ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
Философія.
Спиритуалистическія стремленія испанской философіи. -- Каталонская школа. -- Марти и Сампонтсъ, Бальмесъ и Пиферреръ. -- Мадридскій университетъ; Юліанъ Сансъ дэль Ріо. Значеніе, приданное въ университетской средѣ теоріямъ нѣмецкаго философа Краузе. -- O монастырскомъ мистицизмѣ.
Этотъ краткій обзоръ исторической литературы въ Испаніи показалъ намъ, что мы напрасно стали-бы искать здѣсь самостоятельнаго развитія тѣхъ отраслей знанія, которыя достигаются путемъ строгой умозрительной логики и большой разсудочной силой. Испанскіе мыслители, одаренные живостью воображенія и той счастливой быстротою взгляда, что создаетъ иногда безсмертіе геніальнымъ людямъ, оказываются почти совсѣмъ неспособными подчинить свой умъ правильной дисциплинѣ: имъ недостаетъ выдержки, надлежащаго терпѣнія для того, чтобы постепенно подниматься по ступенямъ индукціи и шагъ за шагомъ выводить всѣ слѣдствія, необходимо вытекающія изъ общаго положенія. Къ тому-же они не такъ усердно и не такъ много работали надъ науками, чтобы овладѣть ихъ связующимъ звеномъ, т. е. философіей.
системы, гдѣ въ опредѣленномъ синтезѣ объединялись-бы всѣ человѣческія знанія. Слѣдовательно намъ остается только внимательно разсмотрѣть, какъ относились они къ различнымъ философскимъ системамъ, возникавшимъ y иностранныхъ націй, и почему та или другая школа получала y нихъ преобладающее вліяніе. Это уже само собою приведетъ насъ къ надлежащимъ заключеніямъ.
Съ такой точки зрѣнія мы не можемъ не отмѣтить y испанскихъ мыслителей общаго стремленія къ крайнему спиритуализму. Ни сенсуализмъ Локка и Кондильяка, ни скептицизмъ Юма, ни позитивизмъ Огюста Конта никогда не пользовалисъ особымъ вниманіемъ въ Испаніи, да, ро правдѣ сказать, и мало понимались тамъ.
Въ этомъ народѣ, закаленномъ въ борьбѣ съ Исламомъ, развившемъ въ себѣ до высшей степени чувство и страсть, -- естественно должна была укорениться, вмѣстѣ съ религіозной вѣрой, и глубокая антипатія ко всему методическому, научному, разсудочному, ко всему, что охлаждаетъ и не даетъ простора вдохновенію. Критическій анализъ, сомнѣніе, отрицаніе совершенно чужды его духу ему нуженъ только идеалъ, -- то безконечное, къ ѣйствія, онъ видитъ и соединяетъ въ ней все; она -- источникъ его духовной и тѣлесной жизни, она-же -- единственный иниціаторъ всякаго движенія и центръ всякой силы.
Изученіе законовъ природы и всѣ успѣхи современнаго естествознанія не возбуждаютъ особеннаго интереса въ испанцѣ, онъ не придаетъ имъ большого значенія, не углубляется въ нихъ и даже враждебенъ имъ.
ѣ, предпринятой въ 1824 году въ Барселонѣ основателями журнала El Europeo; въ царствованіе Изабеллы II она возобновилась въ томъ-же городѣ и съ тѣмъ-же направленіемъ, только съ болѣе сильной аргументаціей и съ большимъ знаніемъ философскихъ ученій, распространенныхъ во Франціи, Шотландіи и Германіи.
Умственныя силы каталонскихъ мыслителей сосредоточивались на той совокупности нравственныхъ и политическихъ наукъ, что получили въ настоящее время названіе соіцологіи. Они признали наблюденіе единственнымъ способомъ открытія законовъ, управляющихъ нашимъ разумомъ, a историческій методъ провозгласили самымъ вѣрнымъ, безошибочно ведущимъ къ познанію истины.
"Истина, -- говоритъ Марти, -- достигается не единичными усиліями одного человѣка и не однимъ какимъ нибудь вѣкомъ, a совокупной и сложной работой всего человѣчества. во все время его существованія".
