Революционная поэзия Франции. Творчество Беранже
Появление революционной поэзии во Франции относится к периоду Реставрации. В 1814 году во Франции восстанавливается династия Бурбонов. Французская знать, находившаяся в эмиграции, возвращается благодаря помощи иностранных держав (Англии, Австрии, Германии). Народный протест против поработителей и предателей родины находит свое отражение в революционно-демократической поэзии Франции этой эпохи. На первом месте здесь должен быть поставлен Пьер Жан Беранже (1780—1857).
Первая французская революция 1789 года застала Беранже девятилетним мальчиком. Он был отдан родными в одну из новых школ, открытых после революции. Это были учебные заведения якобинского духа, носившие название «патриотических школ». Здесь будущему поэту была привита любовь к революции, которую Беранже сохранил и позднее. Отец Беранже, мелкий служащий, пытался основать собственное предприятие и был уверен, что сын будет ему помощником в делах. Но юного Беранже не привлекала коммерческая деятельность. Разорение отца не испугало будущего поэта, он даже был им доволен. Он считал, что бедность — состояние более благородное, и чувствовал себя лучше на чердаке, в нетопленой комнате, нежели в коммерческой конторе отца.
Первый период творчества Беранже. Первый период творчества Беранже — это эпоха Первой империи. В эти годы Беранже только складывается как поэт, он еще не находит своего настоящего призвания.
В поисках жанра он использует так называемую «застольную песню» XVIII века. Он воспевает мимолетные радости, вино, любовь. Его песни этого периода еще лишены глубокого социального содержания, политической остроты («Весна и осень»).
Но вскоре Беранже нашел свой настоящий жанр: это была массовая песня. Беранже так говорил о ее значении: «Мои песни — это я сам». «Народ — моя муза». «Я никогда не заявлял притязаний на какое-нибудь другое, более почетное звание, нежели звание простого песенника».
Таким образом, сам Беранже четко определил свое назначение: быть песенником, служить своими песнями народу.
Уже в раннюю песнь Беранже вносит совершенно новые, демократические мотивы. В стихотворении «Беднота» он прославляет жизнь бедняков, утверждая, что эта жизнь более содержательна, более осмысленна, чем жизнь богача, который томится бездельем, живет паразитом.
Тот же демократический мотив еще сильнее звучит в раннем стихотворении Беранже «Мой старый фрак». У бедняка всего-навсего один только фрак; он бережет его, считая более благородным одеянием, чем великолепный костюм богача:
Мой друг, тебя духами я не прыскал,
В тебе глупца и плута не казал,
По лестницам сиятельных не рыскал,
Перед звездой спины не изгибал.
Пускай иной хлопочет для отлички,
Взять орденок,- за ним не лезу я:
Два-три цветка блестят в твоей петличке.
Мой старый друг, не покидай меня!
К этому же раннему периоду относится политическое стихотворение «Король Ивето». Восхваляя сказочного короля Ивето, Беранже тем самым осуждал Наполеона за то, что при нем народные деньги шли на разорительные войны, на роскошь императорского двора. Наполеону он противопоставляет сказочного короля Ивето, который отличался скромностью и демократизмом; никакой роскоши у него при дворе не было, и народ, не обремененный налогами, любил своего короля:
Расширять не думал царства
И превыше всех побед
Ставил счастье государства.
Слез народ при нем не знал,
Лишь как умер он,— взрыдал
Стар и мал...
Ха, ха, ха! Ну не смешно ль?
Вот так славный был король!
Поэзия Беранже в период Реставрации. Второй этап творчества Беранже совпадает с периодом Реставрации. Падение Империи и восстановление Бурбонов было тем политическим событием, которое определило перелом в сознании и в творчестве поэта. Именно в этот период Беранже оформляется окончательно как певец революционной демократии. Он объявляет себя поэтом-патриотом, задача которого — бороться с эмигрантами и с Бурбонами:
Я не могу быть равнодушен
Ко славе родину моей:
Теперь покой её нарушен,
Враги хозяйничают в ней...
Так пишет Беранже в стихотворении «Моя, может быть, последняя песня». Он хочет выступить против врагов родины как поэт-гражданин. Именно в этот период и приобретает его поэзия то народное значение, которое так высоко оценил русский революционер-демократ Добролюбов, посвятивший Беранже статью1 в связи с выходом песен Беранже в переводе Курочкина. В этих симпатиях Беранже к народу Добролюбов усматривает причину его широкой популярности.
