ЛИТЕРАТУРА «БУРИ И НАТИСКА»
В 70—80-е гг. немецкая литература вступает в новый этап своего развития. Представленная прежде всего ранним творчеством Гете и Шиллера, а также произведениями Гердера, Ленца, Клингера, Шубарта, Бюргера, Фосса и др., она усиливает свой натиск на феодальное общество, причем критика становится все более социально и исторически конкретной, сопровождается бурными взрывами свободолюбивых чувств, гневными филиппиками против тиранов и насильников. Это литературное движение получило название «Бури и натиска» (Sturm und Drang), по названию одноименной драмы Клингера, а его участники — штюрмеров, или «бурных гениев».
Писатели «Бури и натиска» органически связаны с просветительской идеологией. Они настроены антифеодально, остро критикуют княжеский деспотизм, борются за раскрепощение мысли, выступая продолжателями лучших традиций Лессинга. Однако в отличие от Лессинга творчество «бурных гениев» характеризует обостренное чувство личности. Герои в литературе «Бури и натиска», как правило, индивидуально неповторимы (Вертер, Гец, Карл Моор, Фиеско и др.). Они представляют собой в полном смысле слова характеры, в которых индивидуальное и типическое слились в нерасторжимом единстве.
Выдающимся теоретиком «Бури и натиска» был Гердер, который в своих статьях обратил внимание писателей на необходимость воспроизведения национально характерных, индивидуальных черт изображаемых явлений.
«бурных стремлений» в Германии расцветает лирическая поэзия. Лирическая струя слабо пробивалась в стихотворениях Лессинга. Они были отмечены печатью рационализма и дидактики. Наивысшего взлета лирика, раскрывающая внутренний мир духовно богатой индивидуальности, достигла в творчестве молодого Гете. Его лирические песни и баллады — вершина мирового поэтического искусства XVIII в.
«Бури и натиска» носят в той или иной степени эмоциональную или даже лирическую окраску. Гете создает лирический роман «Страдания молодого Вертера». Совершенно иной характер, чем в эпоху господства рационалистической эстетики, носят его оды. Сильным накалом чувств отличается драматургия молодого Шиллера («Разбойники» и др.). Изображая действительность, штюрмеры стремятся выразить к ней свое отношение. Искусство меньше всего ими понимается как простое, «зеркальное» подражание природе. Оно для них — творчество, связанное с воплощением своего общественно эстетического идеала.
Движение «Бури и натиска» представляет собой своеобразный, немецкий вариант сентиментализма. «Бурные гении» считают себя духовными наследниками Руссо. Для них так же характерен культ природы, чувство известного недоверия к возможностям разума, защита внесословной ценности человеческой личности, острая критика феодальной действительности с точки зрения интересов «естественного человека», страдающего в условиях социального неравенства. Будучи сентименталистами по своим общественным взглядам, штюрмеры придерживались реалистических принципов изображения жизни. Их чувствительный, сентиментально настроенный герой (например, Вертер) был очерчен вполне реалистически, показан в тесном взаимодействии с окружающими его обстоятельствами жизни. Действующие лица во многих произведениях штюрмерской литературы выведены из тесных пределов семьи на широкие просторы истории. Штюрмеры делают их борцами за общественно-политические свободы, причем борьба их не носит характера словесного бунта, не ограничивается пропагандой просветительских идей, а выливается в открытое вооруженное выступление против деспотических порядков (Гец, Карл Моор, Веррина и Др.) Такой формы социального протеста немецкая литература не знала за весь период ее существования.
В связи с усилением и видоизменением в литературе «Бури и натиска» социальной активности героя претерпело эволюцию и само понятие героического. В трагедии Лессинга «Эмилия Галотти» главная героиня доказывает свою героичность тем, что подавляет свои естественные чувства, добровольно погибая от руки отца. В творчестве штюрмеров («Разбойники», «Заговор Фиеско», «Гец») сталь кинжала обращена уже против насильников, притеснителей народа. Героизм здесь не связан с трагическим самоограничением личности, а, напротив, представляет раскрытие ее лучших свободолюбивых, естественных черт и качеств.
Делая своего героя участником исторических событий, штюрмеры обратились к изучению художественного опыта Шекспира, прежде всего его исторических хроник. Их несомненное влияние ощущается в «Геце» Гете и отчасти в ранней драматургии Шиллера («Фиеско»). Для «бурных гениев» Шекспир не моралист, а прежде всего несравненный мастер исторически-конкретного воспроизведения действительности. Развивая традиции шекспировского творчества, драматурги «Бури и натиска» подняли немецкое реалистическое искусство на новую, более высокую ступень развития.