На основаніи этого испанскіе философы постоянно ратовали противъ антологіи и метафизики, бросающихъ человѣческій умъ въ область абсолютнаго безъ руля и компаса. И такъ далеко зашли по этому пути каталонскіе мыслители, что пытались даже совмѣстить несовмѣстимое, т. е. разумъ съ безсознаітельной вѣрой; конечно, они изнемогли въ своемъ неблагодарномъ трудѣ, какъ изнемогали на нашихъ глазахъ уже многіе выдающіеся умы, достойные лучшей участи, но въ концѣ концовъ всетаки упавшіе въ эту бездонную пропасть, гдѣ суждено погибнуть всякому, кто вознамѣрится идти противъ законовъ разума.
Между учеными такъ называемой каталонской школы наиболѣе наблюдательнымъ, послѣдовательнымъ и стойкимъ является донъ Рамонъ Марти, авторъ Элементарной философіи. По своимъ воззрѣніямъ онъ ближе всего подходитъ къ Шотландской школѣ, ставящей совѣсть началомъ и основаніемъ всякаго человѣческаго мышленія; его теорія признаетъ ее также совершенно независимымъ факторомъ, субстанціей, неподдающейся дѣйствію всеразлагающаго анализа, a въ обобщенной формѣ называетъ здравымъ смысломъ. Философія, по мнѣнію Марти, не можетъ проникать въ сущность самаго духа и потому необходимо должна ограничиваться одними лишь внѣшними его проявленіями.
ѣхъ философскихъ системъ, не основанныхъ на анализѣ и наблюденіи, a также заставидлъ ихъ съ осторожностью относиться къ метафизикѣ и антологіи, какъ наукамъ, не имѣющимъ реальныхъ элементовъ существованія.
ѣляется юристъ Сампонтсъ, который въ своемъ предисловіи къ изданію Las Partidas представилъ глубокое изслѣдованіе основаній гражданскаго и естественнаго правъ. Ему также принадлежитъ значительная доля участія въ популяризаціи среди каталонцевъ историческаго метода Савиньи, встрѣченнаго ими съ большимъ сочувствіемъ. Дѣйствительно, ни одна теорія не могла бы такъ сильно привлечь къ себѣ обитателей Каталоніи, какъ та, что оправдывала исконную привязанность къ старымъ традиціямъ.
Жаль, что не явилось вскорѣ новыхъ представителей того же направленія, и некому было поддержать произрастанія сѣмянъ, брошенныхъ Рамономъ Марти и Сампонтсомъ. Каталонская школа послѣ нихъ стала уклоняться мало-по-малу отъ начертаннаго пути и наконецъ совсѣмъ потерялась въ спиритуализмѣ католической религіи. Главными виновниками этого прискорбнаго уклоненія являются два человѣка, имѣвшіе огромное вліяніе на своихъ соотечественниковъ, благодаря выдающейся даровитости. Это -- священникъ донъ Яго Вальмесъ и писатель донъ Паоло Пиферреръ, умершіе одновременно въ 1848 году, одинъ -- тридцати восьми лѣтъ, другой -- не достигнувъ еще и тридцати.
Имя Бальмеса не безъ основанія пользуется громкой извѣстностью въ католическомъ мірѣ испанцевъ. Суровый и строгій служитель алтаря, скромно-сдержанный въ пріемахъ, но полный внутренней силы и энергіи, онъ напоминаетъ мощныя натуры тѣхъ ѣковыхъ борцовъ за вѣру, что съ такою страстью обрушивались на первыхъ защитниковъ человѣческаго разума, едва лишь еще дерзавшихъ возвышать свой голосъ.
Теперь эта борьба стала значительно труднѣе, и Бальмесу приходилось уже напрягать всѣ способноети своего недюжиннаго ума, чтобы только отпарировать смертельные удары, наносимые его католической вѣрѣ, какъ современной наукой, такъ и тѣмъ, что онъ называлъ ересью. Философъ и вмѣстѣ популяризаторъ, онъ въ самой философіи черпалъ вѣскіе доводы, могущіе хотя отчасти. согласовать принципы релитіи съ новѣйшими выводами науки, и въ своей книгѣ О протестантизмѣ далъ своимъ единомышленникамъ довольно сильное оружіе для борьбы съ англійской пропагандой, начавшей было съ успѣхомъ распространяться на Пиренейскомъ полуостровѣ.