Определяя значение Беранже, Добролюбов прежде всего указывает на одну сторону его творчества. «Он всею силою своею направлялся в одну сторону — к достижению блага народного. Кто более делал или даже только желал, обещал сделать для народа и кто приобретал народную любовь, к тому стремились и симпатии поэта».
Добролюбов цриводит слова Беранже: «Любовь к отечеству и любовь к независимости составляют два главных предмета моих песен, и я старался говорить о них языком, понятным народу». Никаких других соображений, говорит Добролюбов, для Беранже не существовало. Он мог вдохновиться только образами и мотивами, близкими и понятными народу. «Гуманное чувство самой чистой и справедливой любви к народу и к его благу, действительному, а не нарицательному только, выражается во всех почти песнях Беранже».
Высоко ценил Беранже и Белинский. Критически относясь к французской поэзии той же поры, Белинский выделял в ней Беранже на первое место и свое положительное отношение к нему объяснял прежде всего тем, что Беранже был для него поэтом глубоко национальным.
— это его острые политические песни.
Ярким сатирическим произведением этого периода была «Челобитная породистых собак». В образе породистых собак он выводит эмигрантов, французскую знать, которая вернулась после свержения Наполеона и потребовала себе восстановления прежних прав:
Тирана нет,— пришла пора
Вернуть нам милости двора,
Мы с нетерпеньем ждем известья
О том, что с завтрашней зари
Псам Сен-Жерменского предместья
Откроют доступ в Тюильри.
Тирана нет,— пришла пора
Вернуть нам милости двора.
На нас ошейники в отличье
От массы уличных бродяг.
Понятно: луврское величье
Не для каких-нибудь дворняг!
Того же типа стихотворение «Белая кокарда».
Эмигранты празднуют годовщину взятия Парижа интервентами:
День нашей славы, нашей мести,
Тебя ль воспеть мы не должны?
Ты нам с кокардой белой вместе
Вернул и честь родной страны!
Когда чужие короли
Французов скверных покарали,
А благонравных вознесли...
Наконец, целый цикл стихотворений Беранже этого периода является сатирой на церковь и на духовенство. Беранже не был атеистом, но его религиозные взгляды были очень своеобразны. Считая, что у каждого человека есть своя религия, которая ничего общего не должна иметь с официальной церковью, Беранже объявляет себя противником официальной, феодально-католической церкви, которая служила оплотом реакции. Он зло высмеивает ее в целом ряде произведений. В стихотворении «Смерть сатаны» основатель иезуитского ордена Игнатий Лойола однажды в кабачке подсыпал в рюмку сатаны, подсевшего к нему, яд, от которого тот умер. Все монахи и священники стали оплакивать сатану, так как с его смертью они лишились большого дохода:
«Отца, отца мы потеряли...
Ах, умер, умер Сатана!» —
восклицают монахи. Но их выручил Лойола:
Пришел Игнатий: «Я решился
Его права и место взять.
Его никто уж не страшился.
Я всех заставлю трепетать.
Откроют нам карман народный
Убийство, воровство, война.
А богу то, что нам негодно,—
Хоть умер, умер Сатана!»
Вполне понятно, что такого рода стихи должны были определенным образом отозваться на судьбе Беранже. Правительство уже давно имело его на примете как опасного смутьяна, и, когда в 1821 году вышел второй сборник его стихов, Беранже был привлечен к суду. Его обвинили в оскорблении религии, церкви, морали, в пропаганде трехцветного знамени — знамени революции. Возник шумный процесс, который привлек такое количество народа, что вся площадь перед зданием суда была запружена толпой, судьи не могли пробраться через двери, им пришлось лезть в окна, а Беранже, пробираясь через толпу, просил, чтобы его пропустили, так как он-то и есть виновник этого шума.
