Интуиция
Воистину творит в беспамятстве, оттого всё в нем мыслимо. Он представляет себе тождество субъекта и объекта, упорядочивает, связывает, выбирает, измышляет, и для него самого непостижимо, почему так, а не иначе.
Новалис
Гениальная интуиция есть причастность к абсолюту, таинственная способность к открытию сокровенного, внезапное совпадение сознательной и бессознательной деятельностей, когда идея целого предшествует частям.
Художник вкладывает в свое произведение помимо того, что явно входило в его замыслы, некую бесконечность, недоступную до конца ни для какого конечного рассудка.
Любое [подлинное произведение искусства], словно бы автору было присуще бесконечное количество замыслов, допускает бесконечное количество толкований, причем никогда нельзя сказать, вложена ли эта бесконечность самим художником или раскрывается в произведении, как таковая.
Объективно только то, что возникает бессознательно. Затем Гёте выразит эту мысль по-другому: люди - это органы природы, двигающиеся большей частью бессознательно. Чем не фрейдизм?
Основной способ познания непознаваемого - вдохновение, экстаз. Лишь в состоянии осенения, превратившись из субъекта в самосозерцающее бытие, можно приблизиться к сущности и, следовательно, к Богу.
Художественное, то есть экстатически-интуитивное видение мира Шеллинг возносит над умозрением. Художественный гений непроизвольно и, может быть, вопреки своему внутреннему побуждению, по наитию видит неисповедимую, сокровенную глубину вещей. Для него творчество есть чудо, свидетельствующее о реальности высшего бытия. Именно искусство как бы в едином светоче изначально вечного единения позволяет непроизвольно выразить то, что невыразимо на языке науки и философии. Только в произведении искусства совпадают сознательное и бессознательное. "Абсолютная объективность дается в удел единственно искусству". Только в откровении искусства полностью преодолевается дуальность, и мир видится не раздвоенным, но абсолютно тождественным самому себе.
Нет спора - философия достигает величайших высот, но в эти выси она увлекает лишь как бы частицу человека. Искусство же позволяет целостному человеку добраться до этих высот, до познания высшего.
Для Шеллинга философия есть высшая мифология, которая по существу своему эзотерична, она не нуждается в том, чтобы ее держали в тайне, она сама имеет сокровенный характер и, как мистерии, не может быть "разоблачена". Содержание философии и мистерий одно и то же.
Философия откровения - не просто откровение философии, а целый ряд конкретных откровений, прозрений, вестей. Так и кажется, что ее создатель - вестник. Так появляется пророчество о новой мифологии: предсказание грядущего торжества плюрализма: "каждый теперь вырабатывает себе свое собственное, особое видение...". Так рождается пафос безграничности человеческого гения: никаких барьеров, никаких ограничений, никаких табу - всё дозволено, полная свобода, разгул откровения.
В мифотворчестве раскрывается то, что прежде всего необходимо для творца, - ясновидение, визионерство. Именно художник-творец мифа изображает и высказывает вещи, не открытые до конца его взору. Он является скорее профаном, чем посвященным, ибо не познает, а срывает покров майи, не подозревая о том, что творит.
Все великие поэты - мифотворцы; все великие герои (Гамлет, Фауст, Дон Жуан, Макбет, Лир, Дон Кихот) - фигуры мифологические. И оттого - человечны.
До рождения Джойса, Паунда, Элиота, Кафки, Т. Манна, Голдинга - еще столетие, а Шеллинг уже говорит о новой мифологии, которая завершит очередной цикл художественного развития. И не только пророчествует, но сам реализует это мифологическое откровение в собственной философии.
Миф - основа искусства и его первичный материал, ибо миф есть бессознательное, непроизвольное, стихийное творчество, пра- и сверхпоэзия. "Она как бы посредством пророческого предвосхищения должна наперед оказаться согласованной с будущими условиями и бесконечным развертыванием времени". И именно в этом подсознательном раскрывается высшее сознание, развертывается высшая история и внеисторическая человеческая сущность.
Искусство мифологично еще и потому, что в отличие от иных видов деятельности оно независимо от внешних целей и полезности. Наслаждение, воспитание, морализирование, даже красота здесь вторичны, первична - сокровенная истина человеческих бездн. И лишь в финале абсолютная красота сливается с абсолютной истиной, давая абсолютное искусство.
в своей абсолютности становится красотой, например, в любой душе, нравственность которой уже не зиждется на борьбе свободы с необходимостью, но выражает абсолютную гармонию и примирение.
Шеллинг и немецкие романтики глубоко проникли в символическую сущность мифа, открыв его связь с духовными таинствами человека и Бога. Шеллинг понял, что само творчество мифологично и что наука - тоже миф. Какой гениальной прозорливостью надо было обладать, чтобы задолго до Куна, Полани, Фейерабенда провозгласить главный принцип науки: "всё дозволено" и упредить грядущую науку, прообразом которой станет искусство.
сказать, что явится посредствующим звеном для этого возвращения науки к поэзии, ибо подобное звено существовало в форме мифологии еще до того, как произошел невоссоединимый, как нам ныне кажется, разрыв.
Шеллинг - поэт науки, скажет затем Герцен, но это не вполне точно: Шеллинг не воспел науку, а впервые открыл ее поэтическую суть. Ибо наука - тоже откровение, субъективность, личностность, вдохновенность, заинтересованность, заражение, борьба идей.