ВВЕДЕНИЕ
Французская поэзия XIX в., казалось бы, так широко известна и так обстоятельно изучена во всем обилии своих замечательных художественных произведений, созданных ее знаменитейшими и даже второстепенными поэтами, во всей веренице сменявших друг друга и боровшихся между собой литературных школ.
Тем не менее одно из ее направлений, хотя и ярко выраженное, недостаточно привлекало к себе внимание исследователей. Мы говорим о политической, гражданской поэзии, так активно откликавшейся на все текущие общественные события и порождаемые ими острые вопросы, такой своеобразной по кругу своих тем и тоже представленной очень многими именами.
Диапазон политической поэзии был очень широк. В настоящей книге речь пойдет не обо всем ее потоке. Он ведь включал в себя немало консервативных и даже реакционных поэтов, ревностных охранителей существующего буржуазного строя, монархического образа правления, устоев католической церкви. Деятельность таких поэтов, обычно ничтожная в художественном отношении, ныне по справедливости забыта; лишь в трудах историков встречаются упоминания о барде Второй империи Бельмонте, или о певце воинствующей клерикальной реакции Луи Вьейо, или о шовинисте Третьей республики Поле Деруледе и т. д.
«левого» крыла французской политической поэзии, которому принадлежит бессмертие. Творцами этой поэзии были демократические и революционно-демократические поэты. Полное ознакомление с их творчеством не всегда возможно: многие произведения поэтов революционной демократии до нас не дошли, погибли, многие забыты или еще не разысканы. Да и вообще историю «левого» крыла политической поэзии, образно говоря, можно уподобить некоей «нити» с «узлами», где «узлы» отвечают сравнительно большому развитию этой поэзии в революционные или предреволюционные периоды истории Франции, а «нить» — той, нередко даже пунктирной, линии, обозначающей судьбу этой поэзии, гонимой и запрещаемой в периоды реакции.
«Левому» крылу французской политической поэзии присущи были два основных течения. Оба они связаны с развитием революционной борьбы XIX в., но одно из них откликалось по преимуществу на крупнейшие события национальной истории, на смену правительств, войны, боролось за установление республиканского страд и патриотически утверждало образ Франции как светоч» свободы и вдохновителя освободительной борьбы другие наций. Второе, на анализе которого мы остановимся с наибольшим вниманием, разрабатывало главным образом тему народа, постоянно изображало его жизнь, труд, заботы и нужды, мечты и борьбу, неустанно требовало улучшения участи обездоленных и бесправных масс. Великая заслуга «левого» крыла политической поэзии в том, что оно настойчиво вводило в литературный обиход образ трудового народа, привлекая к нему внимание крупнейших писателей Франции.
В начале XIX в. тема народа во французской литературе почти отсутствовала. Изображение народа, а именно революционного плебейства, санкюлотов, еще присущее писателям Великой французской революции, сошло на нет в пору термидорианской реакции, Директории, Консульства и Первой империи. Возвращение к этой теме было совершено именно политической поэзией периода Реставрации и последующего времени: малые жанры литературы, всегда более оперативно откликаясь на зов действительности, не могли пройти мимо растущего самосознания и пробуждавшейся общественно-политической активности народных, главным образом трудовых, масс.
не только не умеет гордиться ими, но и словно испытывает стыд за то, что они у нее были, потому что их то ли вообще не стоит считать за писателей, то ли надо низвергать с пьедестала, то ли самым упорным образом замалчивать...
В 1968 г. во Франции вышла книга Жана Тушара «Слава Беранже». Пухлый двухтомник почти на тысячу страниц, не считая громадного аппарата подстрочных сносок. И вся эта книга посвящена не заслугам Беранже, признанного еще при жизни во всем мире, а последовательному, тенденциозному стремлению «доказать», что вся его слава была ни на чем не основана, что поэт он был совсем неважный, только и умевший ловко сочинять — к случаю — песенки, всеми давным-давно забытые. Злая, несправедливая книга, но, оказывается, она лишь некий итог уже установившегося во Франции XX в. презрительно-враждебного отношения к ее знаменитому народному поэту, которого так высоко ценили Шатобриан, Гюго, Бальзак, Стендаль, Жорж Санд, Сент-Бев, Гете, а Белинский называл «царем французской поэзии, самым торжественным и свободным ее проявлением». 1
«элегиком», да еще якобы увязшим в подражательности. Или Эжен Потье, мастерству которого изумлялся даже такой завзятый враг коммунаров, как Франсиск Сарсэ, но о котором буржуазное литературоведение хранит полное молчание.