На суде Беранже держал себя очень независимо и был недоволен своим защитником, который старался его выгородить и, как ему казалось, слишком умалял значение его политической лирики. «Пусть лучше меня повесят враги, чем утопят друзья»,— заявил Беранже. Он не старался оправдаться и не испугался приговора, который последовал за этим процессом. Суд признал его виновным и приговорил к штрафу и к трем месяцам тюрьмы. Но и в тюрьме поэт не унывал. Судебное дело нисколько не снизило пафоса политической лирики Беранже — он продолжает бросать в лицо своим врагам смелые обличительные произведения.
Во время правления Бурбонов Беранже уже иначе расценивает Наполеона. Для него он теперь представляется правителем, который горячо любил Францию и думал о ее благе. Беранже не чужд идеализации Наполеона в таких широкоизвестных стихах, как «Два гренадера», «Старый капрал» и другие.
Но самым важным циклом его политических песен этого периода были песни, направленные против Бурбонов.
— «Будущность Франции». Здесь Беранже рисует печальную судьбу Франции в XX веке; она доведена Бурбонами до крайней степени измельчания и оскудения: все измельчало, люди превратились в карликов; идеи, дела, мысли также стали карликовыми:
Я дружен стал с нечистой силой,
И в зеркале однажды мне
Колдун судьбу отчизны милой
Всю показал наедине.
Смотрю: двадцатый век в исходе,
Париж войсками осажден.
Все те же бедствия в народе,—
И все командует Бурбон.
Все измельчало так обидно,
Что кровли маленьких домов
Едва заметны и чуть видно
Движенье крошечных голов.
Уж тут свободе места мало,
И Франция былых времен
Пигмеев королевством стала,—
Но все командует Бурбон...
Тому же Карлу X прямо посвящено и другое стихотворение под названием «Красный человечек». Поэт предсказывает скорую гибель короля: существует легенда о том, что в королевском дворце перед большим событием (перед революцией, перед казнью Людовика XVI) появлялся красный человечек. И вот теперь снова он стал бродить по дворцу. Пророчество Беранже точно сбылось: очень скоро последний Бурбон был свергнут революцией.
Вполне понятно, что после таких стихотворений, как «Красный человечек» или «Будущность Франции», Беранже опять попал в тюрьму. Это было в 1828 году. Уже сидя в тюрьме, он пишет стихотворение против Карла X. Оно создано за год до революции и носит название «Моя масленица в 1829 году». Поэт обращается к королю:
Разобран весь колчан мой ветхий,
Но все ж одной стрелою меткой,
О Карл десятый, я богат.
Пускай не гнется, не сдается
Решетка частая в окне.
Лук наведен. Стрела взовьется!
За все отплатите вы мне!
Так приветствовал в своем творчестве Беранже наступающую революцию. Целый ряд его стихотворений был вдохновлен предреволюционными и революционными событиями.
Песни Беранже были необычайно популярны. Образцом для него служила народная поэзия; он охотно использовал ее ходовые образы, мотивы и приемы. Повторы, меткие народные словечки, простой образный язык, легко запоминающаяся рифма — все эти особенности его песен как нельзя более содействовали их широкому, массовому распространению. Особенно помогали этому его замечательные припевы (рефрены). В них он искусно сосредоточивал главный обличительный смысл песни. Так, рефрен:
Тирана нет,— пришла пора
Вернуть нам милости двора —
ярко вскрывает суть вожделений эмигрантов — «псов Сен-Жерменского предместья»,— радующихся возвращению Бурбонов во Францию («Челобитная породистых собак»).
Или же рефрены у Беранже сосредоточивают в себе боевой призыв песни.
Рефрен — обращение к королю Карлу X — «за все отплатите вы мне!» — звучит как прямое предсказание революции («Моя масленица в 1829 году»).
Песни Беранже распевались народом в кабачках, на площадях и улицах Парижа. По меткому выражению поэта Ла-мартина, «песни Беранже были теми патронами, которыми народ стрелял в июльские дни».
Творчество Беранже после революции. Однако события Июльской революции несколько смутили Беранже; он не сразу смог разобраться в них, понять, что революция не принесла народу той свободы, о которой мечтал поэт. Буржуазные либералы постарались использовать эту растерянность поэта и завербовать его на свою сторону. Отчасти им это удалось. Беранже подал свой голос за нового короля Луи Филиппа. Но, очень скоро поняв свою ошибку, он решительно отказывается принять какие-либо милости от короля, В стихотворении «Отказ» поэт говорит о том, что он женат на очень строгой даме, зовут ее Свобода, она-то и не позволяет ему брать какие бы то ни было милости от нового правительства. Он пишет:
Не надо денег ваших мне.
