Приглашаем посетить сайт

История немецкой литературы.
Гергарт Гауптман (Gerhart Hauptmann, 1862—1946)

Гергарт Гауптман

(Gerhart Hauptmann, 1862—1946)

Гергарт Гауптман — крупнейший драматург Германии конца XIX — начала XX века. Лауреат Нобелевской премии, признанный мастер драматического искусства, он после Шиллера снова вывел немецкий театр на международную арену. Гауптман в течение нескольких десятилетий был словно точный сейсмограф, который чутко ощущал толчки своей бурной эпохи и сумел в лучших своих драмах поставить вопросы, выдвигаемые самой жизнью. Магистральной проблемой его сложного и противоречивого творчества стала проблема дегуманизации личности и духовного одиночества человека в буржуазном обществе. Глубоко постигнуть творческую индивидуальность Гауптмана, понять его величие и ограниченность можно только в связи с его мировоззрением и эстетикой, в связи с идейными битвами того времени.

Одним из важнейших источников философской мысли Гауптмана послужили труды Я. Беме, чье сочинение «Мистериум Магнум» стало настольной книгой автора «Ткачей». Пантеизм Гауптмана во многом восходит к Беме. Особенно созвучной была Гауптману идея Беме о том, что человек, как и все окружающее,— часть природы, а вне матери-природы ничего не существует

Из обширного круга великих мыслителей, к наследию которых обращался Гауптман, наибольшее влияние на формирование его философско-эстетических взглядов оказал Гете. Создатель «Фауста» стал постоянным спутником Гауптмана, который унаследовал гетевское ренессансно-просветительское понимание человека. «Кто отвергает мои драмы,— заявлял Гауптман,— тот отрицает человечность». А один из афоризмов писателя передает его истинно ренессансное восхищение человеком: «Нам не дано познать совершенства выше человеческого». Драматург глубоко убежден в неисчерпаемых возможностях человека.

Материалистические традиции Гете и немецкого биолога-дарвиниста Геккеля, во многом унаследованные Гауптманом, одухотворили его творчество гуманистическим пафосом. Опираясь на эти традиции, Гауптман приходит к важнейшему выводу о том, «что материал для творчества может дать одна лишь действительность». Высказанное суждение стало одним из основополагающих принципов эстетики Гауптмана, давших ему возможность органически сочетать в одной художественной системе и ярко выраженные реалистические и символико-романтические элементы.

Гауптман постоянно возвращался к мысли о нерасторжимой связи искусства с жизнью. Уже в конце 80-х гг. Гауптман вырабатывает свою концепцию реалистического искусства. В противовес натуралистической доктрине Гольца, требовавшей от художника фотографического копирования жизни, Гауптман провозглашает принцип реалистической типизации.

Гауптман считал, что основное назначение драматурга — рисовать духовную жизнь человека. «Существует психический акт,— писал он,— и этот процесс драматург должен прежде всего уметь показать». Новаторство Гауптмана-драматурга состояло в том, что в его пьесах точное и детальное изображение внешнего мира сочеталось с воспроизведением духовной жизни человека. Гауптман осуществляет в художественной практике свой программный эстетический тезис: «Предмет искусства — обнаженная душа, обнаженный человек».

Гауптман-драматург является прежде всего исследователем характеров. Он отказывается от любовной интриги, усложненной фабулы, считая, что чем проще фабула, тем богаче характер. Вместе с Ибсеном и Шоу Гауптман создает идейную, проблемную драму нового времени.

Разумеется, Гауптман-художник, формировавшийся в русле натурализма, использовал многие открытия и находки новой школы: расширение социальной тематики; изображение общества в его социальных контрастах; пристальное внимание к наиболее жгучим проблемам дня; умение зорко наблюдать и рисовать повседневную действительность. Однако автор «Ткачей» пошел значительно дальше натуралистов в изображении народа.

Свое понимание народности он сформулировал в следующих словах: «Народ и искусство неразрывно связаны между собой, как почва и дерево, как садовник и плоды». Идея о народности театра явилась одной из ведущих в эстетике Гауптмана. Вместе с тем Гауптман был во многом связан с натурализмом. Он, например, разделял мысль о пассивности человека и невозможности противостоять общественному злу. Такая позиция часто приводила писателя к политическому нейтралитету в решающие моменты немецкой истории, к созданию художественных образов, лишенных активности, героического начала. Порой Гауптман переоценивает значение биологических факторов и пытается только ими объяснить поступки человека и его психологию.

Гауптман родился в силезском курортном городке Оберзальцбруние. Дед его был ткачом и о своей горькой жизни и борьбе ткачей рассказывал сыну. Впоследствии дед стал владельцем гостиницы, которую унаследовал отец будущего писателя. Гауптман с детства наблюдал в гостинице и за ее стенами людей, разного социального положения. С искренней симпатией он относился к углекопам, извозчикам, прачкам, жизнь которых он хорошо знал. Работая учеником в одном земледельческом хозяйстве, он на собственном опыте познал тяжелую участь сельских рабочих. В Бреславле Гауптман учится в художественной школе. Опыт занятий скульптурой оставил несомненный след в его художественном творчестве. Важным для идейного формирования Гауптмана была учеба в Иенском университете, где он прослушал курс лекций Эрнста Геккеля. С 1885 г. Гауптман жил в Эркнере — предместье Берлина. Он знакомится с уже известными молодыми литераторами Генрихом и Юлиусом Гартами, Гольцем, Шлафом — основоположниками и теоретиками немецкого натурализма.

Гауптман живо интересовался философскими, социальными проблемами, читал социалистическую прессу, труды Маркса, Дарвина. Однако сознательным социалистом он не стал, хотя сочувствие к обездоленным сохранил на всю жизнь. Любимыми писателями Гауптмана были Ибсен, Золя, Толстой, Достоевский, Тургенев, Георг Бюхнер. Он увлекался театром, брал уроки актерского мастерства.

