными для эпохи Реставрации в Италии идеалистическими философскими представлениями, с христианским спиритуализмом и «умеренными» концепциями прогресса. Леопарди видит во всех этих теориях попытки примирить человека с существующей несправедливостью. Трезвый разум, знающий о том, что зло неизбежно, но не отказавшийся от естественного стремления к счастью, — вот идеал позднего Леопарди.
— такие, например, как понятие сущности поэтического творчества. В «Рассуждении одного итальянца о романтической поэзии» (1816) Леопарди предлагал следовать примеру греческих поэтов; но поэзия для Леопарди — это единственно возможное излияние ярких и сильных чувств, это плод работы воображения, чуждого рационалистическим схемам. Именно такой видит Леопарди античную поэзию и, подобно романтикам, противопоставляет естественность и величие фантазии Гомера тем, кто фантазию подменяет мифологией, верностью правилам и стилистическим канонам.
«современным» языком о нравах и событиях сегодняшнего дня. «Как может поэт употреблять язык, следовать идеям и изображать нравы того поколения, для которого слава — ребячество, чьи мечты развеялись и все страсти, не только высокие и благородные, но все вообще страсти угасли?» — спрашивает он в своих дневниковых записях, склоняясь к мысли, что истинный поэт, воодушевленный возвышенным чувством, должен говорить языком классической поэзии — языком высоких страстей и благородных мыслей, способных оживить в современниках бездействующую духовную энергию.
Лирический сборник «Песен» Леопарди — высочайшее художественное явление в итальянской поэзии XIX в. Стихотворения Леопарди 1818—1821 гг. отразили стремление поэта создать по образцу гражданской классицистической поэзии Альфьери, Монти, Фосколо героическую лирику, выражающую патриотические чувства юного поэта. В эти годы Леопарди находит своеобразную поэтическую форму «канто» (песни) — разновидности лирической поэмы, в которой свободно разворачивается мысль поэта, пробужденная его личными переживаниями, органично связанная с сокровенным настроем его души.
В первых канто — «К Италии», «Памятнику Данте» (1819), «На свадьбу сестры Паолины» (1821), «К Анжело Маи» (1820) — молодой поэт старается заключить романтический пафос в строгую классицистическую форму. В лирике начала 20-х годов воплощаются пессимистические настроения поэта, его сомнения в возможности героического деяния. Тема трагического диссонанса между прекрасной иллюзией и бессмысленной жестокостью жизни соединяется в философско-аллегорических канто «Брут младший» (1821), «Последняя песнь Сафо» (1822) с романтической темой мятежной личности, погибающей в противоборстве с тиранией судьбы.
«идиллий» («Бесконечность», «К луне», «Вечер праздничного дня», «Уединенная жизнь») — лирических стихотворений, где затихают мятежные ноты, а тон становится спокойным, проясненным. Те же темы: хрупкость человеческого бытия, несоответствие идеала и действительности — предстают в сугубо личном, эмоциональном преломлении в воспоминаниях о пережитом, далеких видениях, пейзажах, навевающих мечты, сожаления, размышления о счастье.
Характерная для мироощущения Леопарди спаянность романтически-субъективного и рационалистического сказалась в том, что его лирика не порывает с традициями классицистической выразительности. Образный мир его «идиллий» графически четок, мысль облекается в отвлеченные понятия и метафоры, «слова выступают в своем основном логическом значении, и в этой обнаженности, рельефности, сдержанности и заключена поэзия» (Н. Г. Елина).
«Нравственные сочинения» (1824—1832). Этой книгой начинается в творчестве Леопарди сатирическая линия, представленная также философско-сатирической поэмой «Паралипомены к Батрахомиомахии» (1830—1837), сатирой «Новые верующие» (1835) и канто «Палинодия» (1835). В этих произведениях отчетливо проявилась неудовлетворенность поэта его веком.
Леопарди чутко уловил, как либеральная философия эпохи Реставрации искажала великие оптимистические представления просветителей о неуклонном прогрессе общества, соединяя их с теологией и религиозной моралью. В то же время — и автор «Сочинений» проницательно подметил эту тенденцию — либеральная общественная мысль его эпохи подходила к социальным и научным теориям просветителей сугубо утилитарно, отчего великие идеалы становились «жалкими холодными истинами», неспособными противостоять натиску пошлости, духовного ничтожества, практицизма.
