КНИГА ТРЕТЬЯ.
Литературное движеніе въ царствованіе Изабеллы II (1843--1863) и со времени сентябрьской революціи до 1875 года.
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Общая физіономія.
въ странѣ послѣ 1865 г. -- Революція 1868 г. -- Измѣненіе въ понятіи o протестантскихъ догматахъ. -- Ощутительная потребность Испаніи въ своемъ Вольтерѣ. -- Три категоріи писателей: нео-католики, доктринеры, демократы-республиканцы.
Послѣ отмѣченнаго нами литературнаго движенія, Испанія уже значительно выдѣляется изъ разряда тѣхъ странъ, гдѣ царитъ отъ вѣка безпросвѣтный мракъ невѣжества и фанатизма.
Если и въ этотъ періодъ, т. е. отъ 1843 года и во все время царствованія Изабеллы II, ей далеко еще до Франціи, Англіи, Германіи съ ихъ непрерывнымъ движеніемъ впередъ, то по крайней мѣрѣ она пробудилась отъ своего прежняго свинцоваго сна.
Нравственныя силы ея все еще не окрѣпли, не было достаточнаго запаса ни умственныхъ, ни матеріальныхъ средствъ, и въ общемъ невѣжество не переставало тятотѣть надъ нею; но передъ ея полуоткрывшимися глазами теперь уже ясно обозначались новые, обширные горизонты.
Въ самомъ началѣ царствованія Изабеллы, когда королева была еще слишкомъ молода, чтобы имѣть свою собственную волю, ея престолъ окружали лучшіе люди, почти все болѣе или менѣе причастные къ литературной республикѣ. Ихъ-то либеральнымъ стромленіямъ и обязана Испанія своимъ новымъ уставомъ университетскаго преподаванія, -- этой важной реформой, совершившейся въ 1845 году, при непосредственномъ участіи Пидаля и драматическаго писателя Хиля-и-Сарате.
ѣренные, давно возбудившіе недовольство общества, старались внушить ему довѣріе и удержать за собою власть путемъ необходимыхъ реформъ. Къ сожалѣнію, это плодотворное настроеніе въ правительственной: партіи продолжалось недолго: вскорѣ въ средѣ ея появилась рознь, духъ клерикальной реакціи, подъ названіемъ нео-католицизма, обуялъ высшіе классы общества, проникъ во дворецъ и направилъ свои силы къ обузданію и подавленію всѣхъ лучшихъ порывовъ націи, стремившейся къ болѣе свѣтлому будущему.
Этотъ новый маневръ римской церкви, -- хотя вся новизна его заключалась только въ преувеличеніи нѣкоторыхъ догматовъ, и безъ того противорѣчившихъ здравому смыслу, -- особенно успѣшно достигаетъ своихъ цѣлей въ періодъ отъ 1846 по 1854 годъ, т. е. именно въ то время, когда страна только что начинала испытывать на себѣ благодѣтельное вліяніе того нравственнаго отрезвленія, которое повело къ продажѣ монастырскихъ имуществъ, къ свободѣ печати, къ распространенію въ обществѣ новыхъ идей, къ наплыву иноземныхъ капиталовъ, къпримѣненію великихъ научныхъ открытій, изобрѣтеній промышленности и проч. Зловредный элементъ обнаруживается даже и въ той самой либеральной партіи, что такъ усердно способствовала пробужденію Испаніи и устройству ея конституціоннаго режима; въ мадридскомъ дворцѣ воскресаетъ. клерикальный духъ, отъ котораго нація надѣялась освободиться навсегда съ удаленіемъ Донъ Карлоса, и появленіе такихъ проповѣдниковъ, какъ отецъ Кларетъ, фанатиковъ-иллюминатовъ, какъ сестра Патроцинія, напоминаетъ самыя худшія времена Карла II. Правда, всѣ эти поборники мрака не обладаютъ особенной силой, не властвуютъ, какъ прежде, но они проникаютъ всюду и стараются возжечъ въ низшихъ классахъ еще не совсѣмъ угасшій фанатизмъ.