Писательский талант Гауптмана проявился сразу в разных жанрах. Прежде чем найти себя как драматурга Гауптман испробовал свои силы как лирик и прозаик. Стихи, рассказы и романы он писал в течение всей долгой жизни. В его драматургическом творчестве органически сочетаются лирическое и эпическое начала, являясь одной из характерных особенностей гауптмановских пьес.

Гауптман дебютировал в литературе как рассказчик, написав в 1887 г. новеллы «Масленица» (Fasching) и «Железнодорожный сторож Тиль» (Der Bahnwärter Thiel). В них проявилось мастерство писателя рисовать характеры из народной среды, точно и метко воссоздавать картины окружающей действительности. Важно подчеркнуть, что Гауптмаи одновременно раскрывает и внутренний мир своих героев, поставленных в кризисные, поворотные ситуации. Образ Тиля во многом является типичным для творчества Гауптмана и предвосхищает, например, образ возчика Геншеля из одноименной пьесы.

День 20 октября 1889 г. стал знаменательным не только в творческой биографии Гауптмана, но и в истории немецкого театра. В этот день в Берлине для театрального объединения «Свободная сцена» был поставлен драматургический первенец Гауптмана «Перед восходом солнца» (Vor Sonnenaufgang). Вокруг пьесы развернулась ожесточенная полемика, которая носила не столько литературно-эстетический, сколько общественно-политический характер. Буржуазным литераторам пришелся не по нутру антибуржуазный, социально-обличительный характер пьесы. Она действительно была «социальной драмой», как ее обозначил автор. Как и другие писатели-натуралисты, Гауптман обращается к жгучим социальным проблемам; его глубоко волнует положение рабочего класса, который в конце 80-х гг. вел активную социальную борьбу против политики Бисмарка.

Гауптман выбрал сюжет, в котором, говоря словами Ф. Меринга, «современная жизнь действительно бьется сильным и горячим пульсом» 1. Основной конфликт драмы носит социальный характер — это конфликт между буржуа-собственником Гофманом и бескорыстным социал-реформатором Лотом. Их диалоги-споры становятся общественным диспутом по острым проблемам современности.

В драме три главных действующих лица: Лот, Гофман и Елена. Елена — дочь разбогатевшего крестьянина Краузе— сразу принимает сторону Альфреда Лота. Она ненавидит окружающую ее среду и. погрязших в разврате родных, особенно инженера Гофмана, который женился на ее сестре по расчету, ради богатства.

«Вам надо еще сильнее ударить по рукам, вам, развращающим народ! — говорит он с нескрываемой ненавистью. — Что вы говорите? Вы сеете недовольство среди углекопов, вы приучаете их требовать и требовать, вы возбуждаете их, вы ожесточаете их, вы учите их строптивости и непослушанию».

Характеры и идеалы главных героев выявляются в ходе дискуссии о жизни углекопов. Лот стремится к тому, чтобы сделать жизнь рабочих счастливее. Недаром он редактировал «Рабочую трибуну», был выдвинут кандидатом в рейхстаг от «милейшей черни» (так называет рабочих Гофман) и сидел в тюрьме за свои идеи. И ему веришь, когда он говорит: «Моя борьба — борьба за всеобщее счастье. Для того чтобы я стал счастлив, все люди вокруг меня должны стать счастливыми. Для этого должны исчезнуть нищета и болезни, рабство и подлость».

Отдельные реплики Лота, превращающиеся в монологи, носят остро обличительный, антибуржуазный характер. С негодованием и болью он рассказывает, например, о трагической судьбе рабочего-мыловара, вынужденного совершенно больным работать на заводе, чтобы прокормить своих детей, и умершего во время работы на глазах у Лота. Рассказ Елены о смерти двух молодых шахтеров, погибших в руднике, упоминание о богаче Штрекмане, «который заставляет самих работников голодать и кормить своих собак пирожными», дополняют слова Лота.

Лот делает социальное обобщение: «Куда ни глянь, везде злодеяния за злодеяниями».

Однако Альфред Лот, приехавший в Вицдорф, чтобы написать исследование о жизни рабочих, не является подлинным социал-демократом. Он скорее напоминает запоздалого социалиста-утописта, оперирующего общегуманистическими формулами; он отнюдь не боевой социалист и не классовый борец. Ограниченность и неясность общественных позиций Гауптмана не дали ему возможности создать образ активного положительного героя. Образ Лота получился рассудочным, схематичным.

своих симпатий и антипатий. Автор прибегает к острому и прямому столкновению идей, что будет характерно для многих его последующих драм.

В критической литературе драму «Перед восходом солнца» рассматривают как чисто натуралистическую, не замечая ее реалистического начала. М. Горький считал, что «это — лучшая из пьес Гауптмана», которому удалось написать удивительно яркую картину. Все эпизодические лица, хотя обрисованы немногими редкими чертами, но живы и ясны»2. Разумеется, в пьесе присутствуют и многие натуралистические моменты: преувеличенное внимание к проблеме наследственности, деградации семьи. Рисуя пьяницу Краузе и его супругу, Кааля, Гауптман нагнетает натуралистические подробности. Драма перенасыщена диалектизмами, которые не всегда являются средством характеристики персонажей.

Вторая пьеса Гауптмана «Праздник примирения» (Das Friedenfest, 1890) более всех других связана с натурализмом. Написанная под влиянием Ибсена, она ставит проблему буржуазной семьи, рисует ее распад, разложение. В отличие от первой «социальной драмы» Гауптман назвал вторую «семейной катастрофой» и сосредоточил внимание на психологических перипетиях и душевных муках семьи доктора Шольца. Социальная тема звучит в пьесе очень приглушенно, а идея наследственности выдвигается на первый план.