— цивилизация XIX в., воплощенная в фетишах и мифах, неутомимо пропагандируемых либеральной прессой. Он низвергает общественные институты, политические и социальные идеи, нравственные ценности, признанные в его время неоспоримыми. Поэт осмеивает их с сарказмом, заставляющим вспомнить ядовитые насмешки Вольтера. Многие аспекты поэтики «Нравственных сочинений» свидетельствуют о глубоком усвоении Леопарди многовековой традиции философской сатиры.
Публицистичной и злободневной пародией на итальянскую действительность 20-х годов стала поэма «Паралипомены к Батрахомиомахии». Используя мотив античной комической поэмы о войне мышей с лягушками, Леопарди возвращается к волновавшей его в юности гражданской теме. Но теперь, в сатирическом преломлении, она выливается в саркастические раздумья о политической обстановке в Италии начала XIX в., об уязвимости некоторых идеологических позиций, бытовавших в среде сторонников национально-освободительного движения, о состоянии просвещения, об уровне общественной мысли в это время. Гротескная картина изображенной в «Паралипоменах» Мышатии многозначна, при всей определенности ее политического пародийного подтекста. Для поэмы характерна подвижность жанровых границ, позволяющая Леопарди переходить от политического памфлета к пародии, лирическому раздумью и к фантастике, от одной поэтической тональности к другой.
Сатирическое канто «Палинодия» (1835) построено как ироническое «отречение» лирического героя от его мнимоложных суждений о XIX в. «Палинодия» проникнута романтически-непримиримым духом отрицания всех форм буржуазного прогресса, который и был, как чувствовал Леопарди, идеалом для либерального крыла Рисорджименто. Леопарди высмеивает поверхностные социальные требования и модные спиритуалистические теории, вдохновлявшие, в первую очередь, «умеренных» идеологов национального возрождения.
«Нравственных сочинений» — в написанном в 1832 г. «Диалоге Тристана с другом» и в канто «Ночная песнь пастуха, кочующего в Азии» (1830) лирический герой Леопарди обретает бо́льшую нравственную стойкость. Он бесстрашно смотрит в глаза судьбе. Правда о горестях жизни и о неизбежности смерти уже не может сломить его; наоборот, она придает ему гордую уверенность в том, что его собственная мысль способна отбросить любые иллюзии, преодолеть любые запреты. Самый стиль лирической поэзии Леопарди последнего периода более энергичен, напряжен.
«Дрок, или Цветок пустыни» (1836) как бы соединились все мотивы поэзии Леопарди — мотив сожаления о недостижимости счастья, характерный для «идиллий», мотив иронического неверия в идеалы века, высмеянные в сатирах поэта, мотивы сурового познания человеком своего безрадостного удела и мужественного сопротивления судьбе. Вместе с тем в этом канто Леопарди как бы возвращается и к героическому идеалу своей юности — но героическая тема подвига обогащена в его последнем произведении гуманистическим содержанием: лирический герой Леопарди — «сильный и великий в страданиях» — ощущает теперь себя причастным к бедам и надеждам других и полагает, что в борьбе с испытаниями люди могут стать сплоченней и сильней. В помощи людям, в любви к ним и в умении твердо смотреть в лицо всеобщей враждебной судьбе видит он достойную, благородную жизненную цель.
В 1848—1849 гг. по Италии прокатилась революционная волна. Во всех провинциях были приняты конституции, к власти — пусть ненадолго — пришла национальная буржуазия. С этого времени Рисорджименто выходит за рамки заговоров и восстаний. Начинается общеитальянская война за независимость, надолго приковавшая к себе внимание всех прогрессивных сил Европы.
Расширение фронта национально-освободительной борьбы после революции 1848—1849 гг. привнесло в итальянскую литературную жизнь ряд существенных изменений. Но эстетический опыт предшествующей эпохи для второй половины века оказался весьма плодотворным. Еще долгие годы — вплоть до полного объединения страны в начале 70-х годов — романтизм оставался в литературе художественной доминантой. Отодвинувшись в первой половине века на периферию художественной жизни, не прервалась и классицистическая традиция. Ей суждено еще было пережить новый подъем в творчестве Дж. Кардуччи — крупнейшего поэта последних лет Рисорджименто. Реалистические тенденции, наметившиеся в первой половине века в творчестве некоторых романтиков, а также в диалектальной поэзии и в сатире Джусти, послужили той почвой, на которой укоренилось и обрело свою национальную самобытность ведущее художественное явление 70—80-х годов — литература веризма.