КСЕНОФОБ? КИМВАЛ МИРА?
Насколько женщина выше червя,
Настолько мужчина выше женщины.
Насколько мужчина выше женщины,
Настолько отечественный наци выше иностранного.
Насколько отечественный наци выше иностранного,
Настолько рыцарь выше наци.
Насколько рыцарь выше наци,
Настолько фюрер (благослови его Бог)
Выше всех рыцарей.
Вот она - наша правда: человек, оказавший неизгладимое влияние на культуру XX века, философ, магическое воздействие которого испытывали Рильке, Георге, Музиль, Шоу, Мальро, Жид, Гауптман, Цвейг, Кайзерлинг, Циглер, Теодор Лессинг, Юнг, Юнгер, Файгингер, Риль, Гаммахер, Бенн, Шпенглер, экспрессионисты, и вот этот человек - предтеча фашизма... Мог ли вообще человек с таким спектром влияния быть примитивным глашатаем насилия? Нужна ли нацизму, социализму, всем разновидностям тоталитаризма, философия, мудрость, глубина, мощь?
Считать Ницше предшественником фашизма - значит возвышать фашизм. Тоталитаризму нужна не философия, а идеология. Нацизм и утопия лишь эксплуатировали предшествующую философию в своих чисто практических, идеологических целях. С таким же основанием в качестве классиков и предтеч нацизма можно назвать Гоб-бса, Локка, Ульриха фон Гуттена, Гердера, братьев Гримм, Клопштока, Гегеля, Фихте, Джемса, Сореля, не говоря уже о Вагнере, Арндте, Яне и Шпенглере, именами которых систематически спекулировали фашисты.
Как это случается со многими великими людьми, невежественные диадохи опускают их мудрость до своего примитивного понимания. И тогда идея сверхчеловека сводится к проповеди нравственной распущенности или откровенному активизму, а лишенный доктринерства имморализм, этика вопрошания, а не ответа, превращается во вседозволенность.
Мы не будем, следуя за Трумплером, Керкгофом, Рейбурном, Хиндерксом, Ясперсом, Левитом, Кауфманом и другими, разрывать путы, которыми фашизм связал себя с Ницше. Не будем потому, что нет надобности реабилитировать Ницше. Отождествлять его с нацизмом все равно что связывать поэтическое мифотворчество с концлагерями, поэзию Рембо - с каменным топором, модернизм - с оружием империализма. Если уж быть последовательными до конца, то Ницше так же далек от нацизма, как Мавр от нас. Как утопия - от практики. Как идеализм любых социально-политических и религиозных учений - от политики и церкви.
(Любопытный факт: наше великое учение, выводящее сознание из бытия, нисколько не мешает нам выводить бытие из сознания - тот же реальный нацизм - из сознания Заратустры.)
Философия Ницше элитарна, нацизм же - плебейское, конформистское движение, против которого она направлена. Ницше проповедовал личностность, индивидуальность, самость, нацизм же - самим названием - массовость, конформизм, нигилизм. Ницше не вел к нацизму, но предостерегал от него. Да и как мог дух крайнего аристократизма уживаться с казарменным духом солдатских сапог?
Идеологи фашизма широко манипулировали с понятием "социализм". Ницше был ярым и убежденным противником каких бы то ни было разговоров о социализме. "Я не приемлю социализм, - заявлял он, - не приемлю потому, что он представляет собой крайне наивную мечту о добром, истинном, о прекрасном, о равных правах". И далее: "Смешны социалисты с их примитивным оптимизмом, с их верой в доброго человека, который сразу же появится, как только будет ликвидирован нынешний общественный порядок".
Параллели, параллели, параллели... Ницше искал истину, "какой бы она ни была", нацизм и социализм рекрутировали истину для своих целей, милитаризировали ее, ставили ее на службу, под ружье. Ницше провозглашал сверхчеловеческую самость, социализму и фашизму был нужен человек-ландскнехт, бездумно подчиняющийся приказу. Розенберг подменял личность арийским типом, Ильин - диктатурой пролетариата. Параллели, параллели, параллели... А вот вам "информация к размышлению" - цитата из одуевского трактата, призванного вывести тропы Заратустры к фашизму:
История не знала такого интеллектуального разврата и духовного невежества, как во времена фашистской империи. Германия стала темницей для разума. Живая, творческая, свободная мысль, казалось, погасла навсегда. Философы, открыто протестовавшие против фашистского мракобесия, были загнаны в концлагеря. Честные буржуазные мыслители, которые нашли в себе мужество не принять фашистский идеологический диктат, или покинули страну, или отказались от публичной деятельности. Те же, кто остался на службе в университетах и других учреждениях, частью по трусости, частью по убеждениям пошли на сближение с фашизмом.