Подобно Золя, Гонкурам и их немецким последователям, Гауптман подробно исследует физический и нравственный недуг нервных, глубоко страдающих людей. Распад семейных связей изображается им с беспощадной последовательностью; детально показано, как мания преследования приводит к смерти главу семьи.

устоев капиталистического мира.

Пьеса «Одинокие» (Einsame Menschen, 1891) открыла Гауптману доступ на сцены многих европейских театров, выдвинув его в число виднейших драматургов Германии. В этой ранней драме намечены мотивы, художественные черты, которые станут характерными для многих последующих произведений драматурга. Автор раскрывает одно из самых показательных явлений буржуазного мира — глубокое одиночество человека, невозможность найти пути сближения между людьми в этом обществе. Писатель-гуманист Гауптман, болезненно ощущая кризис нравственно-этических норм, ставит вопрос о ценности человеческой личности и с гуманистических позиций страстно ее защищает. Именно в этом, а не в семейной проблематике— основа философско-моральной концепции пьесы.

Толчком к созданию «Одиноких» послужили, как обычно у Гауптмана, живые наблюдения; в частности, драматурга взволновала судьба брата — Карла Гауптмана, типичного интеллигента, непонятого своей средой, близкими ему людьми. Однако Гауптман стремится придать конфликту, образам обобщающий характер. Умонастроение, духовная драма Иоганнеса Фокерата показательны для целого поколения передовой немецкой интеллигенции той поры.

«Одинокие» — реалистическая пьеса, построенная на остром столкновении между главным героем и окружающей мещанской средой. Ив. Франко пишет: «Автор держится цепко почвы действительности, рисует живых людей, проявляет выдающийся дар индивидуализации, и при этом основою драмы является одна из великих идей нашего века — идея эмансипации человеческой мысли и человеческого чувства от пут устаревшей традиции»3.

Основной фнлософско-нравственный конфликт, лежащий в основе пьесы и определивший ее построение и характер споров, остро актуален. В пяти актах пьесы развертывается дискуссия между человеком, ищущим новых путей в жизни, и сторонниками религии, церкви и обветшалой морали. Это столкновение между учеником Эрнста Геккеля Иоганнесом Фокератом, который гордится своим учителем-материалистом, и защитниками бога и поповщины.

Анны Map усиливает драматическую борьбу и приводит к гибели пассивного героя Иоганнеса, не нашедшего выхода. Образ мятущегося, ищущего интеллигента, раздавленного жестокой филистерской средой, станет сквозным в творчестве Гауптмана (в «Потонувшем колоколе», «Михаэле Крамере», «Перед заходом солнца»).

Вместе с Анной Map в пьесу входит русская тема. Зритель «Одиноких» слышит известную русскую революционную песню «Замучен тяжелой неволей», становится свидетелем спора героев о рассказе Гаршнна «Художники». Фокерат (а его устами и автор) провозглашает отказ от «чистого искусства» и отстаивает искусство, которое приносит пользу обществу.

Лишенная интриги и усложненных сюжетных поворотов драма Гауптмана замечательна мастерской характеристикой действующих лиц, увиденных и запечатленных острым наблюдателем-психологом. Он исследует душевную жизнь человека со всеми ее нюансами; хорошо разработанный диалог дает тонкий анализ настроений героев; большую роль играет в пьесе подтекст.

К. С. Станиславский и В. И. Немирович-Данченко с блеском осуществили в 1899 г. постановку «Одиноких» на сцене МХТа, трактовав драму как морально-философскую, созвучную чеховским пьесам.

«Ткачи» (Die Weber, 1892) явились вершиной драматургического творчества Гауптмана. Он выступил здесь как художник-новатор, впервые запечатлевший в немецкой и европейской драме важнейшие социальные конфликты эпохи. Фридрих Вольф отметил, что такая пьеса, как «Ткачи», «в высокой степени оправдала призвание драматурга: быть совестью эпохи!»4.

«он стал черпать из живого родника — подлинного социализма».

Обращение Гауптмана к острой социальной теме было продиктовано самой действительностью, которая выдвинула эту тему на первый план. О нужде и страданиях народных масс писали М. Гальбе, А. Гольц, М. Крецер и многие другие. Социальный вопрос стоял на повестке дня. Избрав темой своей пьесы силезское восстание 1844 г., Гауптман повествует прежде всего о проблемах Германии 90-х гг.

Чтобы глубже почувствовать социально-психологическую атмосферу июньского восстания, драматурги 1891 г. отправляется в те места, где разыгрались кровавые события. Личные впечатления, рассказ отца Гауптман тщательно сверял с историческими документами, трудами историков. Больше всего он опирался на работу, написанную замечательным социалистом, соратником Маркса Вильгельмом Вольфом — «Нужда и восстание в Силезии». При этом автор «Ткачей» не только использовал фактический материал, но во многом принял концепцию восстания, изложенную В. Вольфом.

Впервые на немецкой сцене классовый конфликт в прямой открытой форме стал основой пьесы, а масса явилась не фоном, а действующей силой. В этом проявилось новаторство Гауптмана-драматурга.

С одной стороны, в «Ткачах» жестоко эксплуатируемый народ силезских деревень, с другой — фабриканты, угнетатели, олицетворением которых выступает Дрейсигер. Вокруг этих двух социальных полюсов группируются в пьесе действующие лица.

и профессии. Именно ткачи, массы становятся центральным героем. Сюжет «Ткачей» Гауптман строит не вокруг одного главного героя, как это было в традиционной драме, а создает точно и ярко нарисованные массовые сцены, дающие возможность осмыслить коренные проблемы времени.

