24. Творческий путь Ибсена
Ибсен (Ibsen) Генрик (1828–1906), норвежский драматург. Один из создателей национального норвежского театра. Романтические драмы на сюжеты скандинавских саг, исторические пьесы. Философско-символические драматические поэмы «Бранд» (1866) и «Пер Гюнт» (1867). Острокритические социальные реалистические драмы «Кукольный дом» («Нора», 1879), «Привидения» (1881), «Враг народа» (1882). В драмах «Дикая утка» (1884), «Гедда Габлер» (1890), «Строитель Сольнес» (1892) усилились черты психологизма и символизма, сближающие их с неоромантическим искусством конца века. Обнаруживая глубокое несоответствие между благопристойной видимостью и внутренней порочностью изображаемой действительности, Ибсен выразил протест против всей системы современных общественных установлений, требуя максимальной эмансипации человека.
Ибсен род. в 1828 г. в маленьком городке Скиен, на берегу залива Христиании. Он происходит из древней и богатой датской семьи судохозяев, переселившихся в Норвегию около 1720 г. Отец драматурга, Кнуд Ибсен, представлял собой деятельную в здоровую натуру; мать, – немка по происхождению, дочь состоятельного скиенского торговца, – была особой строгого, сухого нрава и крайне набожная. В 1836 г. Кнуд Ибсен обанкротился, и жизнь богатой, хорошо поставленной семьи, круто изменилась. Прежние друзья и знакомые мало по малу стали отдаляться, пошли сплетни, насмешки, всякого рода лишения. Людская жестокость отразилась очень тяжело на будущем драматурге. И так уже от природы необщительный и дикий, он теперь стал еще более искать уединения в ожесточился. Учился Ибсен в элементарной школе, где поражал учителей превосходными сочинениями. На 16-м г. пришлось Ибсену поступить в ученики в аптеку близлежащего городка Гримштадта, с населением всего в 800 жит. Ибсен покинул безо всякого сожаления Скиен; он больше никогда не возвращался в родной город, где ему в таком раннем возрасте пришлось узнать все значение и власть денег. В аптеке, где он пробыл 5 лет, юноша втихомолку мечтал о дальнейшем образовании и получении докторского диплома. Революционные идеи 1848 г. нашли в нем горячего приверженца. В первом стихотворении своем, восторженной оде, он воспел венгерских патриотов-мучеников. Жизнь Ибсена в Гримштадте становилась для него все более и более невыносимой. Он возбудил против себя общественное мнение городка своими революционными теориями, вольнодумством и резкостью. Наконец Ибсен решил бросить аптеку и отправился в Христианию, где ему пришлось вести первое время жизнь полную всяких лишений. В Христиании Ибсен познакомился и тесно сблизился с Бьернсоном, который впоследствии стал его ожесточенным противником. Вместе с Бьернсоном, Виньи и Боттен-Хансеном, Ибсен основал в 1851 г. еженедельную газету «Andhrimner», просуществовавшую несколько месяцев. Здесь Ибсен поместил несколько поэм и 3-х актное драматическое сатирическое произведение «Norma». После прекращения журнала, Ибсен познакомился с основателем народного театра в Бергене, Ола-Булем, который предоставил ему должность режиссера и директора этого театра. В Бергене Ибсен пробыл 5 лет и в 1857 г. переехал в Христианию, тоже на должность директора театра. Здесь он оставался до 1863 г. Женился Ибсен в 1858 г. и был очень счастлив в брачной жизни. В 1864 г., после долгих хлопот, Ибсен получил писательскую пенсию от стортинга и воспользовался ею, чтобы поехать на юг. Сначала он поселился в Риме, где жил в полном уединении, потом переехал в Триест, затем в Дрезден и Мюнхен, откуда ездил в Берлин, а также присутствовал при открытии Суэзского канала. В настоящее время живет обыкновенно в Мюнхене. Первая пьеса Ибсена, более психологическая, чем историческая драма «Саtilina», относится к 1850 г. В этом же году Ибсен добился того, что была поставлена на сцене его трагедия: «Kamphojen». С тех пор он начал писать пьесу за пьесой, сюжеты для которых брал из истории Средних веков. «Gildet pa Solhoug», шедшая в Христиании в 1856 г. – первая из драм Ибсена, имевшая значительный успех. Затем появились «Fru Inger til Osterraat» (1857), «Harmandene paa Helgeland» (1858), «Kongs Emnerne» (1864). Все эти пьесы имели большой успех и были много раз играны в Бергене, Христиании, Копенгагене, Стокгольме и в Германии. Но написанные им в 1864 г. пьесы «En Broder Nod» и в особенности «Kjoerlighedens Komedie», так восстановили против него его соотечественников, что Ибсен был вынужден в 1864 г. покинуть Норвегию. Дальнейшие его драмы «Brand» (1866), «Peer Gynt» (1867), «Kejser og Galiltoer» (1871), «De Unges Forbund» (1872), «Samfundets-Stotter» (1874), «Nora» (1880), после которой он совершенно поссорился с Бьернсоном. Затем еще Ибсен написал: «Hedda Gabler», «Rosmersholm» и «Строитель Сольнес». Стихотворения Ибсена собраны в книжку «Digte:» (1871).
