Приглашаем посетить сайт

Французская литература от истоков до начала новейшего периода (Составитель Вл. А. Луков). 19 век
Сталь: «Русский мираж» в книге Ж. де Сталь «Десять лет в изгнании» (статья А. Р. Ощепкова)

Сталь: «Русский мираж» в книге Ж. де Сталь «Десять лет в изгнании»

(статья А. Р. Ощепкова)

В начале лета 1812 года, спасаясь от наполеоновской тирании, Ж. де Сталь предпринимает продолжительное путешествие с тем, чтобы через Австрию, Россию и Швецию добраться до Англии. История посещения России описана ею во второй части автобиографической книги «Десять лет в изгнании» (1821) и представляет собой путевой очерк, который, собственно, и называется «Путешествие по России». В книге Ж. де Сталь «Десять лет в изгнании» воспоминания о России занимают большее место, чем рассказ о пребывании в Австрии или в Швеции, хотя в России французская романистка находилась недолго, чуть больше месяца (с 21 июля по 7 сентября 1812 г.). Это обстоятельство свидетельствует об особом месте, которое занимала Россия в интеллектуальной географии Ж. де Сталь.

Ж. де Сталь стремится разрушить устойчивый миф, сложившийся в Европе, о Российской империи как о варварской стране. В обстановке войны 1812 г. понятие «варварство» могло отсылать к разным объектам и употребляться как в позитивном, так и в негативном смысле [1]. Несмотря на то что автор путевого очерка по традиции называет россиян «варварами», в ее интерпретации это понятие приобрело иное смысловое наполнение. Русское «варварство» для нее — олицетворение новой, глубоко религиозной, пусть непросвещенной, но потому и свободной нации.

— это не позиция пытливого исследователя русской жизни, видящего ее изнутри, проведшего долгие годы в России. Ж. де Сталь видит Россию из окна экипажа, который несет ее по бескрайним просторам чужой страны. Взгляд французской писательницы на Россию — это взгляд путешественницы, но путешественницы благожелательной, заинтересованной и проницательной.

Свое рискованное путешествие по России (Житомир, Киев, Москва, Петербург и др.) писательница предприняла в то время, когда наполеоновская армия продвинулась далеко в глубь нашей страны. То значительное место, которое занял образ России в книге французской писательницы, ее неподдельный интерес к нашей стране были следствием не только чуткости писателя-романтика к местному колориту, к национальной специфике другого народа и его культуры. Ж. де Сталь рассматривает Россию в значительной степени сквозь призму своей оппозиционности Наполеону. Россия — сила, способная реально противостоять французскому императору, идейному и политическому оппоненту Ж. де Сталь, ставшему причиной ее эмиграции.

Антиподом Наполеона в записках французской писательницы представлен Александр I, образ которого идеализируется и романтизируется. Русский император  просвещенный монарх, ставший жертвой европейских интриг. «…Император Александр шел ради сохранения мира на жертвы поистине неисчислимые. Если он и заслужил упреки, то скорее в чересчур буквальном следовании роковым Тильзитским соглашениям; первым их нарушил Наполеон, и Александр имел куда больше оснований сам объявить ему войну» [2]. Или: «… еще недавно они (русские — А. О.) так боялись своих государей, что до сих пор так и не свыклись с мудрой свободой, которой обязаны характеру Александра» [3]. Апофеозом характеристики российского самодержца становится следующее высказывание: «Более всего поразило меня в его лице выражение доброты и достоинства, которые, казалось, слились воедино и сделались решительно неразлучны. Тронула меня и благородная простота, с какой он в первых же фразах, мне адресованных, благоволил коснуться вопросов первостепенных. <…> Император Александр, которого Наполеон попытался изобразить в ложном свете, — человек умный и превосходно образованный…» [4]. Писательницу подкупили откровенность, проницательность и чистосердечность российского монарха. Она не скрывает, что в начале царствования Александра I во Франции ходили разные слухи об его политических возможностях и о перспективах его правления. Однако российский император оставил у Ж. де Сталь после свидания с ним только самые приятные воспоминания. Именно поэтому она и после возвращения на родину продолжала переписываться с Александром I. И в письмах, и в «Путешествии по России» романистка неизменно восторженно пишет о желании русского правителя улучшить участь крестьян в России, которое на деле будет осуществлено почти через 50 лет.