Этот крупный общий план сочетается у драматурга с тонким психологическим исследованием душевной жизни личности. Герои массовых сцен — не статисты, а рельефно нарисованные индивидуальности. Гауптман обнаруживает качество, которое И. Франко точно обозначил «как выдающийся дар индивидуализации» . 5

Главный герой пьесы — народ — состоит из множества действующих лиц, каждое из которых своими отдельными чертами помогает создать общий коллективный портрет силезских тружеников. Гауптман с подлинным мастерством рисует народные характеры; его герои говорят языком народа (сначала пьеса была написана на силезском диалекте).

Первый акт представляет собой по существу широкую экспозицию, рисующую яркую картину социальной среды, в которой развернется драматическая борьба. Одновременно резко очерчены характеры, которые вступают в эту борьбу. Молодой ткач Бекер, обладающий мужеством и чувством человеческого достоинства, дерзко бросает вызов фабриканту Дрейсигеру. В их столкновении открыто обнаруживается главный конфликт, отраженный в пьесе. Здесь четко намечается исходная ситуация, которая получит затем дальнейшее разрешение. Бекер обличает фабриканта, наживающегося на поте и крови ткачей, а Дрейсигер прибегает к демагогии, пытаясь показать себя чуть ли не благодетелем рабочих.

Внешний конфликт драматург дополняет и усиливает конфликтом внутренним. Это относится и к таким персонажам, как Баумерт, Гильзе. Следует также отметить, что образ старика Баумерта и других дан в динамике, в эволюции, что отличает «Ткачей» от статичной натуралистической «Zustanddrama» («драма состояния», а именно к этому типу драмы многие исследователи относят пьесу, видя в ней пять эпических сцен, лишенных внутренней связи и движения).

«В «Ткачах», — заявлял Гауптман, —драматическое действие с 1-го до 4-го акта все время возрастает, а в 5-м акте обрывается»6. Можно согласиться с автором. В первых четырех актах ярко нарисовано, как зреет гнев ткачей, приведший их к открытому восстанию, которое изображено в финале. В каждом акте последовательно развивается ведущая тема и реализуется центральный конфликт.

Бедственное положение ткачей особенно сильно раскрывается во втором акте, который происходит в доме ткача Анзорге. Здесь очень значительна роль ремарки. Она перерастает в выразительную, эмоционально насыщенную картину жизни ткачей. Ремарка служит не только для определения места и времени. Она в детализированной форме дает характерный, обобщенный портрет обездоленных, доведенных до отчаяния ткачей.

С приходом отставного солдата Морица Егера возрастает драматическое напряжение. Он знакомит ткачей с песней «Кровавый суд», властно их захватывающей. Полная гнева и скорби, эта песня становится идейно-композиционным стержнем произведения. Она звучит в наиболее напряженных, поворотных местах пьесы, сообщая ей целостность, внутреннее единство. Песня помогла ткачам осознать их положение, она зовет к солидарности в борьбе с эксплуататорами. Взволнованный ее словами старик Анзорге восклицает: «Все это надо сломать, говорю я вам. Немедленно! Нельзя больше терпеть! Нельзя терпеть! Будь что будет!»

В 3-м акте появляются новые герои. Из их реплик можно сделать вывод о том, что врагами трудовых людей выступают и буржуа, и феодалы, и церковники, и буржуазно-юнкерское государство в целом. Гауптман, таким образом, подчеркивает, что выступление ткачей было не просто голодным бунтом, а выражением социального протеста.

и жандарм.

Ткачи разгромили дом Дрейсигера. Фабрикант со своим семейством трусливо бежит. Это — кульминационный момент, предопределяющий скорую развязку. Она неудержимо наступает в 5-м акте.

Снова меняется место действия. Перед нами деревня Лангенбилау, куда скоро хлынет поток восставших. Они не дрогнули, когда раздался оружейный залп и полилась кровь. Возмущенные зверствами прусских войск ткачи переходят в наступление. Пьеса заканчивается отступлением солдат и победой рабочих. И все же финал «Ткачей», как и многих других пьес Гауптмана, является незавершенным, дающим повод для разных толкований. И главным образом потому, что Гауптман не дает ясной авторской оценки нелепой гибели старика Гильзе. Возникает вопрос, почему автор убивает ткача, который остался в стороне от схватки и не солидаризировался с восставшими? Смерть Гильзе не может быть истолкована (если верно прочитать пьесу) как доказательство бессмысленности революционного действия или проповедь религиозного смирения (хотя такой вывод делают многие литературоведы). Скорее наоборот. Гауптмап убеждает в правоте братской солидарности ткачей, восставших против капиталистического рабства. Позицию покорности и религиозного смирения, проповедуемую набожным Гильзе, осуждают и старый ткач Баумерт, и бесстрашная ткачиха Луиза, и даже покорный Готлиб. «Разве мы бешеные собаки? — восклицает он. Уж не есть ли нам вместо хлеба пули?»

Помимо воли автора, «Ткачи» стали смелым общественным и нравственным актом, они волновали сердца рабочих-зрителей. Полная драматизма битва, развернувшаяся в Германии вокруг «Ткачей», наглядно демонстрирует революционный смысл гауптмановского произведения. Пьеса превратилась в документ острой социальной критики и была широко использована немецкими социал-демократами. В России «Ткачи» были впервые переведены А. И. Елизаровой-Ульяновой в 1895 г. и распространялись нелегально среди рабочих.

В пьесе «Бобровая шуба» (Der Biberpelz, 1893) Гауптман продолжает социально-критическую линию, начатую в «Ткачах». В противовес легкой развлекательности, которой отличались немецкие комедии 90-х гг., Гауптман создает комедию большого идейного содержания. В ней действуют полнокровные характеры с яркой, неповторимой индивидуальностью. Драматург отказывается от трафаретных приемов обрисовки персонажей, элементов буффонады, традиционной любовной пары, мотивов «узнаванья», эффекта разоблачения и подслушивания, которыми столь часто пользовались создатели комедий.