Беранже, Моро, Потье — первые величины «левого» Крыла политической французской поэзии XIX в. Если даже к ним на их родине существует подобное отношение, то второстепенных политических поэтов попросту замалчивают под предлогом их художественной малоценности. Согласиться с такой точкой зрения мы не можем: советское литературоведение никогда не отрицало художественных заслуг демократических и революционно-демократических поэтов, а в нашей книге речь будет идти о наиболее одаренных из них.
тяжелым условиям их жизни, то насколько больше в этой области было сделано демократическими, а особенно — и это необходимо подчеркнуть — теми революционно-демократическими поэтами, для которых народная тема являлась главной, центральной, неотступной, глубоко выстраданной темой! Они писали о растущих социально-политических требованиях трудового народа. Все настойчивее, все с большей и зрелой силой аргументации ратовали они за социальную справедливость для бесправных народных тружеников, за человеческие условия жизни для них, все резче противопоставляли их нищету довольству и праздности высших классов, все энергичнее требовали права на труд. В первой половине XIX в. многими из этих поэтов еще владели миролюбивые утопические мечты сен-симонизма и фурьеризма, но на опыте последующей революционной борьбы, особенно Парижской Коммуны, они поняли необходимость полной - с оружием в руках — ликвидации собственнических й эксплуататорских классов во имя освобождения тружеников Франции и всего мира. Созданный революционно-демократическими поэтами образ измученного народа и его долгой освободительной борьбы расширяет и углубляет гуманистические тенденции французской литературы XIX в. и является неоспоримым художественным вкладом в общенациональный литературный фонд Франции и в культурный обиход всего человечества.
Политическая поэзия, о которой мы говорим, была по преимуществу поэзией пропагандистской. Она убеждала, аргументировала, доказывала, звала на борьбу. Она была во многом риторична, но ее риторика обычно кипела самой пламенной страстностью, выстраданной всеми муками жизни, всей кричащей несправедливостью буржуазных общественных отношений, и не раз приобретала черты высокой художественности. Известно, насколько Виктор Гюго бывал утомляюще и рассудочно многоречив в «Легенде веков», но сравните «Возмездие», где его риторика — настоящая лава ненависти, испепеляющей Вторую империю! Также бурно и пылко насыщал трагизм жизненных отношений риторику революционно-демократических поэтов, сумевших силой своего творчества лишь удостоверить широту и человечность французского литературного гения.
Говоря о духовной драме Герцена, В. И. Ленин указал, что она «была порождением и отражением той всемирно-исторической эпохи, когда революционность буржуазной демократии уже умирала (в Европе), а революционность социалистического пролетариата еще не созрела».2
— показать на примере французской политической поэзии XIX в., как развивалась, а далее угасала буржуазно-демократическая революционность, вступая во все более обостряющийся конфликт с нарастающей мятежностью трудовых народных масс, и как зарождалась, крепла и преодолевала различные свои внутренние противоречия подлинно революционная поэзия, которая в творчестве пролетарских поэтов Парижской Коммуны уже ярко и полно отразила революционность социалистического пролетариата. В политической поэзии XIX в. все время и на разный лад переплетались ее романтические и реалистические стороны. В первой половине века политическая поэзия развивалась в пору господства романтической школы, художественным методом ряда ее поэтов — Огюста Баре, Эжезиппа Моро, Пьера Дюпона, Виктора Гюго и других — является романтизм, не лишенный порою явственных реалистических влияний как печати жизненной правды. Это были представители прогрессивного романтизма, частью революционного, но частью — под влиянием наиболее популярных школ утопического социализма — более умеренного, носившего характер пассивной мечтательности и даже попыток примирения с неудовлетворявшей поэтов, но будто бы способной измениться к лучшему буржуазной действительностью.
«левое» рвение утопического социализма — бабувизм — тоже нашло отражение в творчестве поэтов революционной демократии и способствовало нарастанию тенденций критического реализма в их революционном романтизме. Поздние, в поэзии Парижской Коммуны, наряду с наличием ж ряда ее поэтов сильных еще влияний революционного романтизма, все внушительнее утверждается реализм нового типа, глубоко расширяющий кругозор и усложняющий художественный метод прежнего критического реализма.
Примечания.
1 В. Г. Белинский. Поли. собр. соч., т. И. М., Изд-во АН СССР, 1953, стр. 153.
2 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 21, стр. 256.