Пиферреръ не былъ такимъ горячимъ и страстнымъ полемизаторомъ, какъ Вальмесъ; заслуга его скорѣе заключается въ томъ, что онъ первый примѣнилъ къ дѣлу историческій методъ, провозглашенный Марти и Сампонтсомъ: тщательно изслѣдуя памятники искусства, онъ старался возсоздать по нимъ самую исторію Каталоніи. Ему также мы обязаны прекраснымъ изданіемъ Recuerdos, y Bellezas de España, планъ котораго былъ начертанъ еще въ 1839 году. Вообще же донъ Пиферреръ -- человѣкъ болѣе воображенія и чувства, чѣмъ науки; своими трудами по изслѣдованію законовъ, характера и мистическаго значенія византійской архитектуры онъ всецѣло принадлежитъ искусству, но, къ сожалѣнію, мысль его не примкнула къ поступательному движенію прогресса, a совсѣмъ погрузилась въ старыя вѣрованія: изъ за любви къ древней поэзіи, къ древнимъ зданіямъ, онъ забылъ o сооруженіи новаго, соціальнаго зданія, -- о томъ, что должно быть нашимъ истиннымъ и главнымъ дѣломъ.
ѣдователей, оказали значительное противодѣйствіе пропагандистамъ шотландской философской школы; они затормозили вліяніе Марти и Сампонтса и мало-по-малу отклонили умы совершенно въ другую сторону. Барселонскіе мыслители стали ограничиваться чтеніемъ памфлетовъ Вальмеса противъ протестантской ереси, опроверженіемъ ученій Штрауса и Ренана да переводами книгъ Огюста Николя:
ѣдуетъ теперь перенестисъ въ Мадридъ. Вслѣдъ за переведеніемъ туда стараго Алкальскаго университета и установленіемъ въ 1845 году новой программы преподаванія, въ испанской столицѣ естественно образовался центръ умственной жизни націи; вскорѣ возникъ тамъ цѣлый кружокъ людей, задавшихся мыслью выработать наконецъ свою самостоятельную философскую систему. Какого же направленія держались эти люди?
Оно приняло y нихъ тройной характеръ.
Прежде всего началась усердная пересадка на испанскую почву произведеній эклектической школы Кузэна, a затѣмъ старательная разработка исторіи философіи. Донъ Патриціо де Аскарате издалъ въ четырехъ объемистыхъ томахъ Критико-историческое изслѣдованіе главнѣйшихъ системъ современной философіи, a вслѣдъ за нимъ донъ Себастіанъ Квинтана написалъ Исторію всеобщей философіи. Но умы испанцевъ, столько вѣковъ подавляемые совокупнымъ дѣйствіемъ абсолютизма и инквизиціи, оказались совершенно неподготовленнымй къ воспринятію такой массы идей; обиліе разнородныхъ прйинциповъ только смущало ихъ; они терялись въ этомъ лабиринтѣ человѣческой мысли и не могли избрать себѣ съ полнымъ сознаніемъ того или другого пути. Одно время казалось, что эклектизмъ, поддерживаемый доктринерами конституціоннаго направленія, преобладалъ въ мадридской философской школѣ, но это лишь казалосъ; въ дѣйствителъности же онъ не имѣлъ серьезныхъ послѣдователей и никому особенно по душѣ не приходился.
гражданства.
Наконецъ, стремленіе нѣкоторыхъ преподавателей мадридскаго университета согласовать свои выводы съ требованіями современной цивилизаціи -- представляетъ намъ третій оттѣнокъ характера испанской философіи. Отведя чувству подобающее ему мѣсто, эти мыслители стараются установить права разума, и на такихъ прочныхъ основаніяхъ, что католическая партія не даромъ называетъ ихъ крайними раціоналистами. ѣ убѣжденные противники мистицизма и вѣры въ сверхъестесвенное, руководствуясь принципами положительной философіи, ставили себѣ задачей создать такую научно-урегулированную систему, чтобы она могла соединить въ одно цѣлое всѣ отрасли человѣческаго знанія.