Пьесы Ибсена стали известны в Европе сравнительно недавно, но слава этого писателя выросла с поразительною быстротой, и в последние годы критики, говоря о вершинах современной литературы, упоминают норвежского драматурга рядом с именами Толстого и Зола. Одновременно, однако, с фанатич. поклонниками, у него есть столь же рьяные противники, считающие его успех явлением болезненным. Славу создали ему не исторические пьесы, написанные по древнескандинавским сагам (лучшая из них «Воители Гельголанда»), а комедии и драмы из современной жизни. Решающим моментом в деятельности Ибсена является 1865 год, когда он, в первый раз покинув Норвегию, прислал туда из Италии драматическую поэму «Бранд». По настроению и основной идее современные пьесы Ибсена делятся на две категории: тенденциозно обличительные комедии и психологические драмы. В своих комедиях Ибсен является фанатическим защитником цельной, самодовлеющей личности и яростным врагом тех форм жизни, которые, по мнению художников, обезличивают, нивелируют современных людей – семьи, основанной на романической лжи, общества, государства, и, главным образом, демократии – тирании большинства. В общих чертах фабула всех этих пьес одна и та же: какая-нибудь цельная личность, герой или героиня, вступает в борьбу с обществом из-за идеала правды. Чем эта личность самобытнее и сильнее, тем ожесточеннее ее борьба с безволием и нравственным ничтожеством людей. В конце концов личность остается одинокой, покинутой, поруганной, но не побежденной. Священник Бранд, герой фантастической драматической поэмы в стихах, ставит целью жизни достижение внутреннего совершенства, полной умственной свободы. Ради этой цели он жертвует личным счастьем, единственным сыном, горячо любимой женой. Но в конце концов его дерзновенный и не знающий компромиссов идеализм («все или ничего») сталкивается с трусливым лицемерием духовных и светских властей; покинутый всеми, герой в сознании своей правоты погибает один среди вечных льдов норвежских гор. – В обстановке более реальной подобная же участь выпадает на долю докт. Штокмана (герой комедии «Враг народа»). Убедившись в том, что демократия его родного города, служа на словах принципам свободы и справедливости, на деле подчиняется мотивам мелким и бесчестным, доктор Штокман собирает народную сходку в объявляет, что сделал следующее открытие: «самый опасный враг истины и свободы, это сплетенное, свободное большинство!.. Большинство никогда не право, – да, никогда! Это – общепринятая ложь, против которой должен восставать каждый свободный разумный человек. Кто составляет большинство в каждой стране? Просвещенные люди или глупцы? Глупцы составляют страшное, подавляющее большинство на всем пространстве мира. Но справедливо ли, черт побери, чтобы глупцы управляли людьми просвещенными?» Получив от сограждан кличку «враг народа», всеми покинутый и преследуемый, Штокман заявляет в кругу своей семьи, что сделал еще одно открытие: «вот видите ли, что я открыл: самый сильный человек в этом мире тот, кто остается одиноким». До такого же конфликта доходит и Нора, родственная по духу Бранду и Штокману. – Убедившись, что семья основана на том, что муж любит в жене только красивую куклу, а не равноправного человека, Нора, в пьесе того же названия бросает не только мужа, но и любимых детей, обрекает себя на полное одиночество. Во всех этих пьесах Ибсена ставать вопрос: возможна ли жизнь по правде в современном обществе? – и решает его отрицательно. Чтобы жить по правде, цельная личность должна стать вне семьи, вне общества, вне сословных в политических партий.
