III.
Революція 1820-1823.
Въ 1820 году новый энергическій толчокъ на время освободилъ испанскій народъ отъ нестерпимаго гнета. Когда послѣ событій 8-го и 9-го марта, король рѣшился дать клятву въ вѣрности конституціи 1812 г., нація наивно повѣрила ему и серьезно возмечтала, что ей удалось однимъ ударомъ завоевать себѣ свободу съ правильными конституціонными учрежденіями.
Печать должна быда первая воспользоваться новымъ свободнымъ движеніемъ мысли, такъ какъ въ эту трудную минуту ей предстояло намѣтить общій тонъ, ставъ во главѣ прогрессивнаго шествія націи. Дѣйствительно, вліяніе ея оказывалось тѣмъ сильнѣе, чѣмъ меньше она встрѣчала препятствій, и чѣмъ полнѣе было ея внутреннее содержаніе, накопленное за время вынужденнаго молчанія въ теченіе предыдущихъ шести лѣтъ.
Между многочисленными органами, появившимися за этотъ періодъ, особенно выдѣляется Miscellanea (смѣсь), издаваемая Ксавье де Бургосомъ, человѣкомъ умнымъ, практичнымъ, съ хорошо развитымъ литературнымъ вкусомъ и съ страстнымъ желаніемъ ввести въ свое отечество всѣ способы французской админастраціи, o которой, мимоходомъ сказать, онъ имѣлъ нѣсколько преувеличенное понятіе. Огромный успѣхъ этихъ летучихъ листковъ побудилъ Бургоса преобразовать свое изданіе въ большой журналъ El Imparcial, гдѣ, при горячемъ участіи такихъ сотрудниковъ, какъ Себастіанъ де Миньяно, онъ сталъ проповѣдовать необходимость широкаго просвѣщенія для своихъ соотечественниковъ, такъ далеко отставшихъ отъ современнаго имъ образованнаго міра.
ѣе замѣчательные люди пошли по его слѣдамъ, и совокупными силами Альберто Листъ, Эрмосилльи, Миньяно, Галлего и другихъ создался почтенный, объемистый сборникъ изъ 17 томовъ, изданный подъ заглавіемъ El Censor. Правда, мы встрѣчаемъ здѣсь большое количество переводныхъ или компилятивныхъ статей изъ тѣхъ французскихъ писателей, что съ особенной энергіей ратовали въ ту пору за идеи Конта, Дюнуайе, Сэйя и даже Анри Сэнъ-Симона -- представителя соціалистическаго направленія. Но отсутствіе оригинальности въ этомъ литературномъ сборникѣ нисколько не умаляетъ его пользы, особенно если принять во вниманіе, что Пиренейскій полуостровъ болѣе, чѣмъ всякая другая (зачеркнуто:сторона) страна, нуждался въ элементарномъ разъясненіи основныхъ идей XIX вѣка, въ настойчивой популяризаціи ихъ. И какой плодотворной могла-бы оказаться дѣятельность поименованныхъ авторовъ, какое широкое распространеніе получила-бы идея свободы, если-бы она толъко могла быть понята испанскимъ обществомъ! Но, къ несчастью, среди такого населенія, какъ мадридское, состоявшее изъ поповъ, куртизановъ, чиновниковъ да военныхъ, трудно было найти адептовъ для ученія, приноровленнаго къ людямъ, живущимъ мирной промышленной жизнью.
ѣхъ періодическихъ изданій, нарождавшихся послѣ революціи 1820 года, и многія изъ нихъ погибали, едва успѣвъ возникнуть; другія-же, утрачивая мало-по-малу всякое иное значеніе, становились лишь простой ареной для борьбы политическихъ страстей.
Такъ, за нѣсколько мѣсяцевъ до появленія французскихъ войскъ подъ начальствомъ герцога Ангулемскаго, вся испанская печать представляетъ изъ себя уже одно сплошное поле битвы. Даже наиболѣе вліятельные журналы, тѣ, что такъ недавно еще выдѣлялись своимъ серьезнымъ, трезвымъ направленіемъ, увлечены теперь общей свалкой, они уже не разсуждаютъ, не поучаютъ, a волнуютъ и дѣйствуютъ зажигательно. La Tercerola (Листокъ) напримѣръ, el Zurriago (Бичъ) напрягаютъ всѣ силы, чтобы только разгорячить умы, воспламенить страсти; и однако мы не можемъ осуждать безусловно такую перемѣну въ характерѣ литературныхъ органовъ: они лишь приняли вызовъ и по необходимости должны были энергично взяться за оружіе, потому что клерикальная партія или приверженцы такъ называемаго апостолическаго направленія, смотрѣвшіе до тѣхъ поръ на газеты, какъ на листки срвременныхъ извѣстій да полицейскихъ объявленій, сознали наконецъ могучее дѣйствіе прессы и стали наполнять свои. изданія другимъ, болѣе опаснымъ матеріаломъ. Вмѣсто календарныхъ свѣдѣній o градусахъ тепла, o церковныхъ праздникахъ, сообщеній o нумерахъ выигрышныхъ билетовъ, или o куплѣ и продажѣ, y нихъ появились спеціальио-политическіе органы, -- правда, редактируемые всегда грубо и бездарно, но за то съ глубокимъ знаніемъ духа испанскихъ читателей. Невѣжество и предразсудки, эти мрачные стимулы, коренящіеся въ нѣдрахъ народа, давали имъ силу задерживать торжество разума, защищая отъ его вторженіа свое излюбленное царство тьмы.