Естественно, Ж. де Сталь не могла обойти вниманием проблему крепостного права. Традиция описаний России требовала осуждения рабства как питательной среды деспотизма и одновременно его следствия. Как правило, иностранцы писали, что рабы не обладают ни гражданскими добродетелями, ни любовью к отечеству, ни честью [5]. Основоположница французского романтизма и сама считала, что наличие у нации определенных добродетелей возможно лишь при условии существования в стране свободных установлений, иначе говоря, конституционного строя. Ситуация войны 1812 г. доказала возможность совершенно иного взгляда на наличие в России «рабов» и на существование гражданских чувств у подданных российского самодержавного государства. По тем немногочисленным примерам, которые приводит Ж. де Сталь о жизни крепостных крестьян, видно, что у нее сложилось иллюзорное представление об идиллии сосуществования господ и их слуг на фоне романтического пейзажа. В отличие от других иностранных путешественников, ей представляется вполне благополучной картина жизни дворян и крестьян, которые «живут одной семьей» и «любят друг друга сильнее, чем в других странах». Эта идиллия оказалась возможной, как считает мадам де Сталь, благодаря тому, что в России отсутствует третье сословие, т. е. буржуазия, и поэтому дистанция, разделяющая высшее и низшее сословия, сокращается. И вельможи, и крестьяне живут одними и теми же интересами и чувствами: «верой в Бога и любовью к отечеству». Французская писательница справедливо замечает, что в роковую пору, в критической ситуации вся русская нация обладает удивительными способностями: забыв прежние распри, объединиться против общей беды и выказывать исключительную «энергию сопротивления и готовность к самопожертвованию». Кроме того, Ж. де Сталь кажется, что из-за бесконечных просторов, на которых раскинулась Российская империя, деспотизм знати, тяготеющий над каждым отдельным простолюдином, не так заметен.

Создается впечатление, что писательница сознательно избегает темы деспотизма в России. Между тем тема жестокости русских правителей дебатировалась во французской прессе начала XIX века в период антирусской пропагандистской кампании [6].

России, охотно отмечает религиозные чувства и веротерпимость царственных особ. Россия в силу своей многоконфессиональности представляется французской романистке не такой нетерпимой, как католические страны. Впрочем, эта веротерпимость зачастую оценивалась как прагматическая [7]. Сталь опирается в данном случае не столько на знание фактов, сколько на личные впечатления и здравый смысл.

Вообще, тема религиозности, набожности россиян занимает существенное место в «Путешествии по России». Русские церкви и соборы, выполненные в восточном стиле, вызывают не меньший восторг автора заметок, чем европейские, как, впрочем, и религиозные обряды. Существенное отличие православия от католической веры Ж. де Сталь видит в том, что церковь в России подчинена государю, а потому, несмотря на авторитет у народа, она не имеет никакого политического влияния. Следует заметить, что о зависимости духовной власти от светской писали многие европейские авторы путевых заметок, как и о чрезвычайной набожности русских, и точно так же, в зависимости от убеждений пишущего, эти факты могли оцениваться абсолютно противоречиво — от одобрения действий Петра I, который, упразднив патриаршество и смирив сопротивление невежественных попов, способствовал просвещению страны, до осуждения деспотизма государей, узурпировавших духовную власть. Ж. де Сталь, естественно, практически не касается негативной стороны, хотя по сдержанному указанию на отсутствие в рядах православного духовенства представителей аристократии, необразованность духовенства, излишнюю пышность церквей и обрядов, наличие языческих традиций можно понять неоднозначность оценок писательницей русской церкви. Она считает, что именно православие во многом оказывает влияние на русский характер, так как оно больше будит воображение, «нежели руководствует поступками верующих», располагает к мечтательности, чем к нравственности.