Всю жизнь я прожил в стороне,
Не повторяйте обещанья,
Коснетесь лиры — и тотчас
По ней пройдет негодованье.
Тот же мотив звучит в стихотворении «Моим друзьям, которые стали министрами»:
О кормщики на вахте государства!
Оставя дом, презрев стихий коварство,
Вы свой корабль доверили ветрам.
Махнул вам вслед,— счастливая дорога!
А сам стою, мечтателен и нем.
—
Так хорошо на свете быть никем!
Когда Беранже понял, что плодами революции 1830 года воспользовалась крупная финансовая буржуазия, он выступил с обличением этой новой правящей верхушки, которая заражена была стяжательством и поклонялась единственному богу — золотому тельцу. Поняв, что ему снова необходимо взяться за поэзию, Беранже призывает свою песню вернуться на трон:
Да, песня, верно — чуждый лести,
Я заявлял, скорбя,
С престола и тебя.
Но что ни новый акт закона —
Призыв к тебе: «Сюда!»
Вот, песнь моя, тебе корона.
Поняв, что такое Июльская монархия, Беранже со всем своим боевым пылом выступает против нее в поэзии. Он нападает на банкиров, финансистов, на тех, кто явился оплотом этой монархии. Наступило время, утверждает Беранже, когда все возможно купить и продать. В старину в окрестностях Парижа было местечко Бонди, которое являлось приютом воров и разбойников. Этим образом и пользуется Беранже в стихотворении «Бонди», рисуя современность. Франция банкиров, крупных финансовых акул — это Франция воров и разбойников. Блестяще характеризует он дух новой эпохи:
Мы все — поклонники Ваала.
Быть бедным — фи! что скажет свет.
И вот — во имя капитала! —
Все стало вдруг товаром:
Патенты, клятвы, стиль...
...........
Живет продажей индульгенций
И ложью проданных сентенций
Морочит судей адвокат.
За идеал свободы
Сражаются глупцы...
Берут себе купцы!
Поэт — и тот не чужд расчета!
Все за богатством лезут в грязь;
Закинуть удочку в болото
В образе улиток («Улитки») очерчен тип ограниченного, разжиревшего, скотоподобного буржуа:
Как жить процентами ума,
Когда имеешь дом доходный?
Улитка не сошла с ума.
О, как чванливы, как жирны
Вы, слизняки моей страны.
Улитки, что ни говори,
Сзывают съезды по канатам,
От правых будет депутатом.
О, как чванливы, как жирны
Вы, слизняки моей страны!
Но Беранже, несмотря на свое отрицательное отношение к Июльской монархии и к финансовой буржуазии, которая восторжествовала в эту пору, не становится на сторону революционного пролетарского движения. Он пробует найти выход в учении социалистов-утопистов. Несколько песен последнего периода своего творчества Беранже посвящает утопистам. Одна из них носит характерное название «Безумцы». «Безумцы» — так зовут их люди, которых пугают смелые мысли утопистов. Но, по мнению Беранже, эти «безумцы» были величайшими мыслителями человечества.
«Потоп» он предвещает близкий потоп, движение народа, который уничтожит весь «монарший сброд»:
Валы все выше, бури все ужасней,—
Смотри, самодержавие, смотри!
Скажи, вещун, но что это за воды?
То мы — изголодавшаяся голь,
Которой надоел ее король.
Так писал Беранже в 1847 году, за год до революции 1848 года, когда пал король Луи Филипп.
Пьер Дюпон (1821—1870). В 30-е и 40-е годы во Франции выступил еще целый ряд революционных поэтов. В 30-е годы Барбье выпустил сборники стихов «Ямбы» и «Медная лира». К числу поэтов, выступивших перед революцией 1848 года, относится Пьер Дюпон. Ясно чувствуется влияние на него поэзии Беранже. Начинает Дюпон также с веселой застольной песни, но вскоре его песнь как идейно, так и художественно приобретает новый характер. В его поэзии появляется тема и образ рабочего («Песнь о ткаче», «Машинист»). Одна из лучших песен Дюпона — «Песнь рабочих»:
На петушиный оклик дальний,
Мы спозаранку спины гнем
За черствый хлеб над наковальней.
