Эразм Роттердамский
(Desiderius Erasmus, 1469—1535)
Выдающееся место в истории немецкого гуманизма принадлежит Дезидерию Эразму Роттердамскому. Родиной его были Нидерланды, но годы духовной зрелости прошли в других странах Западной Европы, в том числе в Германии. Эразм был блестящим знатоком древних классических языков, античной культуры, достижения которой он неустанно пропагандировал в своем творчестве. В многочисленных произведениях он высмеивал обскурантизм, выступал против произвола князей, распространял гуманные взгляды. Современную ему Действительность Эразм оценивал с позиций гуманистически образованного человека, сочувствующего судьбам угнетенного народа.
Эразм был незаконным сыном Герарда из Роттердама. В школе он занимался преимущественно изучением классических языков, потом много лет провел в стенах монастыря.
В 1500 г. Эразм издает на латинском языке сборник пословиц и поговорок, извлеченных из произведений античных писателей и «отцов церкви» (так называемые «Адагии»), неоднократно после того переиздававшиеся со значительными дополнениями. Это первое его значительное сочинение. Эразм выдвигается в ученом мире как блестящий филолог, превосходный знаток творчества античных авторов. У него устанавливаются дружеские связи со многими гуманистами Европы. Он переписывается с Томасом Мором.
В 1506 г. Эразм в первый раз посетил Италию, колыбель европейского гуманизма. Его влекут к себе недостаточно обследованные архивы итальянских библиотек, где он надеялся найти еще неизвестные рукописи на древнегреческом или латинском языках. Эразм деятельно занимается филологическими разысканиями, расширяет свои богословские познания. У него возникла возможность навсегда остаться в Италии, занять прибыльную и почетную церковную должность. Но Эразму нужна свобода для научной деятельности, и он отказывается от церковной карьеры.
В 1509 г. Эразм едет в Англию. В дороге он начал писать «Похвальное слово глупости» — сочинение, которое принесло ему всемирную славу. Правда, сам Эразм не придавал ему особого значения. Он больше всего гордился критическим изданием текста Евангелия на греческом языке, что потребовало от него исключительных филологических и богословских познаний. Много времени и сил он отдал комментированию и подготовке к печати сочинений католических авторов, живших в ранние эпохи христианства. При рассмотрении их творчества Эразму важно было показать, что современная католическая церковь, утратив простоту и искренность, грубо нарушила заветы «отцов церкви». Тем самым Эразм готовил Реформацию. Живя в Англии, Эразм ведет занятия в Оксфордском университете. Он преподает богословие и греческий язык, причем весьма критически относится к католическому вероучению, показывает зыбкость его основных положений.
С 1514 г. Эразм живет преимущественно в Базеле, пользуясь величайшим почетом. К голосу его прислушиваются гуманисты всей Европы. Произведения Эразма расходятся небывалыми по тем временам тиражами. Они будоражат умы, критически настраивая читателей к социальному злу, к схоластике, укрепляя их любовь к людям, к знанию и свободе. Однако, когда началось реформациоиное движение, Эразм отнесся к нему весьма настороженно. Сочувствуя борьбе Лютера против католической обрядности и злоупотреблений папской курии, он не принимал излишней суровости лютеранства и, главное, его непримиримости к свободной критической мысли. Эразм долго не примыкал ни к одной из борющихся христианских партий, пытаясь их примирить. Исчерпав все возможности, он в 1524 г. выступает с трактатом «Беседа о свободе воли», полемически заостренным против Лютера. Эразм отстаивает в нем как раз право личности свободно определять свою судьбу, а не быть в рабской зависимости от божественных сил. В споре с Лютером он предстает как гуманист, отдающий предпочтение критической мысли перед слепой верой.
того, издавал с пространными комментариями церковные книги, писал сочинения на моральные, философские, педагогические и другие темы. Сам Эразм наибольшее значение придавал своим чисто филологическим исследованиям, однако история рассудила иначе. В жизнь последующих поколений он вошел главным образом двумя своими сочинениями — «Похвальное слово глупости» и «Разговоры запросто».