«Бобровая шуба» — сатирическая комедия характеров, лишенная внешней занимательности и интриги. Сюжет ее развивается просто, тайна украденной шубы заранее известна зрителям.

Авторская ремарка точно указывает место действия — предместье Берлина. Здесь уже более двух месяцев правит новый начальник полицейского округа барон фон Верган. Пока этот тупой и самодовольный чиновник занят погоней за «государственными преступниками», в деревне дважды происходит кража: у рантье Крюгера украли сначала два кубометра дров, потом бобровую шубу. Это делает ловкая прачка фрау Вольф почти на глазах у полиции, которая не выполняет своих прямых обязанностей, а гоняется за мнимыми преступниками. Внимание зрителей сосредоточивается не на том, кто украл шубу (это известно с самого начала), а на ходе судебного разбирательства, в процессе которого выявляются характеры героев и типичные черты изображаемой эпохи. Эту эпоху Гауптман обозначил весьма точно: «Время действия — конец. 80-х годов 19 века». Содержащееся в скобках уточнение — «борьба за септеннат»7 — в высшей степени многозначительно: этим Гауптмаи подчеркнул социально-политическую конкретность пьесы. Объектом бичевания драматурга стал полицейско-государственный аппарат вильгельмовской Германии, который в те годы с новой силой обрушился против социалистического движения.

Комедия имеет четко продуманную структуру, обусловленную идейным замыслом автора. В центре пьесы два главных персонажа: начальник полицейского округа фон Верган и прачка матушка Вольф. Четыре параллельно построенных акта дважды вводят зрителя в дом матушки Вольф и дважды в канцелярию Вергана. Такое своеобразное построение позволяет Гауптману с необычайной выпуклостью нарисовать характеры главных и второстепенных героев, показать примечательные черты их внешнего облика и особенности внутреннего мира. Фрау Вольф подкупает зрителя добротой и энергией, находчивостью и здравым смыслом. Она обладает несокрушимым оптимизмом, чувством юмора и незаурядным умом.

Прачка Вольф, женщина из народа, противопоставляется типичному прусскому чиновнику Вергану. При создании этого сатирического образа драматург пользуется гротеском, заостряет черты, но образ вовсе не получился карикатурным. Именно на таких верганах держалась вильгельмовская Германия. Сатира Гауптмана приобретает широкий и острый характер8.

во многом предвосхитил отдельные черты героев Генриха Манна.

В центре пьесы «Флориан Гейер» (Florian Geyer, 1896) снова судьбы народных масс. Гауптман обратился здесь к теме Крестьянской войны в Германии. В противовес шовинистическим историческим произведениям Вильденбрука и Дана, идеализировавших режим Гогенцоллернов, Гауптман стремится нарисовать правдивую картину восстания крестьян 1525 г.

С исключительной тщательностью и усердием Гауптман изучает архивные источники, исторические труды, различные художественные памятники XVI столетия. Он совершает поездку во Франконию, по местам крестьянского восстания. В пьесе Гауптман с большим мастерством воспроизводит колорит и атмосферу драматических событий XVI в.; рисует пеструю толпу крестьянского лагеря, жестоких рыцарей и церковников во главе с епископом. Драматург точно запечатлел сложную и противоречивую позицию бюргеров, предавших дело крестьян.

Однако все персонажи являются, по существу, фоном, на котором выделяется трагическая фигура мужественного и честного рыцаря Флориаиа Гейера. Отпрыск старинного дворянского рода, он беззаветно и честно служит делу крестьянского восстания, возглавляя «черный отряд» — самый доблестный в крестьянском войске. Этот образ заслоняет в пьесе народные массы. (Следует заметить, что он дан не в действии и не в решающие моменты восстания.) Если в «Ткачах» Гауптман изобразил народную судьбу, создав образ коллективного героя, то во «Флориане Гейере» он пытается решить эту же задачу, выдвинув на. первый план героя-одиночку рыцаря Гейера. Но судьба этого рыцаря никак не могла раскрыть «трагедию Крестьянской войны» (таков подзаголовок пьесы). В этом сказалось отсутствие подлинного историзма у Гауптмана, не увидевшего социального смысла и трагедии Крестьянской войны. Народные массы выступают в пьесе как инертная, пассивная сила.

Пьесу постигла неудача на сцене. «Флориан Гейер» был слишком растянут, перегружен множеством действующих лиц, в нем преобладал принцип монтажа отдельных эпизодов.

Драма-сказка «Потонувший колокол» (Die versunkene Glocke, 1896) отнюдь не порывает с реалистической линией творчества Гауптмана. Автор отвергал мнение многочисленных критиков, утверждавших, что драматург стал символистом и неоромантиком. «Написать сказку,—заявил Гауптман, — еще не значит проститься с реализмом».

В «Потонувшем колоколе» звучат центральные мотивы творчества Гауптмана. Это проблема художника и его отношение к морали; столкновение гуманистической мысли с суровым церковным аскетизмом; обличение филистерской, мещанской морали.

Гауптман с большим мастерством воссоздает дух немецкой мифологии, силезских саг и строит произведение в соответствии с особенностями задуманного им жанра, обозначенного в подзаголовке «Ein deutsches Märchendrama» (немецкая драма-сказка) .

Главный герой драмы мастер Генрих некоторыми своими чертами напоминает ницшеанского героя. Однако пьеса вовсе не воспевает ницшеанца, как утверждают некоторые исследователи. Напротив, она показывает крушение такого героя и является по существу полемикой с философией Ницше.