Руками, телом день-деньской
Но холод старости седой
Грозит нам завтра нищетой.
Дружней сплотимся! Может быть,
Мы тоже выпьем круговую.
Давайте пить
Мы за свободу мировую!
В целом ряде стихотворений, например «Два товарища», Дюпон предвосхищает события 1848 года:
Раз два товарища брели
Надежды в их груди цвели,
И руки были полны силой.
С большими палками в руках
Они без устали шагали,
И смех веселый оставляли.
Куда, любезный друг? Иду
Царить на всем земном я шаре!
Я Бонапарта превзойду!
— пролетарий!
Таким образом, Дюпон не ограничивается только изображением быта рабочих, их труда; он берет рабочего как ту силу, которая угрожает существующему порядку; в сознании самого рабочего все более крепнет мысль о своем значении, о своей будущей исторической роли.
Эжен Потье (1816—1887). Одним из крупнейших революционных поэтов Франции был Эжен Потье, автор «Интернационала», известный главным образом как поэт Парижской коммуны.
Ряд его произведений посвящен непосредственно революционным событиям 1848 года. В стихотворении «Народ» он пишет:
Париж окутала, и он,
Меся ногами грязь, пошел навстречу пулям,
Хоть был оружия лишен.
Автор спрашивает: зачем этот человек пошел сражаться? Может быть, он хочет славы или богатства? И отвечает:
Он хочет хлеба и труда,
Да, хлеба для детей, которых без пощады
Терзают голод и нужда.
Он хочет, чтоб его хозяином признали,
Он хочет, наконец, чтоб гражданами стали
Всегдашние рабы.
И все свои права он завоюет с боем,
Он умереть за них готов.
«Свобода или смерть!» — худой своей рукою
Он пишет на стенах дворцов.
Значительная часть стихотворений этого периода печаталась анонимно, без имени автора. Таково, например, распространенное во время революции 1848 года стихотворение под названием «Чернь»:
Раненный насмерть,
С тускнеющим взглядом,
Сыну промолвил, рыдавшему рядом:
Доля рабочего, знать, такова.
Душу окутало тенью вечерней.
Смерть говорит мне: «Идем, старина!»
Ибо свободы добилась она!
В стихах поэтов периода революции 1848 года с неизбежностью возник один вопрос — вопрос о поражении революции. Народ сражался, проливал кровь, но революция была поражена, выиграла от нее только буржуазия.
Сатиру на эту восторжествовавшую буржуазию, у которой только одна забота — охранить свою собственность, Потье дает в стихах «Петиция бакалейщиков».
Бакалейщики боятся, что революция снова вспыхнет, и просят укрепить их права, чтобы новое восстание не могло нанести им никакого ущерба:
Свернули красным шею...
Мы к вам с петицией пришли:
Спасите бакалею!..
Другое стихотворение Эжена Потье на ту же тему — о гибели революции — носит характерное название «Кто отомстит?».
И глубоко зарыта,
Ее я хоронил...
О, кто же отомстит, народ?
Народ, ты был обманут
И кровь струилась вновь...
О, кто же отомстит, народ?
.........
Она еще придет,
Поэзия 1847—1848 годов появляется во Франции в связи с революционными событиями и отражает их основные этапы. Эта поэзия еще далеко не свободна от утопических мелкобуржуазных иллюзий. Однако революционный опыт обогащает рабочих, помогает их росту. В поэзии 1848 года впервые появляется образ рабочего в труде и в борьбе.
Разгром июньского восстания оставляет неизгладимый след в поэзии этих лет; у ряда поэтов появляются пессимистические мотивы. Однако лучшие поэты преодолевают эти настроения, призывают бороться дальше (Э. Потье).
Революционные идеи, боевой призыв революционных поэтов находят свое выражение в различных поэтических жанрах (массовая песнь, гимн, сатирические стихи, революционная лирика).
Боевые революционные традиции поэтов 30-х и 40-х годов возрождаются с новой силой в поэзии Парижской коммуны 1871 года. Лучшим произведением этой поэзии был революционный гимн «Интернационал» Э. Потье.
1. См. "Современник", 1858, № 12.