«Похвальное слово глупости» (Moriae encomion, 1511)—сатира, написанная под известным воздействием «Корабля дураков» Бранта. В ней также длинной вереницей проходят люди, поступки которых никак не назовешь разумными. Тут шествуют представители всех сословий, профессий, возрастов. Обозрение Эразма универсально по своему охвату. Создавая свое сатирическое ревю, он опирался на опыт не только отечественной, но и античной литературы. В частности, многим Эразм обязан Лукиану, которого он хорошо знал и переводил на латинский. В предисловии к «Похвальному слову» Эразм поясняет цели своего сочинения. Он всячески подчеркивает его назидательный характер. Ему не хочется прослыть сатириком, покушающимся на основы общества или даже на авторитет влиятельных лиц. «Куда вольней и язвительней писал святой Иероним, не щадивший и имен порою! Я же не только избегал повсеместно имен собственных, но сверх того старался умерить всяческий слог, дабы разумному читателю сразу же было понятно, что я стремлюсь скорее к смеху, нежели к злому глумлению. Я не хотел по примеру Ювенала ворошить сточную яму тайных пороков и охотнее выставлял напоказ смешное, нежели гнусное». Действительно, взятое в целом, «Похвальное слово» лишено большой сатирической злости, оно написано в шутливом тоне, по счет, предъявленный богиней глупости своим поклонникам, достаточно серьезен и вызывает часто не столько улыбку, сколько чувство негодования. Вопреки своим намерениям, Эразм при рассмотрении общественных явлений порой впадал в ювеналовскую язвительность. Ему пришла в голову удачная мысль заставить Глупость (Морию) произнести панегирик самой себе, чтобы показать, какое огромное место занимает она в современном мире. Это позволило Эразму вскрыть и подвергнуть осмеянию многие пороки современности. В своей сатире он бьет по схоластической учености, по средневековому аскетизму, по аристократическому чванству— всему тому, что противостоит разуму и природе. В первой части «Похвального слова» глупость рисуется как явление положительное, как синоним всего естественного, противостоящего искусственной схоластической учености. Эразм стремится поколебать положение стоиков, согласно которому «быть мудрым —это не что иное, как следовать велению разума, а глупым — внушению чувств» (гл. XVI). Он показывает огромную роль чувственного («глупого») начала в человеческой жизни. Если бы человек никогда не оказывался во Власти эмоциональной стихии, прекратился бы род людской. «Вы рукоплещете?» Я так и знал, что никто из вас... не настолько глуп, чтобы не согласиться с моим мнением... Что останется в жизни, кроме печали, скуки, томления, несносных Докук и тягот, если не примешать к ней малую толику наслаждения, иначе говоря, если не сдобрить ее глупостью?» (гл. XII).
В этом высказывании Эразм предстает перед нами как человек Ренессанса, как великий жизнелюбец, ненавидящий стоицизм и аскетизм. Он любит жизнь и принимает ее во всех проявлениях ее естественных страстей. Конечно, Эразм не защитник бездумного эпикуреизма. Величайший ученый Возрождения, он больше, чем кто-либо, ценил преданность науке, но порицал одностороннее увлечение ею. Идеалом его была всесторонне развитая личность, синтезирующая в себе и чувство и разум. Увлеченность, научными занятиями не должна, по мысли Эразма, Иметь своим следствием отрешенность от жизни. Эразм во всем защищает «гармонию», «меру», он противник всяких крайностей, которые кажутся уродливыми именно потому, что связаны с отклонением от норм здоровой естественности, Поддерживая, например, стремление к наслаждению, он необычайно зло высмеивает молодящихся стариков и старух, пытающихся догнать убежавшую молодость. Таким образом, в первой части «Похвального слова» Эразм наносит удар по средневековой аскетической морали, борется за раскрепощение плоти, за то, чтобы человеческой личности раскрылся реальный чувственный мир со всеми его наслаждениями и радостями. Он за совмещение «разумных» и «чувственных» начал жизни. Эразм понимает неприемлемость своей точки зрения для средневековых «мудрецов». «... Я уже предвижу, что со мной заспорят философы». «Подчиняться Глупости, — скажут они, — заблуждаться, обманываться, коснеть в невежестве — все это и значит быть несчастным». «Нет, возражает им Эразм,— это значит быть человеком» (гл. XXXII).
Развивая свою концепцию, Эразм признает приоритет природы над наукой. Последняя, по его мнению, результат позднего исторического развития, плод общественных противоречий. Первобытные народы, живя одной семьей, не испытывали острой необходимости в научных знаниях. «В золотом веке человеческий род, — пишет Эразм, — не вооруженный никакими науками, жил, следуя указаниям одной природы. Какая, в самом деле, была нужда в грамматике, когда у всех был один общий язык и искусство речи служило лишь для того, чтобы люди понимали друг друга» (гл. XXXIII). Эразм доказывает, что схоластическая «мудрость» — следствие уклонения общества от природы, т. е. непосредственной жизни, от живых человеческих потребностей. С гневом он пишет о схоластах-грамматиках, которые побоями вдалбливают в головы своих бедных учеников никому не нужную чушь — «полосуют бедняжек прутьями, розгами, плетьми и свирепствуют, по своему благоусмотрению, на все лады» (гл. XLIX).