Завязка драмы резко контрастирует с финалом: радостная встреча Генриха и Раутенделейн в первом акте сменится жестоким прощанием в пятом: любовь прекрасной феи будет загублена, мастер умрет, не дождавшись восхода солнца. По принципу антитезы построена смена актов и отдельных сцен внутри актов и появление героев.

Гауптман с большим искусством совмещает в пьесе два плана — реалистический, конкретный и условно-символический.

Реплики, восклицания жителей долины — пастора, учителя и цирюльника — рельефно воссоздают отдельные черты их личностей: суровую веру пастора, невежество цирюльника, примитивный скептицизм учителя, знающего крепко, что «дважды два — четыре и уж никак не пять». Неудержимое стремление Генриха создать новое творение — новый колокол — сталкивается с их мещанско-филистерским миропониманием. Это столкновение мечты художника с обществом, трагический разлад между ними составляет основной конфликт пьесы. Наиболее острым в идейном отношении является диалог-диспут пастора, отстаивающего суровые догматы церкви, и Генриха, страстно защищающего гуманистические идеалы. Однако мастер Генрих, не обладающий достаточной силой воли, не выдерживает напряжения борьбы и погибает.

Последние два акта — это трагический рассказ о побежденном Генрихе, «рыцаре солнца».

«Возчик Геншель» (Fuhrmann Henschel, 1898) отчетливо демонстрирует, что театр Гауптмана — это в основе своей театр трагический, запечатлевший кризисные явления буржуазного общества. А. М. Горький в свое время отметил как одну из основных особенностей Гауптмана то, что он «чувствует трагизм жизни».

«Возчик Геншель» — яркое реалистическое произведение о силезской жизни 60-х гг. прошлого века и вместе с тем драма о совести, о человеческом достоинстве. В пьесе обнаруживается одна из существенных сторон Гауптмана-художника —слияние высокого драматизма и бытовой достоверности.

Драматург с удивительным мастерством рисует обстановку гостиницы, обитатели которой составляют разные социальные прослойки общества. Мы видим процесс разорения мелких буржуа, чья горькая жизнь показана с неподдельной симпатией. Исполнена трагизма судьба старого конюха Гауфа, проработавшего всю жизнь и выброшенного затем на улицу как ненужная вещь. Столь же драматична судьба бывшего актера Вермельскирха, ставшего трактирщиком в гостинице «Старый лебедь» и разорившегося. Терпят крах жизненные планы и мечты доброго Зибенгара — хозяина «Старого лебедя».

В отличие от натуралистов Гауптман не стремится к копированию деталей, к фиксации моментов повседневной жизни. Отказавшись от «драмы состояния», лишенной движения и психологической глубины, он создает характер, в котором исследует прежде всего движения душевной жизни, определяющие развитие сюжета, смысл конфликта и трагический финал. Внешняя канва сюжета несложна. После смерти жены Геншелю трудно одному вести хозяйственные дела, его ребенок остался беспризорным. Необходимо ввести в дом новую хозяйку. Но этому мешает клятва Геншеля, данная умирающей жене, которой он обещал не жениться на работнице Ганне. После мучительных колебаний он все же женится на корыстолюбивой грубой служанке. С женитьбой в дом приходят несчастья. Геншель не в силах вынести сознания своей вины, сложившихся отношений и в припадке отчаяния кончает самоубийством.

Однако не эти внешние события составляют суть произведения. Трагизм повседневно-бытовой жизни, трагедия человеческого духа становятся главным предметом художественного исследования. Внутренняя борьба Геншеля, муки его совести — основная сила, приводящая действие к трагической развязке.

действия пьесы — не столько результат изменения ситуации, сколько внутренняя реакция на нее главных героев. Геншель в конце концов увидел жестокую, эгоистическую природу Ганны. Но больше всего его сломила страшная мысль о том, что он сам утратил свое человеческое достоинство. «Скверным я стал человеком»,— восклицает он. А таким Геншель жить не хочет и не может. Круг замкнулся: «кристально честный человек» (так называли Геншеля окружающие) должен уйти из жизни.

Катастрофа подготовлена внутренними изменениями Геншеля и внешними конфликтами, главный из которых — конфликт с Ганной. Геншель не может принять моральные принципы собственнического мира и пойти на сделку со своей совестью. В непримиримости Геншеля проявляется его нравственная основа, а его бескомпромиссность, за которую он платит жизнью, делает его подлинно трагическим героем.

Гуманистический смысл трагического финала состоит в том, что всегда можно и нужно оставаться человеком. С этой мыслью умирает Геншель, и автор убеждает нас в величии души простолюдина, бросившего вызов собственническому миру.

А. М. Горький высоко ценил «Возчика Геншеля».

Своеобразным продолжением «Возчика Геншеля» является «Роза Бернд» (Rose Bernd, 1903). Снова с удивительным искусством на примере судьбы крестьянской девушки Розы драматург показывает, как в обыденный, повседневный мир приходит трагическое. Драма человека из народа глубоко психологична и социальна. Честная и трудолюбивая Роза подвергается унижениям со стороны помещика Фламма и механика Штрекмана, который соблазняет ее, воспользовавшись ее безвыходным положением. Преследуемая Штрекманом и проклятая отцом Роза в состоянии аффекта совершает преступление: она душит новорожденного, ребенка. В отчаянии Роза проклинает социальный порядок, при котором растоптано человеческое достоинство, где отсутствует право на любов. ь, на материнство. Изведав горькую участь бедной труженицы, Роза приходит к мысли: «Весь свет стоит на лжи и обмане».

«Роза Бернд» продолжает традиции идейной немецкой драмы, рисовавшей трагедию девушки из низов как следствие социальной несправедливости общества (от Маргариты в «Фаусте» до Клары в «Марии Магдалине» Геббеля).