Ницше и бесноватым ученые и философы с мировым именем создавали буфера для того локомотива, который...
Фридрих Ратцель, Джентиле, ван де Брук, фон Эрен-фельз, Миттгартбунд, Фробениус, Литтгарт, Челлен, Хаусхофер, пангерманисты - Винниг, Эдгар Юнг, Хилыпер, Хаберман, Ульман, Трейчке, Коррадини, этатисты - К. Фридрих, Арендт, Эбенштейн, Дель Ноче, Шульц, поздний Мольтке...
Перу Ратцеля принадлежит Политическая география с теорией роста пространственных размеров государства. Исходя из фактов истории и процесса роста народонаселения, Ратцель пришел к заключению, что растущее население оказывает давление на границы государства, которые поэтому имеют тенденцию к расширению. Ему принадлежит также идея соответствия размеров государства воинственности народа. Народы, стоящие на более низких ступенях цивилизации, якобы образуют малые государства, на высокой - большие. Поэтому поглощение малых стран и народов крупными - якобы неизбежное следствие и показатель роста цивилизации. В будущем, пишет Ратцель, новые великие державы будут возникать только на основе разгрома старых. Слава ученого с мировым именем способствовала быстрому распространению и развитию ратцелевских идей. Один из его последователей, Челлен, предложивший термин "геополитика", развил доктрину, в чем-то аналогичную "научному" выводу об "окончательной победе коммунизма во всем мире". Челленовская геополитика научно обосновывала и оправдывала агрессию как результат борьбы государств за существование, как "естественный и необходимый рост в целях самосохранения". Ему принадлежит также теория автаркии, заменяющая систему открытых дверей системой "закрытого занавеса". Затем Хаусхофер и его школа переработают эту теорию в готовые для практического использования лозунги вроде "народ без жизненного пространства".
Французские и английские теоретики расизма - Гобино, Ляпуж, Веньямин Кидд, Уильям Самнер, Хаустон Стюардт Чемберлен - удобрят почву для Ван ден Брука с его идеей "духовного расизма", чем-то смахивающей на обоснование "передового класса". Согласно этой идее, раса - это все, что духовно и физически объединяет определенную группу людей. Биологические мерки здесь не применимы: решить проблему расы можно, лишь подняв ее на социальную и духовную ступень. Понятия "высшая раса" и "передовой класс" настолько подобны, что в определенной перспективе кажутся синонимами.
Волей случая, садовником, пересадившим иностранное дерево "раса" на немецкую почву, оказался зять Вагнера Чемберлен. Объединив англо-французский расизм с пангерманизмом, он соединил идею неполноценности одних и исключительности других в доктрину немецкого христианства, освобожденного от еврейского духа.
В своих изысканиях в области расизма Чемберлен был в Германии своего рода пионером, но вовсе не одиночкой. Вскоре после появления его первых работ, посвященных разработке германского варианта расовой теории, на книжный рынок хлынул поток аналогичных изысканий. Наибольшей известностью среди этих трудов пользовались книги Людвига Вольтмана, и прежде всего его Политическая антропология.
Немало почерпнули национал-социалисты и от российских антисемитов - Грингмута, Крушевана, Окрейца и Пуришкевича. На формирование взглядов самого Гитлера решающее воздействие оказали теории австрийских расистов и антисемитов конца XIX в.
Именно австрийцы впервые выдвинули идею о том, что люди разделяются на две группы: занимающихся созидательным трудом и получающих нетрудовые доходы. К первым относятся "трудящиеся", ко вторым - банкиры, ростовщики и рантье. В этой теории уже полностью сформирована идея "созидательного" и "паразитического капитала", с которой несколько позже выступил теоретик НСДАП Федер. Рудольф Юнг предложил получившее затем большое распространение понятие мамонизма - подчинения созидательных сил народа всевластью денег.