В издевательском тоне Эразм пишет о философах, которые «никогда ни в чем не сомневаются», как будто «только что воротились с совета богов», и столь уверенно толкуют о размерах солнца и звезд, «словно измерили их собственной пядью и бечевкой». «А ведь природа посмеивается свысока над всеми их догадками, и нет в их науке ничего достоверного» (гл. LII). Вслед за философами Эразм учиняет беспощадную расправу над богословами, которых он называет наиболее ядовитыми растениями средневековья. Им ничего не стоит обвинить человека в ереси за неправильное, с их точки зрения, толкование Священного писания. Они спорят до хрипоты о следующих «великих» вопросах: «Может ли бог превратиться в женщину, дьявола, осла, тыкву или камень? А если бы он действительно превратился в тыкву, то могла бы эта тыква проповедовать, творить чудеса, принять крестную муку? Все эти архидурацкие тонкости, — продолжает Эразм, — делаются еще глупее из-за множества направлений, существующих среди схоластиков, так что легче выбраться из лабиринта, чем из сетей реалистов, номиналистов, фомистов, альбертистов, оккамистов, скотистов и прочих...» (гл. LIII). Следует еще раз подчеркнуть, что Эразм — враг невежества, — издеваясь над схоластикой, высоко ценит подлинное знание, людей просвещенных, борющихся со средневековым мракобесием. Настоящей человеческой жизни он не мыслит также вне труда. Неустанный труженик, он ненавидел тунеядство, паразитизм. Отсюда его резко отрицательное отношение к вельможам, живущим в вечной праздности. «Спят они до полудня; наемный попик стоит наготове возле постели и, лишь только господин пробудится, тотчас же наспех правит службу. Засим следует завтрак, по окончании которого почти тут же подают обед, затем кости, бирюльки, пари, скоморохи, шуты, забавы и потехи. Таким образом, без малейшей скуки проходят часы, дни, месяцы, годы, века» (гл. LVI).
об удовлетворении своих личных прихотей. «Они уверены, — пишет Эразм, — что честно исполняют свой монарший долг, если усердно охотятся, разводят породистых жеребцов, продают не без пользы для себя должности и чины и ежедневно измышляют новые способы набивать свою казну, отнимая у граждан их достояние» (IVI. LV).
В искусстве грабежа населения с монархами, по мнению Эразма, соперничают князья церкви (папы, кардиналы, епископы и т. д.). Им подражают рядовые священники. «Люди весьма глазастые, они выискивают в старинных грамотах все, чем можно напустить страху на простой народ и заставить его вносить более, чем десятую часть урожая» (гл. LX).
Горькая сатира Эразма не касается лишь тех, кто трудится. О людях труда он говорит в тонах сочувствия. «Похвальное слово» согрето чувством любви к человеку, к народу. Эразм изливает свой гнев на врагов разума, пауки, жизни. Отсюда огромная популярность его книги, сыгравшей большую роль в подготовке Реформации. Большой известностью у современников пользовались «Адагии» (Adagia) Эразма. Некоторые из них имели пространные комментарии. Так, к выражению «Навозник гонится за орлом» пояснения разрослись в статью не столько филологического, сколько откровенно-публицистического характера. В ней орел характеризуется как птица «плотоядная, враждебная покою и миру, рожденная для битв, грабежей и разбоев». Такие же хищные повадки Эразм находит у современных государей, грабящих своих подданных «на орлиный манер».
В 1518 г. первым изданием вышли «Разговоры запросто» (Colloquia familiaria) Эразма — книга, написанная в форме диалогов. Она состоит из бесед на самые различные житейские темы. Беседуют друг с другом люди самых разных сословий, возрастов, занятий, интересов и т. д. В результате возникают тщательно нарисованные картины «домашней» жизни Германии, ее нравов. Эразм рассказывает о взаимоотношениях хозяина и слуги («Хозяйское распоряжение»), о системе обучения в средние века («Перед школою»), о тревогах священника, ищущего прибыльного прихода. Много внимания уделяет писатель любви, браку, неверным женам п мужьям, причем он стоит на защите устоев здоровой семьи, основанной на взаимном чувстве и уважении супругов. Как всегда, Эразм высмеивает монахов («Проповедь» и др.), чопорную знать, осуждает церковную обрядность («Рыбоедство», «Серафическое погребение» и др.). В книге отчетливо проступает идеал самого Эразма, выраженный в диалоге «Благочестивое застолье». Здесь поэтизируется уединенная жизнь вдали от политических бурь и потрясений. Евсевий, выразитель авторских настроений, имеет за городом хороший дом с прекрасным садом и огородом. При этом он не ведет себя как собственник. «Все, что здесь родится,— заявляет Евсевий,— я отдаю в общее пользование: калитка в этот дворик всегда открыта, запирается только на ночь. Тем самым удается предупредить нищету многих людей...» «Сам я,— продолжает Евсевий,— каждый день отрываю частицу от своих расходов, стесняя себя и близких, чтобы быть щедрее к беднякам». В распоряжении Евсевия прекрасная библиотека, он скрашивает свое уединение научными занятиями, беседой с друзьями.
— в стремлении уйти от битв современности. Но в бегстве от страшной действительности видно и другое — «жажда духовной свободы, духовного равновесия, неподвластности обстоятельствам, мужественной глухоты к историческим требованиям минуты»1.
за свободу Эразм сохранился в памяти человечества.
Примечания.
1. Маркиш С. Эразм Роттердамский. — В кн.: Эразм Роттердамский. Разборы запросто. М., 1969, с. 14.