Внезапная вспышка недовольства въ одной части испанской арміи снова какъ-бы отрезвляетъ всю націю, такъ что въ 1854 году ей уже удается освободиться отъ многихъ золъ, грозившихъ серьезной опасностью. На первыхъ порахъ все даетъ основаніе предполагать, что, подъ руководствомъ такихъ вождей, какъ Эспартеро и О'Доннель, она изцѣлится и отъ своего нео-католицизма; однакожъ, недостатокъ единства въ передовыхъ дѣятеляхъ оставляетъ ее на прежнемъ пути; члены либеральнаго союза, прогрессисты и демократы, вслѣдствіе полнаго разногласія между собой, не сходились въ установленіи твердыхъ государственныхпь началъ, и наконецъ, въ виду такой неурядицы, О'Доннель счелъ за лучшее войти въ соглашеніе съ остаткомъ прежней партіи умѣренныхъ. Въ 1856 году онъ возстановилъ при ихъ содѣйствіи полновластіе королевы, съ подразумѣваемымъ условіемъ, что направленіе всѣхъ политическихъ дѣлъ будетъ поручено ему.
Такъ это и было, по крайней мѣрѣ до тѣхъ поръ, пока еще королевская власть нуждалась въ крѣпкой опорѣ; но лишь только миновала первая минута страха, стало замѣтно тя. готѣніе къ инымъ порядкамъ и принципамъ. Умѣренной партіи вскорѣ было возвращено ея прежнее преобладающее вліяніе, но и тутъ съ самаго начала имѣлось тайное намѣреніе замѣнить ее при первой-же возможности представителями нео-католической реакціи. Въ продолженіе двѣнадцати лѣтъ, отъ 1856 до 1868 года, эта система шатанія изъ стороны въ сторону остается характерной чертой испанской политики и, разумѣется, вліяетъ на весь ходъ общественныхъ дѣлъ. Когда y власти находится О'Доннель, поддерживаемый либеральнымъ союзомъ, современныя идеи выплываютъ наружу и прививаются къ жизни народа; но какъ только бразды правленія попадаютъ въ руки умѣренной партіи, все измѣняется разомъ: неокатолическая реакція поднимаетъ голову и торжествуетъ; писатели, отрекшіеся отъ прогресса, ратующіе за преимущества старой вѣры и умственной тьмы, получаютъ щедрыя награды, интрига снова входитъ въ силу при дворѣ и вся страна отдается деспотической власти суевѣрнаго духовенства.
Положеніе вещей осложняется еще съ другой стороны крайней распущенностью дворцовыхъ нравовъ, представляющихъ народу самое скандальное зрѣлище, съ другой -- чрезмѣрнымъ развитіемъ промышленно-спекулятивныхъ предпріятій, они увлекаютъ всю страну въ періодъ отъ 1856 до 1865 года, непрерывно вызывая все новыя и новыя акціонерныя компаніи со всевозможными цѣлями, -- проведенія желѣзныхъ дорогъ, эксплуатаціи копей, устройства газовыхъ заводовъ, различныхъ фабрикъ и проч. Тогда милльоны такъ и звенѣли на словахъ, казалось, Испанія разомъ должна была достигнуть процвѣтанія во всѣхъ отрасляхъ своей дѣятельности на ряду съ Англіей и Франціей, но все это было призрачно, и націи вскорѣ пришлось пробудиться отъ радужныхъ грезъ: такъ какъ большинство ея обществъ не имѣло никакихъ прочныхъ основъ, и афера являлась ихъ единственнымъ двигателемъ, то они и рухнули при первомъ-же серьезномъ кризисѣ. Отдаленный грохотъ пушекъ при Садовой удалилъ съ полуострова иностранные капиталы, разбилъ всѣ слишкомъ поспѣшио взлелѣянныя надежды и вернулъ испанцевъ къ дѣйствительности, т. е. къ ихъ прежней нищетѣ. Разочарованные въ своихъ мечтаніяхъ разбогатѣть посредствомъ кредита, они снова отдаются старинной страсти къ приключеніямъ и зачитываются романами Фернандесъ-и-Гонзалеса.
ѣйствительно разразилась въ 1868 г., но преждевременно, -- прежде, чѣмъ республиканская партія успѣла собрать всѣ свои силы и организоваться какъ слѣдуетъ, чтобы принять наслѣдіе конституціонной монархіи.
Когда паденіе королевы Изабеллы II удалило ультрамонтанскую партію отъ всякаго вліянія на общественныя дѣла, она прибѣгла къ подстрекательствамъ, къ возбужденію внутреннихъ смутъ и раздора, съ цѣлью вернуть свою утраченную власть. Вотъ начало той страшной междоусобной борьбы, которая не прекращается и понынѣ, возникнувъ съ того дня, какъ отецъ Кларетъ и сестра Патроцинія были заслуженно изгнаны изъ Пиренейскаго полуострова.