Если принять во вниманіе умственный складъ современнаго испанскаго общества, его духъ и характеръ, его ревностное охраненіе старыхъ традяцій, оесвященныхъ вѣками, то мы по справедливости должны признать, что эти мадридскіе мыслители далеко зашли впередъ въ своихъ воззрѣніяхъ и уже не могли бы идти дальше, не затрогивая самыхъ чувствительныхъ національныхъ струнъ. Достаточно пока и того, что они сумѣли приноровить свою программу къ насущнымъ потребностямъ цивилизаціи; a если при этомъ имъ пришлось пожертвовать нѣкоторой долей научной точности, необходимой для всякаго мыслителя, то по крайней мѣрѣ они значительно облегчили дальнѣйшій ходъ умственнаго развитія своей націи, отъ которой нельзя было требовать, чтобы она разомъ перешла отъ слѣпого вѣрованія къ полному раціонализму.
ѣ.
Зная, какъ трудно быть пророкомъ въ своемъ отечествѣ, онъ скромно сталъ подъ прикрытіе нѣмецкаго философа Краузе, хотя въ дѣйствительности его ученіе служило ему только темой для развитія своихъ самостоятельныхъ воззрѣній. Сансъ дэль Ріо умеръ недавно, оставивъ по себѣ почтенную и незабвенную память; его переводы Краузе, собственныя сочиненія, a въ особенности лекціи и тѣ рѣчи, какія ему приходилось говорить публично, -- цѣнятся теперь очень высоко. Послѣднее полное изданіе его произведеній составляетъ уже библіографическую рѣдкость, a это само по себѣ можеть достаточно свидѣтельствоватъ o ихъ значеніи для современниковъ.
Нерѣдко и въ настоящее время случается слышать имя Краузе въ разговорахъ съ просвѣщенными испанцами, причемъ доктринамъ этого нѣмецкаго мыслителя придается такой авторитетъ, какимъ онѣ далеко не пользуются внѣ Пиренейскаго полуострова. Это опять одно изъ очевидныхъ слѣдствій все того-же вліянія; a насколько оно глубоко и прочно запечатлѣлось въ умахъ учениковъ и послѣдователей Санса дэль Ріо, намъ можетъ служить доказательствомъ вся дѣятельность Сальмерона, игравшаго такую важную роль въ событіяхъ 1870 года. Жива еще память учителя въ средѣ мадридскаго университета, сохранится навѣрное и въ будущихъ поколѣніяхъ.
ѣе точное понятіе o той высокой морали, какую Сансъ дэль Ріо проповѣдывалъ своимъ слушателямъ съ университетской каѳедры, a также и o постоянномъ стремленіи его согласить религію съ требованіями разума, -- мы приведемъ здѣсь два отрывка изъ рѣчи, произнесенной имъ въ 1857 г., въ присутствіи всѣхъ профессоровъ и студентовъ мадридскаго университета при открытіи учебнаго года.
"Юноши, пріемныя дѣти науки! Избѣгайте, какъ самой губительной заразы, малѣйшаго уклоненія отъ пути долга и чести. Кто думаетъ, что иными путями вѣрнѣе можно достигнуть счастія, тотъ глубоко ошибается. Нѣтъ, какими-бы земными благами онъ ни пользовался, ему всегда будетъ не доставать того, чего нельзя купить цѣною всего золота въ мірѣ, --самоуваженія и спокойствія совѣсти. Будьте-же справедливы, честны въ истинномъ значеніи этого слова, любвеобильны къ людямъ; все приносите въ жертву своему долгу, безъ страха, сожалѣнія и мелкихъ разсчетовъ личной выгоды; не унижайте въ себѣ человѣческаго достоинства узкимъ эгоизмомъ, высокомѣріемъ, или даже излишнимъ смиреніемъ и потворствомъ злу; никогда и ничѣмъ не нарушайте разумныхъ правъ, какъ отдѣльныхъ людей, такъ и цѣлыхъ классовъ и учрежденій; помните, что справедливость и общее благо должны стоять выше всего; выискивайте всѣ способы прилагать свои силы къ великому дѣлу служенія ближнему; только этимъ путемъ вы пріобрѣтете дѣйствительное уваженіе