Э. Юнгеру, которому мы приписываем "дальнейший поворот к фашизму", принадлежит идея "тотальной воли к власти рабочего" и "тотальной мобилизации" как главной доктрины тоталитарного государства. Нет, Юнгер не был идеологом и предтечей нацизма. Наоборот, он был его фрондой. Юнгер отказался от избрания в Прусскую академию искусств, а в 39-м издал роман На мраморных скалах, в котором открыто высмеял паучью борьбу нацистов за власть.
Чем же он не угодил нам? - Образом созданного им рабочего-тоталитариста, тоталитариста по природе, одержимого сверхчеловеческой волей к власти, "волей к тотальной диктатуре", которая познается в зеркале нового порядка как "воля к тотальной мобилизации". Юнгер неприемлем правдивым описанием нашего государства с его обезличиванием, макиавеллизмом, "единством труда и долга". Он неприемлем концепцией войны и революции, как двух сторон одного явления. Он неприемлем предостережением, что расой господ может стать раса рабов.
Развивая идеи Ницше, Клагес, создатель характерологии, описал исторический процесс как борьбу духа против жизни. С появлением человека дух вторгся в жизнь, и началась его борьба с плотью - борьба, чреватая апокалиптическими последствиями. Дух может быть весьма агрессивным и напористым. Он уже узурпирует у тела его права, а что дальше?
А за что мы столь беспощадны к автору Заката Европы? За прусский вариант социализма! Шпенглер тоже не мог быть предтечей нацизма и не случайно оказался в еретиках. Мы же не можем ему простить правду о себе:
Социализм - это сила, сила и еще раз сила. С технической точки зрения социализм - это принцип чиновничества. В конечном итоге каждый рабочий приобретает статус чиновника вместо статуса продавца.
Впрочем, прусский вариант шпенглеровского социализма мало отличался от нашего - и это тоже непростительно. Тот же интернационализм на казарменной основе, то же объединение лучшей части рабочих с лучшими носителями государственной идеи, которое "должно покоиться на едином чувстве долга, сознании величия задачи, готовности подчиниться, чтобы господствовать, умереть, чтобы победить, на способности принести величайшие жертвы для достижения своей цели".
Но будем последовательны! Точно так же, как мы упростили и опошлили всю мировую культуру, точно так же бесноватый заставлял "служить" себе мировую культуру, выхолащивая ее до познавательного потенциала завсегдатаев пивных. В "трудах" Боймлера, Розенберга, Крикка, д-ра Геббельса, самого Гитлера мы не найдем ничего такого, чего бы уже не было у Ницше, Шпенглера, Ратцеля, Клагеса, Гартмана, Наумана, Рорбаха, Виннин-га, Хабермана, братьев Юнгер. Они брали чужие идеи и предельно упрощали их в кличи для масс. Расовая "теория" нацизма превратила отвлеченно-абстрактные рассуждения Брука и Фробениуса о "душе расы" в чистую биологию со всеми характерными признаками племенного скотоводства и вульгарно-извращенной евгеники. Гитлер говорил:
На первый взгляд, недочеловек - биологически полностью идентичное человеку создание природы с руками, своего рода мозгом, глазами и ртом. Но это совсем иное, ужасное создание. Это лишь подобие человека, с человекоподобными чертами лица, находящееся в духовном отношении гораздо ниже, чем зверь. В душе этих людей царит жестокий хаос диких необузданных страстей, неограниченное стремление к разрушению, примитивная зависть, самая неприкрытая подлость. Одним словом, недочеловек. Итак, не все то, что имеет человеческий облик, равно. Горе тому, кто забывает об этом.
Когда слишком далеко забегаешь вперед, возрастает шанс оказаться далеко позади. Флаке прав: сверхчеловек - возвращение к предчеловеку. Тот, кого Ницше видел впереди, был выходцем из пещер. "Сверхчеловек есть суррогат, идол, схема, но если его наполнить кровью, то на сцене появляется тиран".
