Творчество революционно-демократических поэтов Г. Гервега, Г. Веерта и Ф. Фрейлиграта
Сороковые годы XIX века были периодом расцвета немецкой революционно-демократической поэзии.
Помимо Гейне, в эти годы со своими стихами выступил ряд поэтов. Наиболее выдающимися из них были Г. Гервег, Ф. Фрейлиграт и Г. Веерт. Расцвет творчества Гервега падает на годы, предшествовавшие революционному взрыву; наибольшее значение творчество Фрейлиграта и Веерта имело в период самой революции 1848 года.
Георг Гервег (1817—1875). Георг Гервег выступил в 1841— 1843 годах со сборником «Стихи живого человека», который был восторженно встречен всеми передовыми людьми Германии (первый том сборника вышел в Цюрихе в 1841 году, второй том вышел в 1843 году). Успех сборника Гервега объясняется тем, что политическая по преимуществу тематика стихов, их гражданский боевой пафос были в немецкой поэзии тех лет чем-то необычным и новым.
Гервег сразу же заявил себя сторонником тенденциозной политической поэзии. Когда в 1841 году Фрейлиграт, стоявший тогда еще на эпигонских позициях романтической аполитичной лирики, заявил в одном из своих стихотворений: «Поэт на башне более высокой, чем вышка партии, стоит» («Испания»), то Гервег ответил ему стихотворением «Партия» (оно было опубликовано в 1842 году в «Рейнской газете»).
В этом стихотворении Гервег страстно утверждал партийность поэзии, необходимость для поэта решить, к какой партии он принадлежит, и служить ее идеалам своим искусством:
О партия моя, ты гордая основа
И мать бесчисленных сверкающих побед!
Как может не понять священнейшее слово,
Как может не постичь великое поэт?
Скажи, как мужу муж, с тобой нам по дороге?
Ты раб иль гражданин? Подумай и решись.
С Олимпа снизойдя, под Илионом боги
За партии свои, как смертные, дрались.
...........
Глашатаи! Певцы! Нет места безучастью!
Под тучей грозовой кто остается тих?
Бросайтесь в этот бой с неудержимой страстью,
Так выбирайте стяг! Я буду не в обиде,—
Он может быть другим, не в цвет моих знамен,
Я все давно решил, почувствовал, увидел,
И мне венок лавровый партией сплетен!
В своих политических стихах Гервег прославляет борьбу за свободу и призывает к уничтожению тирании.
Многие стихотворения Гервега написаны в форме риторического обращения, что является одним из выражений декламационно-ораторской стихии его поэзии. Так написано и одно из наиболее известных его стихотворений — «Песнь о ненависти»:
Вперед, чрез все преграды гор!
Вперед, заре навстречу!
Жене — последний нежный взор
И с саблей — прямо в сечу!
До самой смерти чтоб бойцу
Рука не изменяла!
Любовь нам больше не к лицу:
Нам ненависть пристала.
Крушите деспотов скорей!
Разите их клинками!
Да будет ненависть сильней
Любви, владевшей вами!
До самой смерти чтоб бойцу
Любовь нам больше не к лицу:
Нам ненависть пристала.
Тираноборческому и свободолюбивому пафосу стихов Гервега свойственна большая доля абстракции: слова «тирания», «деспотизм», «свобода» и другие никак не конкретизируются поэтом, у них нет точного «адресата», в них нет исторически точного социально-политического содержания.
Абстрактность стихотворений Гервега отражает во многом еще смутное ощущение недовольства, стремление к ломке старого, отжившего социально-политического строя Германии, надежды на лучшее будущее — настроения, охватившие широкие слои немецкого общества в период начинавшегося революционного подъема. Не отличаясь ни четкостью политических взглядов, ни большой политической прозорливостью, Гервег сумел выразить только то общее, что было характерно для настроения буржуазии, мелкой буржуазии и пролетариата накануне революции.
Нечеткость политических взглядов Гервега привела его в период революции к попытке во главе отряда немецких эмигрантов вторгнуться в Германию (из Франции), чтобы установить там республику. Эта попытка, которая кончилась разгромом отряда и бегством Гервега, с самого начала вызвала к себе резко отрицательное отношение Маркса. До этого времени Маркс относился к Гервегу дружественно (они познакомились в редакции «Рейнской газеты» в октябре 1842 года).
Фальшивое положение, в которое поставил себя Гервег в период революции, обрекло его как поэта на молчание в самый разгар революционных событий. Правда, Гервег был субъективно преданным делу революции и до конца жизни оставался верным своим революционно-демократическим взглядам» Поэт продолжал писать политические стихи, но его творчество в условиях победившей реакции не имело такого значения, как в 40-х годах. Лучшими стихами его остались те, которые вошли в сборник «Стихи живого человека».