В «Розе Бернд» Гауптман создал реалистическую картину силезской деревенской жизни и колоритные народные характеры. Драма прозвучала как социально-критическое произведение. Недаром Брехт назвал ее «революционной пьесой».

Последней социально-критической пьесой, написанной Гауптманом до первой мировой войны, была трагикомедия «Крысы» (Die Ratten, 1911). Действие пьесы происходит в одной берлинской казарме и па чердаке дома, где «царят нужда, голод, нищета и порок».

Звериная природа и мерзость буржуазного общества изображены здесь Гауптманом с необычайной резкостью. Само заглавие имеет во многом символический смысл.

Каменщик Ион говорит: «Все сгнило, все здесь разваливается. Все грозит рассыпаться, все подточено крысами и мышами. Все качается и может в любой момент рухнуть, начиная с самого чердака». Эти слова можно отнести не только к берлинским трущобам, где живут бедняки, но и ко всей вильгельмовской Германии, социальные язвы которой увидел драматург.

«Крысы» две сюжетные линии: одна связана с трагической судьбой фрау Ион, которую жажда материнства доводит до безумия, другая — с карьерой бывшего директора театра Гассенрейтера. Убедительная правдивость сцен и живые, неповторимые характеры создает драматург, когда изображает семью каменщика Иона, горничную Пиперкарку, вступающую в отчаянную борьбу за своего младенца (она отдала его бездетной фрау Ион, которая не хочет его вернуть).

Однако и в этой пьесе, посвященной описанию предместий Берлина, нет ни одного подлинного пролетария. Ион скорее напоминает представителя рабочей аристократии, чем сознательного рабочего. Большое место занимают в произведении споры об искусстве, о сущности драматического, о трагическом.

Тема искусства и художника была одной из основных в драматургии Гауптмана. Уже в своей первой комедии «Коллега Крамптон (Kollege Crarnpton, 1892) он рисует историю величия и падения художника, презирающего буржуазно-филистерский мир. В трагическом плане раскрыта Гауптманом судьба талантливого художника в «Михаэле Крамере» (Michael Kramer, 1900). Основная идея пьесы — несовместимость подлинного искусства с тупой мещанской моралью. Талантливый художник Арнольд Крамер становится жертвой злобных обывателей, которые довели его до самоубийства. Гибель сына заставляет сурового и непреклонного Михаэля Крамера по-другому посмотреть на мир, на людей.

В пьесе «Крысы», как в некоторых пьесах Пиранделло и Брехта, эстетические проблемы ставятся и разрешаются по ходу действия. Эрих Шпитта, отражающий воззрения автора, отвергает выспренность, пустую риторику, ориентацию на аристократического зрителя — все то, что проповедует верноподданный кайзера директор Гассенрейтер. Шпитта требует от искусства прежде всего правды и убежден, что объектом трагедии может быть самый обыкновенный человек, а не только леди Макбет win король Лир. И пример матушки Ион — свидетельство подлинно человеческой трагедии, происходящей в народной среде.

Через год после постановки пьесы «Крысы» Гауптман опубликовал роман «Атлантида» (Atlantis, 1912). Основываясь на личных впечатлениях, он создает повествование о гибели трансатлантического парохода «Роланд», на котором совершает поездку из Европы в Америку врач Фридрих Каммахер. Герой сталкивается на пароходе с представителями самых разных социальных слоев. Все произведение пронизывает ощущение надвигающейся катастрофы. Гибель тонущего корабля и его пассажиров в океане приобретает широкий социальный смысл — это символ приближающегося крушения кайзеровской Германии накануне первой мировой войны. Этот кризис почувствовали и отобразили в своих произведениях многие немецкие писатели. Особенно ярко его показал, например, Генрих Манн в «Верноподданном», созданном примерно в это же время. Правда, у Гауптмана нет той остроты социальной критики, которая была присуща роману Г. Манна. Но несомненно, что и роман «Атлантида» проникнут критическими, антибуржуазными тенденциями. Эгоизм, животный страх проявляют во время катастрофы пассажиры первого класса. Им противопоставлены простые люди, сохраняющие мужество и человеческое достоинство в самые критические моменты. Немало обличительных страниц Гауптман посвятил буржуазной Америке, куда попал главный герой после гибели парохода.

«горчайшей трагедией человечества». В пьесе «Магнус Гарбе» (Magnus Harbe, 1914) писатель-гуманист заклеймил средневековых инквизиторов, апеллировавших к низменным инстинктам и спекулировавших на темных предрассудках толпы, решительно выступил против издевательств и преследований людей, резко осудил фанатизм и варварство. Написанная за два десятилетия до прихода гитлеровцев к власти, трагедия прозвучала как пророчество. И нацисты это хорошо поняли, когда в 1939 г. запретили постановку пьесы.

После первой мировой войны Гергарт Гауптман утрачивает положение ведущего драматурга Германии. Ему на смену приходят драматурги-экспрессионисты; новую страницу в истории немецкого театра открывает революционная драматургия Ф. Вольфа и Б. Брехта. Но и в дальнейшем Гауптман остается верным гуманистическим, демократическим идеалам, хотя и проникается все большим пессимизмом. Он все чаще обращается к историко-мифологическим темам. Так, в драмах «Белый спаситель» (Der weisse Heiland, 1920) и «Индиподи» (Indipohdi, 1920) Гауптман на материале индейских легенд в трагическом плане решает проблему гуманизма. Одновременно он обличает колониальных захватчиков.

Свидетельством гуманистической позиции Гауптмана был его быстрый и действенный отклик на призыв А. М. Горького в 1921 г. организовать помощь голодающим Поволжья.