Принцъ Амедей, за время своего недолгаго царствованія, видимо не благоволилъ къ нео-католической реакціи и, даже въ ущербъ своимъ личнымъ выгодамъ, постоянно держалъ ее на почтительномъ разстояніи. Если ему пришлось такъ скоро покинуть тронъ, то можетъ быть именно потому, что, отстранивъ отъ себя приверженцевъ старой вѣры, Амедей остался одинокимъ, не находя опоры ни въ либералахъ, стремившихся къ республикѣ, ни въ народѣ, для котораго онъ былъ же болѣе, какъ чужеземцемъ.
Съ восшествіемъ на престолъ Альфонса XII, нео-католическая партія, такъ сильно упавшая духомъ послѣ революціи 1868 года, снова оживилась въ ожиданіи для себя иного будущаго. Всѣ ея усилія теперь направлены къ тому, чтобы овладѣть дворцомъ и тѣмъ возстановить свою утраченную власть. До сихъ поръ она встрѣчаетъ упорное препятствіе со стороны союза либераловъ, a что будетъ дальше -- зависитъ отъ того, какое направленіе приметъ юный король, когда начнетъ мыслить и дѣйствовать самостоятельно. Но, насколько можно судить по началу, -- надежды реакціонеровъ не безосновательны: всѣ заискиванія короля передъ Римскимъ дворомъ, всѣ уступки, сдѣланныя духовенству, не предвѣщаютъ ничего добраго. Пустьже испансще писатели остерегаются снова попасть въ ту-же ловушку, въ какую завлекало ихъ высокое покровительство въ царствованіе Изабеллы II, и не ищутъ откровенія будущаго въ Силлабусѣ {Знаменитое посланіѣ папы Льва XIII, гдѣ онъ перечисляетъ всѣ современные пороки: скептицизмъ, индиферентизмъ и проч.}, въ культѣ Сердца Іисусова да въ непогрѣшимости папы.
При дальнѣйшемъ обзорѣ литературной дѣятельности различныхъ лицъ, ознаменовавшихъ себя въ Испаніи съ 1843 года, намъ придется отмѣчатъ постоянныя проявленія нео-католической реакціи. Произвести что нибудь особенно серьезнре, коренное -- она, конечно, не могла, не смотря на всѣ свои усилія, такъ какъ ужъ слишкомъ явно щла вразрѣзъ прогрессивному ходу цивилизаціи, но вліяніе ея принесло не мало вреда. Въ оффиціальныхъ сферахъ только тѣ литераторы имѣли успѣхъ и пользовались почетомъ, которые открыто выступали защитниками недомыслія и невѣжества, т. е. превозносили, и восхваляли старую вѣру, всецѣло отдающую націю въ руки ( зачеркнуто:клерикаловъ) . Королева и всѣ окружающіе ея тронъ только и чтили, только и признавали такихъ писателей, какъ Фернанъ Кавальеро, Труэба и т. п. Даже Кампоаморъ, при всей своей разумной умѣренности въ этомъ отношеніи, все-таки не былъ чуждъ пантеистическихъ тенденцій.
Отмѣченное нами умышленное пристрастіе двора являлось особенно опаснымъ въ то время и въ такой странѣ, какъ Испанія, гдѣ мало-по-малу оно не замедлило сдѣлать изъ литературы далеко не чистую профессію. Уже въ предыдущій періодъ, какъ это видно было изъ приведенныхъ строкъ Месонеро Романоса, писатели стали смотрѣть на свое литературное творчество, какъ на первую ступенъ къ достиженію политическихъ и административныхъ высотъ. Это было что-то повальное, эпидемическое: всѣ лѣзли въ геніи, и каждый мечталъ o томъ, чтобы какъ можно выгоднѣе продать свой дѣйствительный или мнимый талантъ. Лишь очень немногіе посвящали себя литературѣ изъ одной любви къ ней самой; a большинство писателей прямо дѣлало изъ нея карьеру, при чемъ, конечно, не щадили другъ друга, чтобы прочистить себѣ болѣе широкій путь.
