От философии природы к теософии
Ум Шеллинга неистово страждал единства, питался единством, был им вскормлен. Он и задачу своей философии усматривал в объединении. И абсолютное "Я", заключающее в себе всю реальность, он сводит к Всеединому. Здесь он чувствует сродство со Спинозой, для которого мир был всем; действительно, заменив "субстанцию" Спинозы "абсолютным Я" Шеллинга, мы получим еще одну спинозистскую систему, но с антропоморфным уклоном.
Но не только спинозизм - еще и откровенный платонизм: мир как божественное художественное произведение; история как великая поэма, творимая предопределением высшего духа. (Шеллинг даже пытался усвоить диалогическую форму Платона и задумал своих Тимеев, но написал только один.)
Платон - Бруно - Спиноза - Шеллинг. Шеллингианство как важнейшая координата на мировой линии мудрости, перерубленной топором неандертальцев, объявивших себя высшими философами.
Мы ценим его за диалектику, за провозглашение тождества бытия и мышления. Но велик он иным: непрерывным восхождением к духовному, к возможному (а не действительному), к интуитивному, к возвышающему. Во многом опередив Гегеля, он рано осознал, что главное в философии-- человек, его добро и его зло лежат по ту сторону диалектики и рациональности. И философией своей он желал покончить с недостойным человека существованием вражды, насилия, мрака.
Философия должна отвечать высоким требованиям, и, наконец, вывести из тьмы человечество, которое, будь то сознательно или бессознательно, достаточно долго жило недостойно, не получая удовлетворения.
Философия природы и ее диалектика не отвечают на вопросы о смысле жизни и источнике человеческих страданий. И вот в Философии религии происходит переход от метафизики природы к философии свободы, а в Самофракийских божествах - к философии мифа и откровения. Скорее это уже чистая теософия, попытка применить учение о свободе к философии религии.
Путь Шеллинга напоминает путь Киркегора, но без надрыва. И там, и здесь - на первом месте внутренняя свобода и первенство личностного начала: "Действуй так, чтобы твоя воля была абсолютною волей, чтобы весь моральный мир мог хотеть твоего поступка".
Всякое бытие есть обнаружение и явление свободы, свобода в явлении есть жизнь, всё живет, всё обладает жизнью, нет никакого противостояния между природой и духом, неорганической и органической природой. Впрочем, всё гораздо сложней. В учении о свободе Шеллинг различает в Боге два основания: природу и откровение, основание существования и само существование, реальное и идеальное начала, бытие и сущее.
Реальное, бессознательное есть бытие Бога. Но бытие Бога не тождественно Богу, но, как и бытие человека, отличается от него самого. Идеальное начало есть существующий Бог, реальное - есть переход от высшей к низшей потенции, к истории, к периодам самооткровения Бога. В самооткровении Бога есть периоды, мировые эпохи, зоны.
Чтобы история была восхождением, она должна быть самоочищением. Не противоречия важны, важно преодоление, восхождение к высшему. В известном смысле зоны - единицы прогресса, но не материи, а духа. Прогресс, по Шеллингу, есть раскрытие во времени высшей самости Бога, исходящее из чистейшей свободы.
И сама философия Шеллинга - то же непрерывное духовное восхождение от простого к сложному, от прозаического к поэтическому, от однозначного к символическому. Меняется содержание, меняется и язык, философия мифологизируется, обретает многозначность подсознательного. Восхождение философии Шеллинга - это восхождение ко все более всеобъемлющей мудрости, от мирок богопознанию, от раздробленного частного знания к полноте знания и глубине абсолюта. Вначале он шел к абсолютному, затем - исходил из него.
Двигаясь от философии природы к теософии, Шеллинг все большее предпочтение отдает откровению. Меняется даже стиль и язык, всё более напоминая Эмпедокла или Гераклита. К старости он уже вполне - вещун: "Существовали и будут существовать люди, не нуждающиеся в науке, люди, в которых смотрит сама природа и которые сами в своем видении сделались природою. Это настоящие ясновидцы..."
Шеллинг полагал, что грядущее познание будет не научным, а магическим - непосредственным знанием, мистическим созерцанием. Для его видения мира это очень естественно: в саморазворачивающемся мире идей природа познает самое себя не посредством дедукции, а посредством проявления сокровенной своей сущности - осенения духом.
Смысл философии позднего Шеллинга - иллюстрация ничтожества всех конечных противоречий, движение души к интуиции бесконечного, скачок в трансцендентный мир.
Шеллинговская интуиция имеет художественный оттенок. В триаде истина - добро - красота последняя доминирует - идея, весьма созвучная духу времени и ярко выраженная Кольриджем, Вордсвордом и Шелли в виде формулы: "философия - ученица поэзии". Естественно, Шеллинг не столь однозначен, хотя и он считает искусство ключом к сокровенному. Но религия выше красоты - лучшее средство очищения души. Здесь уже ему на подмогу приходят художники: Арним, Вакенродер и Шлегель переведут это на язык искусства.
У Шеллинга нет и не могло быть главной книги средоточия авторской философии, ибо его философия - восхождение. Его не смущала непоследовательность - он страшился неизменности и однозначности. Рационалист в натурфилософии и иррационалист в гносеологии, синтезатор, сторонник и ревностный популяризатор эзотерической философии, певец откровения, не чуждый умозрения, Шеллинг во многом предвещает Владимира Соловьёва.