К острым проблемам современности Гауптман возвращается в пьесе «Герберт Энгельман» (Herbert Engelmann), начатой им в 1924 и завершенной в 1941 г. Автор точно обозначает время действия пьесы: «Германия, разгар инфляции, 1923 год». Рисуя трагическую судьбу Герберта Энгельмана, травмированного войной, Гауптман выражает свой гневный протест против зарождающейся идеологии фашизма.

Еще ярче обличительный пафос выражен в драме «Доротея Ангерман» (Dorothea Angermann, 1926). Смерть главной героини, ставшей жертвой своих родственников, воспринимается как беспощадный приговор буржуазной морали, фарисейству церковников.

«Перед заходом солнца» (Vor Sonnenuntergang, 1932). Конфликт, разыгравшийся в семье 70-летнего тайного советника Клаузена, перерастает в значительный общественный конфликт, выявляющий политическую и нравственную атмосферу Германии накануне прихода фашизма. Драматическая коллизия пьесы носит острый, непримиримый характер. Матиас Клаузен и его возлюбленная Инкен Петерс, воплощающие нравственную красоту и величие человека, вступают в битву с аморальными, жестокими людьми, вскормленными миром капитализма. Семья Клаузена обнажает свою хищническую природу, когда появляется угроза их материальному благополучию. Чтобы не расстаться с деньгами, с семейными драгоценностями в случае вторичной женитьбы Клаузена (да еще на простой девушке Инкен), они добиваются постановления об опеке над старым отцом. Дети и родственники тайного советника готовы упрятать его в сумасшедший дом, уничтожить, лишь бы сохранить собственность. Всей этой травлей руководит зять Клаузена Эрих Кламрот, в поведении которого обнаруживаются черты будущего фашиста. Не случайно Клаузен говорит: «Стоит мне хотя бы мельком подумать о моем зяте, как я вижу направленное на меня оружие».

Лагерь противников гуманиста Клаузена нарисован драматургом индивидуализирование, тонко-психологически. Автор срывает маску с ханжи-святоши Беттины, впавшей в религиозный экстаз, но не забывающей о сугубо материальных делах; перед нами предстает старший сын Клаузена— профессор Вольфганг, типичный немецкий филистер и педант, трусливый приспособленец: под стать ему и его супруга, отличающаяся тупостью и дворянской спесью.

Матиас Клаузен, воспитанный на традициях Гете и Лессинга, на уважении к человеческой личности, должен уступить неудержимому стремлению к власти новых дельцов. Мы видим трагедию гуманиста, который должен умереть, потому что жизнью овладели бездушные, корыстолюбивые буржуа.

Гауптман мастерски сочетает социально-обличительные характеристики с глубоким психологическим раскрытием внутреннего мира героев. Драматург сумел убедительно показать симптомы разложения буржуазного мира, обличить его. Но как и большинство позднебуржуазных писателей, Гауптман не смог указать выхода из кризиса.

«Перед заходом солнца» — самая популярная гауптмановская пьеса на советской сцене. Талантливые актеры М. Астангов, Н. Симонов дали блестящие образцы сценического толкования образа главного героя пьесы.

Гауптман уходит от тем современности и углубляется в историю, обращается к обработке традиционных литературных сюжетов («Золотая арфа», 1933, «Гамлет в Виттенберге» и др.).

В 1937 г. Гауптман создает драматическое произведение «Тьма», опубликованное после крушения нацизма. Полная символов и внутреннего напряжения, пьеса эта проникнута гуманистическим духом и выражает страстный протест против расовой политики гитлеровцев.

Завершающим творением Гауптмана стала тетралогия об Атридах. Античный сюжет, который издавна обрабатывался многими писателями, получает у Гауптмана новое толкование. В «Ифигении в Дельфах» (1941), «Ифигении в Авлиде» (1943), «Смерти Агамемнона» (1944) и «Электре» (1944) автор рисует мрачные картины кровавых убийств, грабительских войн, человеческих жертвоприношений. Каждая из пьес тетралогии представляет собой законченное целое, но все они объединены и сквозными темами. Одна из них — это испытание на человечность, через которое проходят герои. Его не выдерживают правители и жрецы-фанатики, совершающие бесчисленные преступления. Устами древних греков Гауптман осуждает войну:

Мы не хотим войны!

В косвенной форме в тетралогии содержится протест против злодеяний фашизма. Чувствуется параллель между кровавыми событиями, происходящими в доме Атридов, и мрачной атмосферой, господствовавшей в гитлеровской Германии. Гауптмап наполняет древнегреческий миф злободневным содержанием. И крупнейший немецкий режиссер Пискатор, осуществляя постановку тетралогии об Атридах, имел право трактовать ее как антифашистское произведение.

После разгрома фашизма, в октябре 1945 г., Гауптмана посетил Иоганнес Бехер, возглавлявший «Культурбунд». 83-летний писатель с готовностью откликнулся на предложение участвовать в демократическом обновлении Германии. Он вручил Бехеру заявление, в котором высказал твердую веру в возрождение новой Германии.

Скончался Гауптман на 84-м году жизни и был похоронен, как и завещал, перед восходом солнца на острове Хиддензее.


Примечания.

2 Горький М. Собр. соч., т. 23, с. 332.

3. Франко Iв. Твори в 20-ти т., т. 18. Киïв, 1955, с. 459.

4. Вольф Фр. Искусство — оружие. М., 1967, с. 159.

5 Франко Iв. Твори, т. 18, с. 459. .

7 В 1887 г. развернулась борьба за продление закона о септеннате, т. е. утверждении военных расходов на семь лет вперед.

8. Показательно, что социальный смысл пьесы сразу уловил царский цензор Верещагин, который мотивировал запрет следующим образом: «Суть пьесы заключается в глумлении над полицейской властью» (ЦГИА, ф. 776, оп, 26, дело 22, л, 257),