ѣло на современное общество, и въ то-же время чувствуя себя безсильнымъ возстановить прежнія цензурныя строгости, -- сочло за лучшее овладѣть этимъ опаснымъ оружіемъ, создать свою программу и заставить слѣдовать ей всѣхъ честолюбцевъ изъ литературнаго міра.
ѣйствіе на литературу, не ослабѣвавшее во все время царствованія Изабеллы II, тѣмъ особенно было пагубно, что оно отклоняло писателей отъ главной ихъ задачи, -- найти болѣе правильный исходъ религіозному чувству націи, т. е. примирить его съ требованіями современной науки и разума. A между тѣмъ это и понынѣ еще остается необходимымъ для Испаніи, гдѣ фанатизмъ и суевѣріе такъ глубоко укоренились въ народѣ.
ѣ XVII вѣка, и, особенно въ провинціяхъ, продолжала соглашать свою невольную ненавистъ къ духовенству съ исконнымъ почитаніемъ католицизма. Мѣры, принимаемыя противъ монастырей, всегда встрѣчали общее, повсемѣстное одобреніе, но стоило только посягнутъ на самую вѣру, и возмущеніе было-бы неизбѣжно. Испанскій народъ слишкомъ хорошо еще помнитъ, что его національное чувство неразрывно соединялось въ продолженіе цѣлыхъ вѣковъ съ идеей всемірнаго преобладанія католической церкви.
Вообще, въ народныхъ массахъ кроется глубокая нетерпимость ко всякому противорѣчію въ дѣлѣ религіи, гдѣ только однимъ иностранцамъ предоставляется свобода убѣжденій, да и то до извѣстныхъ границъ: тѣ, конечно, могутъ жить по своему, не ходить въ чужую церковь и не исполнять ея уставовъ; но попробуй они отнестись непочительно къ какому нибудь мѣстному религіозному обряду или догмату, -- ихъ тотчасъ-же возненавидятъ, какъ самыхъ злѣйшихъ враговъ.
Первая попытка учредить испанскую республику потерпѣла сразу полную неудачу.
ѣсь проявляется все то-же фанатическое чувство, исключительно свойственное Испаніи и далеко еще не заглохшее въ ней, не смотря на всѣ внѣшнія перемѣны. Такъ, напр., въ настоящее время можно свободно представлять на ея театральныхъ сценахъ самые безобразные типы лицемѣрныхъ монаховъ и другихъ духовныхъ руководителей, но, вмѣстѣ съ тѣмъ, при всякомъ возобновленіи драмы Кальдерона Крестный Путь, затрогивающей самыя чувствительныя національныя фибры, -- публика, видимо, испытываетъ прежнія ощущенія, и по всей залѣ сверху до низу словно пробѣгаетъ электрическая искра.
Чѣмъ внимательнѣе приглядываетесь вы къ жизни испанца, тѣмъ больше убѣждаетесь, что католическая идея является въ ней единственнымъ твердымъ началомъ, единственной своеобразной чертой, отличающей его отъ всѣхъ другихъ національностей.
ѣсно и неразрывно связана ея религія со всею жизнью народа. Не только при такихъ важныхъ событіяхъ, какъ похороны, крестины, вѣнчаніе, торжественно совершающихся въ церкви, но и во всѣхъ другихъ болѣе или менѣе серьезныхъ случаяхъ жизни испанецъ постоянно прибѣгаетъ къ покровительству святой, или святого какъ древній язычникъ.
нѣтъ достаточной энергіи и настойчивости въ трудѣ, чтобы вести борьбу съ природой, побѣждать ее, примѣнять къ своимъ нуждамъ, обращать въ орудіе прогресса и совершенствованія.
(зачеркнуто: Нам) А между темъ намъ ѣ, съ какой душевной болью испанцы извѣстнаго закала смотрятъ на пораженіе своихъ вѣрованій; сердца ихъ при этомъ обливаются кровью, и, чувствуя себя безсильными отстоять свои вѣковыя традиціи, они страдаютъ глубоко, словно вмѣстѣ съ вѣрой всей жизни y нихъ отнимается и самая жизнь. Вотъ почему направленіе литературы въ Испаніи несравненно важнѣе, чѣмь во всякой другой странѣ. Руководителямъ общественной мысли предстоитъ трудная задача, и не такъ они должны понимать ее, какъ понимали оффиціальные писатели Изабеллы II; призваніе ихъ заключается не въ безплодныхъ усиліяхъ воскресить отжившее, a въ полномъ разоблаченіи его, въ постепенномъ разсѣиваніи свѣтомъ разума тьмы вѣковыхъ предразсудковъ.