– вот второй вопрос, который ставить себе Ибсен и на который отвечают его психологические драмы, в художественном отношении стоящие несравненно выше комедий. Ответ и тут получается отрицательный, хотя миросозерцание художника во многом радикально изменилось. Счастие невозможно, потому что счастье неразлучно с ложью, а современный человек заражен микробом правды, лихорадкой правдолюбия, чем губит себя и ближних. Вместо гордого, романтического Бранда, проповедником правды является теперь чудаковатый, но реально изображенный Грегор Верле («Дикая утка»), который своим злосчастным правдолюбием разбивает на глазах зрителей невозмутимое, хотя и основанное на лжи счастие своего друга Иалмара. Невозможно счастие и потому, что никто не может быть самим собою, никто не в силах отстоять свою индивидуальность, так как над нами тяготеет закон наследственности, и среди нас встают привидения как пороков, так и добродетелей наших отцов («Привидения»). Путы долга, обязанности, завещанные нам прошлыми веками, мешают нашей жизнерадости, которая, ища тайного выхода, становится развратом. Наконец, счастье невозможно и потому, что с развитием культуры, становясь утонченнее умственно и нравственно, человечество теряет стремление к жизни, разучивается смеяться и плакать («Росмерсгольм»). К этому же циклу психологических пьес относится «Эллида» (или «Женщина моря») – самое поэтическое из всех произведений Ибсена, если не по идее (заключающейся в том, что чувство доверия, уважения имеет больше власти над сердцем, нежели деспотизм любви), то, по крайней мере, по исполнению. Венцом же творчества Ибсена кажется нам «Гедда Габлер», единственная, быть может, его живая пьеса, без общественных или моральных схем, в которой герои действуют и живут для себя, а не правят барщину ради авторской идеи. В Гедде Габлер И. воплотил великий декаданс нравов нашего века, когда впечатлительность к оттенкам внешней красоты заслонила вопросы добра и зла, чувство чести заменено боязнью скандала, а любовь – бесплодными муками ревности. Последняя по времени пьеса Ибсена – «Строитель Сольнес», нелишенная автобиографического значения, рисует в символическом образе ход мирового прогресса, который начался с наивной веры, продолжается наукой, а в будущем приведет человечество к новому разумно мистическому пониманию жизни, к воздушному замку, построенному на каменном основании. Таковы идеи ибсеновских пьес, смелые, часто дерзновенные, граничащие с парадоксами, но задевающие самые интимные настроения современности. Помимо идейного содержания, эти пьесы замечательны, как безупречные образцы сценической техники. Ибсен вернул современной драме классические формы – единство времени и места, а что касается единства действия, то оно заменено у него единством замысла, внутренним разветвлением основной идеи, на подобие незримой нервной системы, проникающей в каждую фразу, почти в каждое слово пьесы. По силе и цельности замысла Ибсен мало имеет соперников. Он, сверх того, совершенно устранил монолог, а разговорную речь довел до идеальной простоты, правдивости и разнообразия. В чтении произведения Ибсена производят больше впечатления, чем на сцене, потому что за развитием идеи легче следить читая, чем слушая. Особый прием Ибсена представляет его любовь к символам. Почти в каждой пьесе основная идея, развиваясь в действии, воплощается в каком-нибудь случайном образе; но этот прием не всегда удается Ибсену, а порой, как например, в «Бранде» и «Строитель Сольнесе», вносит в пьесу некоторое безвкусие. Значение Ибсена и причину его всемирной славы следует искать в современности проповедуемых им идей. Ибсен такой же представитель безграничного индивидуализма в литературе, как Шопенгауэр и Ничше – в философии, как анархисты – в политике. Никто не сомневается в глубине и оригинальности его идей, только многим кажется, что они не согреты любовью к людям, что сила их – не от Бога.
Пер Гюнт
Пер Гюнт (Peer Gynt) – Драматическая поэма (1867)
Действие поэмы охватывает время от начала до 60-х гг. XIX в. и происходит в Норвегии (в Гудбраннской долине и окрестных горах), на марокканском побережье Средиземного моря, в пустыне Сахара, в сумасшедшем доме в Каире, на море и снова в Норвегии, на родине героя.
Молодой деревенский парень Пер Гюнт дурачится, обманывая мать Осе. Он рассказывает ей историю об охоте на прыткого оленя. Раненый олень взвивается с оседлавшим его Пером на вершину хребта, а потом прыгает с высоты в кристально чистое, как зеркало, озеро, устремляясь к собственному отражению. Затаив дыхание, Осе слушает. Она не сразу спохватывается: эту историю она знает – Пер лишь слегка переиначил старинное предание, примерив его на себя. Порванная одежда сына объясняется другим – он подрался с кузнецом Аслаком. Задирают Пера окрестные парни часто: он любит пофантазировать, а в мечтах видит себя героем сказок или легенд – принцем или королем, окружающие же считают его истории пустым хвастовством и вздором. Вообще, Пер слишком заносчив! Еще бы, ведь он – сын капитана, пусть даже спившегося, промотавшего состояние и бросившего семью. И еще одно – Пер нравится девушкам. По этому поводу мать сетует: что бы ему не жениться на Ингрид, дочери богатого хуторянина? Тогда бы были у них и земля, и поместье! А ведь Ингрид заглядывалась на Пера. Жаль! Как раз вечером играют ее свадьбу, Ингрид выходит замуж за Маса Мона.