«несколько скверных анекдотов, относящихся к прошлым царствованиям, несколько русских, живших долгами в Париже, несколько острот Дидро», что «в России нет ничего, кроме развращенного двора, раболепных офицеров и закабаленного народа» [8]. Этим объясняется благожелательность тона по отношению к России, столь несвойственная вообще-то предшественникам Ж. де Сталь.

Доминантой образа России в книге становится неоднократно повторяющаяся мысль о физической выносливости русских солдат, о неприхотливости русских (всех сословий), об их невосприимчивости к боли. Русский народ — исполин, способный противостоять нашествию Наполеона. «Народ этот — исполин во всем, обычные мерки в России не в ходу» [9].

Для Ж. де Сталь Россия не только географическое (бескрайние просторы, красивые реки, березовые леса и т. д.), но и культурное пространство (звучность русского языка, терпимость православия, красота церквей и религиозных песнопений и т. д.). Правда, любуясь экзотическими народными обычаями, костюмами, французская писательница, не столь благосклонная к русскому высшему обществу, отзывается о нем как об обществе интеллектуально более ограниченном, чем высший свет во Франции. Русские дворяне, как считает Ж. де Сталь, лишены дара воспринимать и наслаждаться искусством, так как у них обнаруживается «беспорядок воображения». Видимо, поэтому в книге Ж. де Сталь почти ничего не говорится о своеобразии русской литературы, русского искусства.

Леклерк, Рейналь) и мемуарных (Ж. Фуше, Ж. де Местр, Рюльер, Г. Т. Фабер) произведений, путевых заметок (Кокс, Фортиа де Пиль, Д. Лескалье, Ш. д’Отрош, Массон).

— Россия прослеживается на разных уровнях: на пространственно-географическом, пейзажном, урбанистическом, конфессиональном, ментальном и культурном.

Еще находясь в Вене, путешественница сообщает, что «в поисках свободы» она намерена перебраться из Европы в Азию [10]. По «умозрительной» географии госпожи де Сталь российское государство стало именоваться азиатской страной, хотя в строго географическом смысле дорога в Швецию (куда она направлялась после России) пролегала через европейскую часть Российской империи. Впоследствии, проезжая по русской земле, Сталь постоянно будет размышлять над соотношением «азиатского» и «европейского» элементов в русской цивилизации. Она полагает, что образ жизни россиян, непритязательный быт, яркая одежда, внешнее пренебрежение к богатству более роднит русскую культуру с восточной.

Европейские государства в путевых заметках Ж. де Сталь предстают в нелицеприятном виде. «Мирные» европейские страны, покорившиеся Наполеону, произвели на нее удручающее впечатление: они названы писательницей «полицейскими» государствами, в которых она была подвергнута постоянной слежке. Писательница признается, что она чувствовала себя в нашей стране в гораздо большей безопасности, чем в других европейских государствах.

Следующий, давно и прочно сложившийся в Европе стереотип, который разрушает романистка, — представление о русском народе как о «лживом», пьющем, любящим погулять «на широкую ногу». Путешествуя по русским просторам, она всюду встречала безграничное радушие и теплый прием.

«загадочную русскую душу». Русский народ, по ее мнению, совмещает в себе как европейские, так и восточные («азиатские») черты. С одной стороны, народ «не боится ни усталости, ни физических тягот. Он терпелив и деятелен, весел и задумчив» [11]. В этой связи французская писательница пророчит России в будущем великие свершения. С другой — Ж. де Сталь, констатируя, как и многие ее предшественники, что русские люди утрачивают национальную самобытность из-за сильного подражательного духа, колеблется в оценке этого свойства, упрекая людей, встреченных в России, одновременно и в избытке подражательности, и в недостаточной глубине, в чересчур поверхностном следовании европейским образцам. И все же у европейцев, как утверждает автор книги «Десять лет в изгнании», русские заимствуют лишь придворные манеры, а основу характера составляет восточный темперамент. Носителями лучших черт русского национального характера Ж. де Сталь называет киевского генерал-губернатора Милорадовича и А. В. Суворова.

