Искусство
Эстетика Шеллинга, как и эстетика романтизма, была прощанием с рациональной утилитарностью Просвещения и революционными иллюзиями якобинства. В Системе трансцендентального идеализма мы находим вполне современный манифест нового искусства, утверждающего человеческое многообразие и человеческую подлинность и требующего выработать из глубин духа новую действительность.
Художественное творчество, писал Шеллинг, должно быть абсолютно свободным и независимым от внешних целей (залог святости и чистоты!). Оно порывает со всем полезным, утилитарным, назидательным, этическим. Только незаинтересованная человеческая сокровенность, только таинственная способность к открытию сокровенного, только обновленный человеческий миф!
... лишь обнаруживающееся в свободном действовании противоречие между сознательным и бессознательным может возбудить порыв к художественному творчеству. Противоречие же это, приводящее в движение всего человека со всеми его устремлениями, может быть таким, которое затрагивает в человеке самое крайнее, самое последнее, затрагивает самый корень его существа.
Поэтический дар - ключ к эстетике. Искусство - откровение, чудо. Чудо, свидетельствующее о реальности высшего бытия. Если хотите, Поэт и чернь Александра Сергеевича Пушкина - шеллингианский культ гениального. Тютчев тоже шеллингианец в своих истоках.
Вместе с тем искусство есть составная часть и иллюстрация философской истины. Его идеи в качестве вечных понятий пребывают в Боге. Следовательно, Бог - непосредственное начало всякого искусства. Это присутствие божественного начала в человеке определяет его гениальность. Гениальность же есть способность овеществлять идеальный мир.
Это уже вполне шопенгауэровская, краузеанская, гартмановская, бергсоновская, фрейдовская эстетика: искусство достигает несуществующего в природе, оно представляет собой полное и истинное выражение идей, в нем плотиновский мир эйдосов находит свою родину.
Для Шеллинга искусство - бесконечность бессознательного, бессознательное в действии, высшее познание.
Наука ниже искусства, которому надлежит быть прообразом науки, и наука поспешает за тем, что уже оказалось доступным искусству.
Художественное произведение есть бесконечность бессознательного. "Бесконечность, выраженная в конечной форме, есть красота".
Гениальность, остро чувствуя бесконечное противоречие между бессознательным и сознательным, творит нечто незаинтересованное, существующее только ради самого себя. Святость и чистота произведения искусства - в том, что оно не служит никаким внешним целям. Цель поэзии - поэзия, скажет затем А. С. Пушкин.
в его деятельности и творчестве и его первоначальное тождество с сознательным.
Нет спора - философия достигает величайших высот, но в эти выси она увлекает как бы частицу человека. Искусство же позволяет целостному человеку добраться до этих высот, до познания высшего.
Только в истории искусства открывается сущностное и внутреннее единство всех произведений искусства, [и мы видим], что вся поэзия есть творение одного и того же гения, который также и в противоположностях древнего и нового искусства лишь обнаруживает себя в двух различных ликах.
Как ни прекрасна природа, красота в ней перемежается с безобразным - подражание ей не может быть принципом искусства. В подлинном же искусстве все должно быть красотой - даже зло. Затем и будут бодлеровские Цветы зла. Конечно, природа - прообраз и коренное начало мифа, но лишь постольку, поскольку является вечной и сокровенной сущностью. Но только искусство - отражение не вещей, а идей! - может претендовать на абсолютность и идеальность. Таково чистое искусство.