И наполненный кровью тиран не замедлил явиться. Сошел ли он с его страниц, подтверждая его пророчества, или вышел из пещер наших душ вопреки им - явление состоялось! Когда его непрерывно воспевают, когда о нем все говорят, когда его ждут, мессия не замедлит явиться. Карлейль, Вагнер, Ницше, Моммзен, Георге, Шпенглер, Клагес, Юнгер не предсказывали бесноватого или бесошвили - они выпестовывали их...
Отождествлять идеологию хулителя эвримена с фашизмом абсурдно, но куда деться от того, что социал-национализм щедро пожал эту жатву? Сама популярность его философии делала ее популистской - философией-для-масс, чего не скажешь ни о предшествующих системах Канта или Шеллинга, ни о последующих - Хайдеггера и Ясперса.
Говорят об ответственности гения, но гений - даже такой безответственный, как Ницше, - это ведь и есть слитность с истиной. Ведь что такое ответственность? Это мое сечение истины. Сознание важности идеи, толкающее гения на подвижничество, делает его ответственным за нее. Но, к нашей беде, любую идею - даже Бога, Христа, - слишком легко опошлить и опоганить. Ответственность - личностность,страстность. Безответственность конформизация, адаптация, примитивизация. Безответственно искажать, фальсифицировать, передергивать, подтасовывать, низводить великое до уровня малого.
инженеров человеческих душ...
МАКСИМ ГОРЬКИЙ О ФЁДОРЕ ДОСТОЕВСКОМ
Достоевскому приписывается роль искателя истины. Если он ее искал - он нашел в зверином, животном начале человека, и нашел не для того, чтобы опровергнуть, а чтобы оправдать... Как личность, как "судью мира и людей" его очень легко представить в роли средневекового инквизитора.
Вот так... Будем возвращаться к философии?
Если бы гении продумывали свою мысль до конца, со всеми возможными последствиями этой мысли, не было бы ни мыслей, ни гениев. Так, да не так! Были и такие, которые продумывали: Ильин, Коба, фюрер...
фашизма - значит не понимать сущности власти. Она может прикрываться философией, но единственное орудие тоталитарной власти - кнут.
Нет, Ницше не причастен к фашизму. Национал-социализм имеет более глубокие корни. Его причина не в злокачественном перерождении идей, а в естественном состоянии массы людей - в темной, привыкшей властвовать и подчиняться, ненавидящей и жаждущей власти глубине наших душ. Трагедия культуры не в гениях-экстремистах, а в почве, что их порождает. Почва эта не чернозем - чернь. До тех пор, пока наши души не очистятся от нее, угроза тирании не исчезнет. Ибо фашизм приходит не из Ницше - из темных глубин нашего существа.
Тоталитаризм может вырасти из любого учения, необходим лишь избыток рвения и недостаток ума. Можно и по-другому: любое учение, проведенное до логического конца, есть фашизм. Западный либерализм, посаженный в восточную почву, наверняка подтвердил бы не Менделя, а Лысенко. Может быть, сверхчеловек или "передовой класс" лучше подготовлены к дурной преемственности - но не более того. К тому же время - само по себе, почти без вмешательства извне - великий преобразователь идей. Оправданный вчера клич к национальному единству сегодня легко превращается в оправдание шовинизма, а влетающие в рот жареные рябчики Кокейна -в перманентную, не имеющую решений продовольственную программу.
Гуманизм Ницше? - Да, а что? Разве это не гуманизм - осанна человеческому? Все бегут человеческого, прячутся по углам, а один, единственный, провозглашает: эвойя!
Между прочим, Ницше восхищался Буркхардтом, а Буркхардт поддерживал шлоссеровское: власть сама по себе есть зло. Да и у самого Ницше находим: "Более сильный далеко не лучший". И еще: "Слишком дорого приходится платить за силу; сила оглупляет". А это? - "Германия превыше всего - это и есть конец философии". О собственной стране "фашист" Ницше говорил: Германия портит культуру, лишь только она с ней соприкасается. Ему претил антисемитизм, пруссачество, шовинизм, а в конце жизни он много говорил об идее всеевропейского союза и мировом правительстве.
демонстрируемым энтузиазмом свое безразличие ко всему?
Разве в Слишком человеческом, где посвящение свидетельствует само за себя, не говорится о несовместимости насилия с высокой культурой? А у какого другого моралиста после апостола Петра столь часто фигурирует это атавистическое понятие - совесть?