Фердинанд Фрейлиграт (1810—1876). Фердинанд Фрейлиграт выступил как поэт еще в начале 30-х годов. В стихах этих лет он охотно обращался к экзотическому Востоку.
Под влиянием нарастания общественного недовольства в стране Фрейлиграт, экзотические стихи которого получили признание у буржуазного читателя и которому была пожалована прусским королем пенсия, переходит на революционно-демократические позиции и обращается к политической лирике (сборники «Исповедание веры», 1844, и «Çа ira», 1846).
Фрейлиграт, отказавшись от королевской пенсии, был вынужден эмигрировать.
Одно из наиболее политически зрелых стихотворений сборника «Çа ira»1, «Снизу наверх», рисует, как нарядный пароход везет по Рейну короля с королевой, а в глубине, под палубой, находится машинист-пролетарий, в уста которого Фрейлиграт вкладывает следующие строки:
Как государство — пароход. Здесь в роскоши везут тебя!
А там, внизу, в нужде, во тьме, в труде приравненный рабу,
Поддерживаю я огонь и сам кую свою судьбу —
Мою, но и твою, монарх! Бьет лопастями чей удар?
Своей мозолистой рукой железо держит кочегар.
Король, ведь ты совсем не Зевс,— пожалуй, я скорей титан:
Я сдерживаю под тобой всегда клокочущий вулкан.
Ведь все зависит от меня: лишь поворот руки один —
И палубу размечет взрыв, и с ней взлетишь на воздух ты,
Освободившись, выйдем мы на свет дневной из темноты.
Мы — сила! Государство вновь скуем,— оно пришло в разлад,
И божьей ненавистью мы — доныне пролетариат!
Таким образом, это стихотворение по идейному замыслу — пониманию исторической роли пролетариата — близко к стихотворению Гейне «Силезские ткачи»; в нем Фрейлиграт отрешился от свойственного ему в более ранних стихах отношения к пролетариату как только страдающему классу, вызывающему к себе сочувствие и сострадание.
Когда вспыхнула революция, Фрейлиграт вернулся в Германию и принял активное участие наряду с Веертом в издаваемой Марксом и Энгельсом «Новой Рейнской газете». В этом же году Фрейлиграт вступает в «Союз коммунистов».
Революционные выступления в Берлине и Вене вызвали горячий отклик в стихах Фрейлиграта («Вена», «Мертвые — живым», «Блюм», «Виндшигрец и Блюм» и другие).
Одно из лучших стихотворений этих лет, «Мертвые — живым», отличается внутренней патетикой и драматизмом; оно написано как бы от имени павших в революционных боях в марте 1848 года в Берлине и обращено с призывом к оставшимся в живых — завершить дело революции:
В крови и со свинцом в груди, с раскроенными лбами,—
Так вы несли нас на досках, подняв над головами!
.....................
Посев, что зрел, как пали мы, лежит, снопами брошен.
Кровавый мартовский посев свободы — тоже скошен.
Лишь, уцелевши кое-где, еще пылают маки,—
Он вспыхнет! Знаем мы: близка конечная расплата,
Завоевали много вы, назад не меньше взято!
О, слишком много каждый день паденья и позора,
И верьте мертвым, нам: тот гнев грозой воскреснет скоро!
И революция тогда законченною будет!..
В последнем номере «Новой Рейнской газеты», которая была задушена реакцией, Фрейлиграт поместил стихотворение «Прощальное слово «Новой Рейнской газеты»:
Так прощай же, прощай, грохочущий бой!
Так прощайте, ряды боевые,
И мечи и копья стальные.
Так прощайте! Но только не навсегда!
Не убьют они дух наш, о братья!
И час пробьет, и, воскреснув, тогда
И когда последний трон упадет
И народ в опьянении мести
Оплатит в борьбе последний свой счет,
Тогда будем мы снова вместе!
Народу восставшему всюду —
Бунтовщица, затравленная врагом,—
Застрельщицей верной я буду!
Об этом последнем номере «Новой Рейнской газеты» Энгельс писал: «Мы должны были сдать свою крепость, но мы покинули ее, унося все военное снаряжение, при звуке барабанов, с развевающимся красным знаменем последнего номера, в котором мы предостерегали кельнских рабочих от безнадежных путей и говорили им:
«Редакторы «Neue Rheinische Zeitung», прощаясь с вами, благодарят вас за выраженное им участие. Их последним словом всегда и повсюду будет: освобождение рабочего класса!»2
Той же верой в полное торжество дела рабочего класса было проникнуто и стихотворение Фрейлиграта, помещенное в этом номере.