Особенно близко к соловьёвству его учение о свободе воли. Святой не имеет свободы выбора, говорил Соловьёв. Религиозность уничтожает свободу выбора, писал Шеллинг. Вполне в духе Шеллинга Соловьёв объяснял зло из факта отпадения мировой души от божественного центра. Шеллинг же полагал, что должно существовать какое-то общее основание беспокойного влечения ко злу, и объяснял его существованием некой злой первосущности, отпавшей от Бога.
Шеллинговская природа - явление духа, часть его истории, его бессознательного развития. Дух есть самосозерцание, самосозидание, дух сам для себя объект, сам для себя цель. Поэтому бессознательный дух есть бессо-зна1ельно осуществляющаяся цель, то есть восхождение и организация жизни. Природа - прогрессирующая организация, высшая цель которой - свобода. Всеобщий дух природы постепенно вырабатывает для своих целей грубую материю, всё более совершенствующуюся до своих высших образцов, до чистых форм ienepb уже человеческого духа. Организация невозможна без творческой силы. Эта сила - сила всепорождающего духа.
Последовательный ряд организаций и переход от неживой к живой природе ясно обнаруживает творческую силу, которая лишь постепенно развивается до полной свободы.
За принципом единства природы и духа кроется не просто шеллинговская тяга к синтезу (в данном случае Лейбница с Кантом и Фихте), но внутренняя связь этого единства с целесообразностью. Всякое обособление природы от духа уничтожает наследование и взаимообусловленность. Единство позволяет духу развиваться и осуществляйся в форме природы, а природе - реализовать законы духа. Природа, пишет Шеллинг, должна быть видимым духом, а дух должен быть невидимою природой. Таким образом здесь, в абсолютном тождестве духа в нас и природы вне нас, должна разрешиться проблема, как возможна природа вне нас.
Единство или тождество природы и духа - принцип всеобщего развития бытия, в силу которого в природе невозможны неразрешимые противоположности. В природе как целом исчезает противоположность и между механизмом и организмом: целесообразность такого мира и его эволюция - результат постепенного развития одной и той же организации.
Если заменить слово "природа" словосочетанием "абсолютный дух", то вся система зрелого Гегеля содержится в трудах юного Шеллинга. Впрочем, в замене нет необходимости: природа - не объект, она имеет душу, и эта мировая душа находится в непрерывном развитии. Или так: развитие всеобщего организма и есть его душа. Природа воодушевлена - она развивается вплоть до осознания самой себя посредством человека. Объективное и субъективное не разделены: благодаря возникновению разума природа целокупно самое себя объемлет, обнаруживая тем самым, что искони она тождественна с постигающимися в качестве разумного и сознательного в нас. Духовное вызревает в лоне самого объективного. Не мы познаем природу - это она познает себя посредством нас, довольствуется сама собой. Через нас она заглядывает в свои сокровенные истоки, видит, слышит и мыслит себя. Природа - нечто самосозерцающее, и существуют люди, в которых смотрит сама природа и которые сами в своем видении сделались природою.
Природа - чистая поэзия, сначала поэзия самих вещей и затем поэзия слов. Уже у раннего Шеллинга мировая душа - нечто большее, чем метафора, - -это трансцендентная активность природы, спиритуалистический прорыв в ее бесконечность.
Природа - некий храм, где от живых колонн
Обрывки смутных фраз исходят временами.
Как в чаще символов мы бродим в этом храме,
И взглядом родственным глядит на смертных он.
Подобно голосам на дальнем расстоянье,
Когда их стройный хор един, как тень и свет,
Перекликаются звук, запах, форма, цвет,
Глубокий, темный смысл обретшие в слиянье.
Немые вещи, есть ли в вас душа?..
Как из совершенного абсолюта, каким является Бог, как из его самодостаточности происходит все многообразие мира? Зачем высшему разуму, самодовлеющему и не испытывающему ни в чем потребности, кроме себя самого, реализовываться в мир? В отличие от Гегеля, для которого бытие неотделимо от абсолюта и есть его непрерывное развитие, Шеллинг видит в нем отпадение, отторжение от Бога. Но так как не может быть что-либо вне Бога, значит в самом Боге есть темное начало: слепая воля, хотение, свобода, способность ко злу. Основа зла - в свободе воли, реализуется же она посредством человека.
Человек происходит не из Бога, а из основы его, и только в его свободе - и нигде более - может возникать зло, реализующееся тоже исключительно через него - и никого более. Это зло - результат жажды человека самому стать творящей основой, "в высокомерии своем стать всем". Зло - результат отрыва человеческой воли от вселенской. Но эта оторвавшаяся от Бога частная воля - следствие темной основы, божественного хаоса.
Это есть та сущность Бога, которая существует как бы ранее всякого существования (и еще не смягчена последним) и потому страшна.
Бог суть всё, в Боге есть не-Бог, в человеке воскресает "древний хаос". Более того, добро и зло слитны в свободе, благодаря которой человек причастен тому, от чего отпала его плоть.
раздвоенности и нетождественности, есть зло.