Концентрация внимания на насилии, воле к власти - умышленное извращение его идей. Итог его жизни - не фальсифицированная Фёрстер Воля к власти, но Ессе Homo, рисующее трагический путь поэта и утверждающее подлинные ценности жизни.
И даже сверхчеловек - не разнузданность инстинктов, а как раз наоборот, - воля к обузданию. И "высшая раса" - вовсе не раса приказчиков и богемных неудачников, но стимул для мельчающего общества, протест против застоя, школа энергии и кипения жизни. Проще будет сказать, писал Андре Жид, что всякий великий творец, кто утверждает жизнь, и есть тот, кого мы называем ницшеанцем.
Величие Ницше в том, что он воспевал культ личности, а не рабство. Хотя в его книгах часто встречается слово "раб", его не следует понимать буквально, как не следует понимать буквально слишком многое из того, что сказал Ницше. Рабы для него просто не-личности, а поскольку личность для Ницше - святыня, то рабы - святотатцы. Только так и следует понимать его антитезу "господин - раб": личность - нелюдь.
риска гуманистична хотя бы как заслон филистерству и стадности. Да и может ли быть антигуманной - жизнь? Антигуманна ли правдивость ребенка? Антигуманен ли мудрец, принимающий жизнь "как она есть"?
Гуманизм Ницше - тоска по цельному, гармоничному человеку, не скованному предрассудками прописей, не подавляющему свою человечность. Отсутствие такой цельности, апатия, покорность, растерзанность вызывали в нем страх. Ведь жизнь велика не прописями, а тем, что - Жизнь! Морально не то, что противостоит природе, но она сама. Мораль должна не понуждать, а быть врожденной.
Слышал ли кто когда-нибудь, чтобы мать хотела быть вознагражденной за свою любовь?.. Пусть ваша добродетель будет вашим существом, а не чем-то чужим, не кожею, не одеянием. Так говорил Заратустра.
Вечные вопросы Достоевского: почему я должен быть нравственным, почему я должен быть порядочным, раз нет бога? - вызвали бы у Ницше только усмешку. "Мы отнеслись бы с предубеждением к человеку, если бы услышали, что ему нужны особые основания, чтобы оставаться порядочным".
Отступление. Homo Faber. Сколько бы обликов ни меняли господин Эндерлин и Лиля, ничто не изменится. Право выбора биографии ничего не изменит: мы вернемся к самим себе. Различия - в малосущественных деталях.
же деле это история средних людей. Они - материал, с которым история работает и который вновь и вновь из нее воскресает.
Несомненно, что не эвримену история обязана своими взлетами, но все равно, если взять все вместе, гениальность и глупость, героизм и безволие, она есть история миллионов стимулов и противодействий, свойств, решений, установлений, страстей, знаний и заблуждений, которые он, средний человек, получает со всех сторон и раздает во все стороны. В нем и в ней смешаны одни и те же элементы; и потому она, в любом случае, представляет собой историю среднего уровня, или, в зависимости от того, как посмотреть, средний уровень миллионов историй, и даже если ей суждено вечно колебаться вокруг посредственного, что может быть нелепее, чем обижаться на средний уровень за его среднесть!
Утопия Ницше состояла в его вере в возможность преодоления этой исключительной стабильности среднего, в гипертрофии влияния ярких вспышек сверхновых на слабое свечение небес. В сущности своей влияние гения на историю и культуру невелико и ограниченно, ибо, чтобы влиять, надо иметь широкую область влияния, а не узкую е-окрестность, медленно расширяющуюся со временем. В том причудливом хаосе случайности, который представляет собой история, выбросы остаются только редкими флуктуациями, крайними значениями, мало влияющими на статистику, и это глубинная причина непрочности всех односторонних построений, опирающихся на непомерные требования. Ницше был бы прав, будь большинство гениями, но будь все гениями, были бы правы и все другие утописты, реакцией на которых стало ницшеанство.
Вот почему Ницше и Христос погибли из-за своей половинчатости - они верили в то, что мир заключен в их скорлупки, а он заключен как раз между ними...
Философ героического реализма и морали героев, Ницше воспел силу, но сила не нуждается в гимнах-свое она берет сама. И если в нашем трагическом мире что-то достойно восхвалений, то это слабость - больше у нее нет ничего...