Поражение революции 1848 года заставило Фрейлиграта уехать из Германии: он смог вернуться лишь в 1868 году. В годы реакции поэт отходит от революционно-демократических позиций, на которых он стоял в 40-е годы.
—1856). Георга Веерта Энгельс назвал в посвященной ему статье «первым и самым значительным поэтом немецкого пролетариата»3.
Большое значение для Веерта имело то, что в начале своего творческого пути он приобщился к немецкой народной поэзии. Он воспринял немецкую народную песню принципиально иначе, чем до него романтики или молодой Гейне. Простота, естественность народной песни, ее юмор и реализм, нашедшие выражение в трезвом и подчас грубоватом изображении окружающей действительности, стали достоянием поэзии самого Веерта.
Ему с самого начала был чужд риторический, декламационный пафос поэзии Гервега и Фрейлиграта, и, наоборот, Веерту были близки — и поэтому оказали на него влияние — стихи Гейне с их иронической простотой и конкретностью поэтического мышления, с их сатирической установкой.
Большое значение для миросозерцания и тем самым для творчества Веерта имело знакомство с положением пролетариата в более передовой капиталистической стране — в Англии, с английским рабочим движением — чартизмом (в 1843 году на некоторое время Веерт приезжает в Англию) — и близость с Марксом и Энгельсом, продолжавшаяся до самой смерти Веерта. Под руководством Энгельса Веерт изучал политическую экономию, философию и историю.
«В дубраве», «Три бравых подмастерья», «Под вишнею цветущей»), т. е. обычных героев народной песни, становится пролетарий. Если в стихах Веерта вначале труженик еще выступает как объект сострадания («Сто гасвелльских горняков», «Старый трактирщик из Ланкашира»), то в других стихах, написанных иногда одновременно, появляется изображение протеста трудящихся против своей участи и идея грядущей расплаты за социальную несправедливость.
В стихотворении «Литейщик пушек» (1845) Веерт рисует английского рабочего-литейщика, трудившегося всю жизнь и выброшенного на улицу капиталистом:
Он шел,— качалось все кругом
В глазах, слезой омытых,
А в сердце — ненависть, как гром
И он сказал: — Не за горой
Тот день, проклятый Молох,
В тебя мы собственной рукой
Ударим из тяжелых!
«Сидели они под ивой...» (1845), в котором звучит идея солидарности пролетариев всех стран. Веерт описывает сидящих за кружкой пива рабочих из Ланкашира и Йорка:
Смеялись и песни орали
До света вечерних огней,
А вечером парни узнали
О битве силезских ткачей.
Огромные сжав кулаки,
Вскочили в ярости с места
Чумазые здоровяки!
И шляпы наземь летели,
Поля и луга гремели: —
Силезия, в добрый час!
Эта же идея проходит и через стихотворение «Немец и ирландец».
В период революции 1848 года Веерт активно сотрудничает в «Новой Рейнской газете». Веерт взял на себя фельетон. «Я сомневаюсь,— писал Энгельс в статье о Веерте,— были ли когда-нибудь в другой газете такие живые и остроумные фельетоны». Наиболее значительной серией фельетонов, превратившейся в небольшой сатирический роман, является «Жизнь и подвиги знаменитого рыцаря Шнапханского» (вышли отдельным изданием в 1849 году) — сатира на прусского юнкера.
«Плаксы и смутьяны»), трусостью и ограниченностью буржуа («Ваше высокородие, имею честь», «Сегодня я ехал в Дюссельдорф»), над германским центральным правительством и созданной им армией («Святая наша немецкая рать» и другие).
В одном из стихотворений этих лет Веерт писал:
Я высшего счастья на свете не знал,
Чем жалить врагов завзятых
И невзначай веселым словцом
В сатирических стихах Веерт особенно близок к Гейне. «Он часто пользовался гейневскими формами, но лишь для того, чтобы наполнить их совершенно оригинальным самостоятельным содержанием»,— отмечает Энгельс. Это объясняется тем, что политические убеждения Веерта отличались большей четкостью, что он был «здоровее и искреннее» Гейне (Энгельс).
После поражения революции Веерт отходит от литературы — он снова возвращается к занятиям торговыми делами. Умер Веерт вдали от родины, в Гаване, где находился по торговым делам.
Примечания.
1." Ça ira"- первые слова народной революционной песни периода французской революции 1789 - 1794 годов.
3. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 21, стр. 4.