Таким образом, в книге Жермены де Сталь «Десять лет в изгнании», вопреки устойчивой традиции, создан во многом идеализированный образ России. На основании личных впечатлений, рассказов и очерков других европейцев писательница изображает страну, в большом будущем которой она не сомневается, ибо эта страна оказалась свободной от ига наполеоновской армии, хотя находилась не одно столетие под гнетом деспотии. Французская писательница воспринимает Россию как страну «варварскую», но эта нецивилизованная страна близка Ж. де Сталь, ибо она лишена большинства пороков, столь характерных для цивилизованных государств. Несмотря на короткое пребывание в России, Ж. де Сталь удалось проникнуть в суть психологии русского человека, на которую наложили свой отпечаток географическое положение, русская природа, православная религия, история, опыт общения с Европой и Азией. Ж. де Сталь удалось развеять многие существовавшие в европейском сознании мифы о Российской империи и одновременно породить новые.

Примечания

[1] Например, Наполеон перед началом войны настаивал на том, что русские варвары не принадлежат к числу европейцев, что цивилизация «отторгает» этих жителей севера и что Европа должна жить без них; «варварами» называл Наполеон русских и в своих военных бюллетенях. В то же время «варварами» и «каннибалами» именовали в России французов. Наконец, понятие варварства получило и еще одну, позитивную, трактовку: иностранные наблюдатели, симпатизирующие России, осмысливали русское «варварство» как животворную молодость нации.

— С. 222.

[4] Сталь Ж. де Там же. — С. 223.

[5] Типичный обличительный пассаж можно заметить в «Физической, нравственной, гражданской и политической истории современной России» (1785) Леклерка, где он пишет: «Раб, особливо в России, низведен до состояния столь скотского, что не смеет противиться угнетателям; обычное его свойство есть леность; стремясь забыть о своих бедах, он напивается и засыпает <…> рабы — люди опустившиеся, которым недостает силы для того, чтобы возвратить себе права, неотъемлемые от человеческого существования <…> В сердцах народов порабощенных не зажигается тот благородный огонь, который горит в сердце доброго гражданина. Какая корысть может двигать рабами? Станут ли они сражаться из-за своих владений? Они не владеют ничем, все принадлежит их хозяевам. Станут ли защищать свое счастье? Но возможно ли счастье при тирании? Будут ли вдохновляться любовью к славе? Но ведь они не ведают стыда, откуда же им знать, что такое честь? Возьмутся ли они за оружие для защиты своей свободы и безопасности? Но ведь ни той, ни другой у них нет» (Leclerc. T. 2. P. 143).

«Преступления российских императоров». Как цепь преступлений и убийств русская история изображена и в одной из французских книг, частично посвященных России, которыми располагала г-жа де Сталь, — «Истории анархии в Польше» (1807) К. -К. де Рюльера (см. Rulbière. Т. 1. Р. 71 — 100).

[7] Так, например, из истории известен такой факт: принимая в России иезуитов после того, как их орден был распущен папой Климентом XIV в 1773 г., Екатерина II рассчитывала вывести русских католиков из-под влияния римского престола. Или в «Истории обеих Индий» (2-е изд., 1774) Рейналя «веротерпимость в Петербурге» именуется «почти безграничной» и распространяющейся на все исповедания, кроме иудейского (см.: Raynal. Т. 10. Р. 41).

— 209.

[9] Сталь Ж.. де Там же. С. 207.

[11] Сталь Ж. де Там же. С. 203.

Публикуется по материалам: Ощепков А. Р. Правда и вымысел о России в книге Ж. де Сталь «Десять лет в изгнании» // Вестник МАПРЯЛ. Международная ассоциация преподавателей русского языка и литературы. М., 2006. № 48–49. С. 31–35.