общества и, что еще драгоцѣннѣе, внутреннее довольство, какъ сознаніе исполненнаго долга, -- сознаніе, что ваша жизнь не пройдетъ безслѣдно и для будущихъ поколѣній, что ваша незапятнанная память послужитъ для нихъ благимъ примѣромъ и поученіемъ. Благодарите Бога за то, что, даруя человѣку свободу, Онъ указалъ ему и путь, ведущій къ совершенствованію себя, своего отечества и всей жизни своего вѣка; указалъ намъ всѣмъ ту сферу дѣятельности, гдѣ мы можемъ подражать Ему, творя добро. Да, не выступая изъ этой сферы, каждый изъ васъ свободно можетъ развивать свои тѣлесныя и духовныя силы, любить красоту въ созданіяхъ природы и искусства, руководствоваться въ своихъ поступкахъ требованіями высшей мудрости, неуклонно слѣдуя ея завѣтамъ и указаніямъ. Но такъ какъ истинная добродѣтель человѣка заключается не въ томъ, чтобы таить ее въ самомъ себѣ, то оглядывайтесь вокругъ, ищите всюду -- кому помочь, кого направить на разумный путь, кого научитъ, кого избавить отъ гнета невѣжества, пороковъ, болѣзни, или нищеты. Не только тотъ -- нарушитель Заповѣдей Божіихъ, кто не исполняетъ церковныхъ уставовъ, не повинуется существущимъ законамъ страны, присвоиваетъ себѣ имущество ближняго, посредствомъ хитрости, обмана, или насилія, стремится нарушить, ради собственной выгоды, права отдѣльныхъ лицъ, классовъ; учрежденій; кто грязнитъ свою душу и свое тѣло порочными страстями, -- но также и тотъ, кто можетъ принести пользу обществу и не приноситъ ея; кто укрывается отъ своихъ ближнихъ за непроницаемой стѣною личныхъ интересовъ; кто умерщвляетъ въ себѣ естественное человѣческое чувство, влекущее къ духовному общенію съ другими людьми, кто измѣняетъ своему прямому нравственному долгу участвовать въ общей жизненной борьбѣ, -- мыслить, любить трудиться плодотворно на благо настоящихъ и грядущихъ поколѣній".
ѣчи объ отношеніи чуства къ знанію:
"Котда усиленной работой разума мы возвышаемъ свою мысдь надъ міромъ ощущеній, открываемъ какой нибудь общій, непреложный законъ и можемъ обозрѣть съ его высоты безконечный рядъ фактовъ -- естественныхъ, нравственныхъ, историческихъ, создать его силой новую жизнь вокругъ насъ, -- тогда мы приближаемся къ Богу путемъ истины, какъ имъ-же и Богъ приближается къ намъ. Онъ возрождаетъ насъ той неизреченной радостью, какую дано испытывать только труженикамъ науки, достигающимъ ея высшихъ цѣлей. Это чувство выражаетъ въ духѣ единеніе сердца и разума, теплоту земли въ сліяніи съ небеснымъ свѣтомъ, и люди не въ силахъ ни уничтожить, ни нарушить этой гармоніи, потому что не ими она создана, a тѣмъ высочайшимъ Разумомъ, который щедрою рукою расточаетъ намъ любовь, неразлучную съ истиной. Кто не любитъ науку, или отвлекаетъ ее отъ жизненной силы, соединяя съ чуждыми ей цѣлями, не имѣющими никакого отношенія къ вѣчнымъ законамъ природы, -- тотъ никогда не испыталъ и не можетъ иепытать этой Святой радости.
Способенъ-ли онъ ее чувствовать, если думаетъ, что науку возможно подчинить преходящимъ житейскимъ условіямъ, или политическимъ разсчетамъ, что человѣкъ властенъ погасить этотъ божественный свѣточъ, отражающійся на землѣ, или приспособить его къ достиженію своихъ личныхъ, ничтожныхъ цѣлей".
Не выходя изъ области философіи, очень любопытно было-бы прослѣдить развитіе мистицизма въ испанскихъ монастыряхъ за время царствованія Изабеллы II. Намъ стала-бы очевидна тогда возможность полной матеріализаціи духовнаго идеала, низведенія религіозной страсти до чувственной.