ѣятеля, настолько сильнаго, чтобы запечатлѣть свое вліяніе на умахъ современниковъ; настолько знакомаго съ жизнью, характеромъ и нравами своего народа, настолько свободнаго отъ всѣхъ его суевѣрій, чтобы подорвать ихъ посредствомъ насмѣшки, умѣло возбудить разумъ, не оскорбляя чувства, уравновѣсить энтузіазмъ Донъ-Кихота, стремящагося къ невозможному, очистить черезъ чуръ ужъ грубый матеріализмъ Санчо Пансо, умѣрить честолюбіе Жиль Блаза съ его слишкомъ покладистой, эластичной совѣстью. Словомъ для Испаніи нуженъ свой Вольтеръ, -- если не съ тѣми-же самыми качествами, то по крайней мѣрѣ съ такимъ-же или еще большимъ вліяніемъ. Онъ долженъ покорить сердца, чтобы достигнуть цѣли, -- бытъ понятнымъ и принятымъ своими соотечественниками. Задача колоссально-трудная, но за то и побѣду великую одержалъ-бы такой писатель, еслибъ ему удалось коснуться отзывчивыхъ струнъ Испанской націи. Онъ возвратилъ-бы человѣчеству цѣлый народъ, потому что, пока Испанія остается при своемъ исконномъ міровоззрѣніи, т. е. въ состояніи добровольной умственной слѣпоты, до тѣхъ поръ, можно сказать безъ преувеличенія огромная масса ея народа не существуетъ совсѣмъ.
-----
Сентябрьская революція 1868 г. имѣла тотъ отличительный характеръ, что она впервые познакомила Испанію съ протестантизмомъ, совсѣмъ не извѣданнымъ до той поры и не понятнымъ на Пиренейскомъ полуостровѣ, его просто ненавидѣли, не стараясь даже узнать, въ чемъ заключаются его сущность и стремленія.
Во всѣ предыдущіе революціонные періоды (1808--1814, 1820--1823, 1834--1836, 1840--1843, 1854--1856), o протестантскихъ догматахъ не возникало и рѣчи, потому что умамъ, исключительно поглощеннымъ политическими вопросами, было не до провѣрки своего религіознаго катехизиса; къ тому-же, въ тѣ времена каждый счелъ бы величайшимъ оскорбленіемъ святыни всякую попытку внести хоть какое нибудь измѣненіе въ его вѣру, завѣщанную вѣковыми традиціями.
Но послѣ 1868 года католицизмъ принужденъ былъ поступиться своими неограниченными правами: новая конституція, провозгласивъ свободу вѣроисповѣданія, установила этой благоразумной мѣрой своего рода конкуренцію между различными религіозными ученіями.
ѣніе, какое произвело въ Мадридѣ первое открытіе протестантскихъ храмовъ. Мы сообщаемъ здѣсь читателю наши личныя наблюденія, которыя онъ можетъ принять, какъ достовѣрное показаніе свидѣтеля-очевидца.
Съ первыхъ-же дней стеченіе мадридской публики было громадно, она внимательно и съ жадностью прислушивалась къ рѣчамъ протестантскихъ проповѣдниковъ, имѣвшихъ для нея всю привлекательность новизны.
Особенно великъ былъ наплывъ женщинъ, во много разъ превосходившихъ численностъю мужской элементъ. Видимо ихъ удивляло новое ученіе: привычныя съ дѣтства слышать отъ своихъ патеровъ лишь угрозы адскими муками да легендарныя повѣствованія o житіи святыхъ угодниковъ, онѣ съ изумленіемъ внимали кроткому, миролюбивому ученію, заключавшему въ себѣ только правила чистой нравственности и воззванія къ здравому смыслу. Главное -- совсѣмъ не того ожидали онѣ: вмѣсто горячей полемики, противорѣчія, можетъ быть, оскорбленія всѣхъ ихъ религіозныхъ чувствъ и вѣрованій, онѣ услышали вдругъ спокойное разсужденіе, правда, нѣсколько холодное, но за то совсѣмъ ужъ не подходящее къ тѣмъ понятіямъ o протестантизмѣ, какія внушило имъ католическое духовенство. И это поражало ихъ, приводило въ недоумѣніе.