ѣ мало-по-малу такую-же циничную неразборчивость въ средствахъ. Сначала тамъ преобладали люди вполнѣ достойные и талантливые ораторы, какъ напр., Гальяно; потомъ ихъ смѣнили заурядные говоруны съ узкими, эгоистическими взглядами и стремленіями. Такимъ образомъ, послѣ несомнѣнныхъ услугъ, оказанныхъ народу въ дѣлѣ распространенія благотворныхъ идей и въ развитіи краснорѣчія, эти общества стали какими-то публичными рынками, гдѣ чѣмъ грубѣе, обиднѣе и неприличнѣе были рѣчи, тѣмъ вѣрнѣе вызывали онѣ дружныя рукоплесканія.
Торжественное патріотическое празднество, устроенное въ Прадо на другой день послѣ 7-го іюля, сразу ввело въ моду всевозможныя пиршества съ политической окраской, и это нововведеніе оказалось болѣе благопріятнымъ для литературы, чѣмъ прежніе клубы: среди оживленныхъ собраній часто являлись искусные импровизаторы и своими блестящими стихами, примѣненными къ обстоятельствамъ, возбуждали дружное сочувствіе, иногда и горячій энтузіазмъ.
ѣмъ давно сознанная потребность въ полной реформѣ учебнаго дѣла была такъ настоятелъна, что кортесы уже въ 1821 году занялись составленіемъ новыхъ законовъ объ общественномъ образованіи, и если-бы эти законы осуществились тогда же, вліяніе ихъ не замедлило-бы отразиться на будущемъ страны, но, къ несчастію, за неимѣніемъ средствъ, прекрасно составленные планы такъ и остались на бумагѣ.
ѣкоторые плоды, и реформа, неосуществленная въ обширныхъ размѣрахъ для всего народа, была примѣнена въ частности для. высшихъ классовъ общества. Нѣсколько выдающихся умовъ основали коллегію подъ названіемъ Санъ-Матео, съ широкой либеральной программой въ духѣ современныхъ идей. Первому директору этой коллегіи и вмѣстѣ съ тѣмъ профессору трехъ факультетовъ, Альберто Дисту, посчастливилось собрать вокругъ себя множество молодыхъ людей, одушевленныхъ страстнымъ желаніемъ снова возжечь угасающій свѣтильникъ испанской цивилизаціи. Этотъ безукоризненно честный человѣкъ, непоколебимо стойкій въ своихъ убѣжденіяхъ и полный благоразумной умѣренности, несмотря на сильную наклонность къ доктринерству, заимствованную имъ отъ Ройе Коллара, на нетерпимость къ увлеченіямъ всякаго рода и на слишкомъ враждебное отношеніе къ нарождавшемуся романтизму, -- все-таки безспорно займетъ одно изъ почетныхъ мѣстъ въ исторіи своей страны. Ученый, поэтъ, философъ и критикъ въ одно и тоже время, онъ сдѣлался какъ-бы центромъ всей умственной силы Испаніи, всего, чта составляло гордость и литературное богатство страны: подъ его вліяніемъ развились и первостепенные писатели -- Эспронседа, Патрицо де-ля Эскозура, Вентура де-ля Вега, Рока де Тогоресъ, -- и даровитые полководцы, и дипломаты, и другіе крупные государственные дѣятели, являвшіеся впослѣдствіи главными двигателями парламентской жизни.
Необычайный успѣхъ коллегіи Санъ-Матео, разумѣется, долженъ былъ возбуждать сильнѣйшее недовольство въ апостолической партіи; поэтому, съ паденіемъ конституціи, лишь только войска герцога Ангулемскаго вступили въ Мадридъ, -- новое клерикальное правительство закрыло коллегію вътотъ-же самый день.
ѣ за это время почти не стоитъ упоминать, такъ мало оно содѣйствовало общему прогрессу: великому артисту Майкезу не нашлось достойнаго преемника, и трагедія, утративъ съ нимъ свою послѣднюю опору, пала сама собой. Къ тому же и публика, давно охладѣвшая къ театру вслѣдствіе цензурныхъ строгостей, не возвращалась туда и теперь; товарищества актеровъ на главныхъ сценахъ впадали въ уныніе; напрасно ставили они драмы и комедіи, запрещенныя прежде, публика оставалась къ нимъ равнодушной, всецѣло отдаваясь горячему увлеченію операми Россини, только что вошедшими въ моду и поднимавшими цѣлую бурю восторженныхъ похвалъ во всѣхъ заграничныхъ журналахъ и газетахъ.
ѣмъ иная организація театральнаго дѣла, т. е. другіе исполнители, другая обстановка, другія сцены, болѣе обширныя, чѣмъ тѣ, какія существовали въ Мадридѣ. Все это, конечно, не могло обойтись безъ огромныхъ затратъ и далеко не соотвѣтствовало скуднымъ средствамъ прежнихъ артистическихъ товариществъ, такъ что вскорѣ они были вынуждены ликвидировать свои дѣла и разбрестись въ разныя стороны. Въ то же время и многіе писатели, исключительно посвящавшіе себя созданію драматическихъ піесъ стали пробовать свои силы кто въ журналистикѣ, кто на трибунѣ, стараясь достигнуть иными путями того успѣха, въ которомъ отказывалъ имъ театръ.