Простыя нравственныя идеи новой проповѣди не возбуждали ни волненія, ни горячаго энтузіазма, но онѣ очевидно дѣйствовали на разумъ слушателей и невольно склоняли его въ свою пользу.
ѣніе, какое можно было подмѣтитъ среди аудиторій и уловить въ разговорахъ при выходѣ изъ храмовъ.
ѣдники не возбудятъ прежнихъ теологическихъ распрей, которыя лишь могутъ завести ихъ въ непроходимыя дебри, и ограничатся одной только чисто нравственной стороной христіанства, тогда они несомнѣнно пріобрѣтутъ вліяніе по ту сторону Пиренейскихъ горъ. Невозможно, чтобы такое простое, серьезное и возвышенное ученіе, какимъ оно является въ устахъ Чаннинга, не получило развитія и не оказало благотворнаго дѣйствія на умы хотя-бы по одному сопоставленію со всѣми крайностями темнаго суевѣрія.
ѣе всего склонныхъ увлекаться внѣшнимъ великолѣпіемъ римскихъ церквей и торжественностью религіозныхъ обрядовъ; новые храмы будутъ казаться убогими въ сравненіи съ грандіозными соборами, воздвигнутыми набожнымъ усердіемъ среднихъ вѣковъ.
A между тѣмъ именно на самомъ югѣ, въ странѣ, населенной самымъ впечатлительнымъ народомъ, -- подъ лучезарнымъ небомъ Андалузіи протестантизмъ пріобрѣлъ себѣ наибольшее число послѣдователей. Чѣмъ объяснить такое явленіе? Это вопросъ трудно разрѣшимый, но съ своей стороны мы полагаемъ, что тутъ не мало способствовало присутствіе богатыхъ протестантовъ, поселившихся въ Хересѣ, Кадиксѣ и Малагѣ. Чѣмъ значительнѣе ихъ денежныя средства, тѣмъ шире они распространяютъ блескъ вокругъ себя и тѣмъ сильнѣе ихъ вліяніе на андалузцевъ, всегда беззаботныхъ, всегда бѣдныхъ, какъ Іовъ. Поэтому ничего нѣтъ удивительнаго, если съ помощью богатства имъ удалось завербовать нѣсколько сотенъ бѣдняковъ, которымъ вмѣстѣ съ духовной пищей они давали и матеріальную.
ѣваемаго нами періода. Слѣды ея отпечатлѣваются всюду: на романѣ такихъ писателей, какъ Фернанъ Кавальеро и Труэба; на поэзіи въ лицѣ Сельгаса, Арнао и проч., на театральной сценѣ въ произведеніяхъ Руби и многихъ другихъ, на трибунѣ -- съ такими ораторами, какъ Донозо Кортесъ. Она проникаетъ въ журналистику, стремится овладѣть всѣми каѳедрами.
Преемники доктринеровъ 1830 г. едва оемѣливаются вступать съ ней въ открытую борьбу и видимо заискиваютъ примиренія. Въ ихъ творчествѣ чувствуется какая-то шаткая неувѣревность, лишающая его всякой силы и всякаго характера. Аларконъ въ области романа, Айяла въ сценической литературѣ -- являются выразителями этой общественной неустойчивости, тяготѣющей то къ прошлому, то къ будущему страны; да и всѣ писатели того-же склада постоянно колеблются: то ихъ останавливаетъ опасеніе новыхъ народныхъ смутъ, то побуждаетъ желаніе угодить правящей партіи и войти въ ея милость. Они умышленно избѣгаютъ популярности и, приноравливая свои произведенія къ понятіямъ и требованіямъ одного высшаго класса, тѣмъ лишаютъ ихъ сами широкаго распространенія. Главное-же стараніе этого рода литературныхъ дѣятелей заключается въ томъ, чтобы привить своимъ соотечественникамъ понятія французскихъ доктринеровъ, которые, мимоходомъ сказатъ, тоже никогда не могли придти ни къ какому положительному заключенію,
ѣ и встрѣчается порой дѣйствительная сила и горячая энергія. творчества, такъ это y немногихъ писателей, ратующихъ во имя народа. Стремленія ихъ чисты, честны и жизненны, хотя и имъ не достаетъ, къ сожалѣнію, твердой устойчивости.