– она пойдет с сыном и перед всеми его ославит! Ах, так! Пер, смеясь и играючи, сажает мать на крышу чужого дома: пусть посидит тут, покуда ее не снимут, а он пока сходит на праздник.
На свадьбе незваного гостя встречают в штыки. Девушки не идут танцевать с ним. Пер сразу отличает среди них Сольвейг, дочь крестьянина-сектанта из переселенцев. Она так прекрасна, чиста и скромна, что даже ему, лихому парню, боязно к ней подступиться. Пер приглашает Сольвейг несколько раз, но всякий раз получает отказ. В конце концов девушка признается ему: ей стыдно идти с подвыпившим. Кроме того, она не хочет огорчать родителей: строгие правила их религии ни для кого исключений не делают. Пер огорчен. Воспользовавшись моментом, парни предлагают ему выпить, чтобы потом над ним посмеяться. Пера к тому же злит и раззадоривает неумеха жених, не знающий, как надо обращаться с невестой... Неожиданно даже для самого себя Пер хватает невесту под мышку и, «как свинью», по выражению одного из гостей, уносит ее в горы.
Страстный порыв Пера недолог, он почти сразу отпускает Ингрид на все четыре стороны: ей далеко до Сольвейг! Разъяренная Ингрид уходит, а на Пера устраивают облаву. Он прячется в глубине леса, где его привечают три пастушки, отвергающие ради его любви своих дружков-троллей. Здесь наутро Пер встречает Женщину в Зеленом Плаще, дочь Доврского короля – правителя обитающей в лесу нечисти – троллей, кобольдов, леших и ведьм. Пер хочет Женщину, но еще больше ему хочется побыть настоящим принцем – пусть даже лесным! Условия Доврский дед (так зовут лесные придворные короля) ставит жесткие: тролли исповедуют «почвеннические» принципы, они не признают свободного выезда за пределы леса и довольствуются только домашним – едой, одеждой, обычаями. Принцессу отдадут замуж за Пера, но прежде ему следует надеть хвост и выпить здешнего меду (жидкого помета). Покривившись, Пер соглашается и на то и на другое. Все во дворце Доврского деда выглядит заскорузлым и безобразным, но это, как объясняет Доврский дед, лишь дефект человеческого взгляда на жизнь. Если, сделав операцию, перекосить Перу глаз, он тоже будет видеть вместо белого черное и вместо безобразного прекрасное, то есть приобретет мировоззрение истинного тролля. Но на операцию Пер, готовый ради власти и славы почти на все, не идет – он был и останется человеком! Тролли наваливаются на него, но, услышав звуки церковного колокола, отпускают.
Пер – в обморочном состоянии между жизнью и смертью. Невидимая Кривая обволакивает его путами и скликает для расправы крылатых демонов. Пер спотыкается и падает, но опять слышно церковное пение и звон колоколов. С криком: «Смерть мне, бабы у него за спиной!» – Кривая отпускает Пера.
Его находят в лесу мать и Сольвейг. Осе сообщает сыну: за похищение Ингрид он теперь объявлен вне закона и может жить только в лесу. Пер строит себе избушку. Уже выпал снег и дом почти готов, когда к нему на лыжах прибегает Сольвейг: она ушла от строгих, но любимых ею родителей, решив остаться с ним навсегда.
– тот, кстати, встречает отца не слишком приветливо («Я папочку пристукну топором!»). Троллиха требует от Пера, чтобы он прогнал Сольвейг! Или, может быть, они заживут в его доме втроем? Пер в отчаянии, его тяготит тяжелое чувство вины. Он страшится запачкать Сольвейг своим прошлым и не хочет ее обманывать. Значит, он должен от нее отказаться! Попрощавшись, он уходит из избушки якобы на минуту, но в действительности навсегда.
Перу не остается иного, как бежать из страны, но он не забывает о матери и посещает ее. Осе больна, ей помогает соседка; нехитрое имущество в доме описано судебным приставом. В несчастье матери, конечно, виноват сын, но Осе оправдывает его, она считает, что сам по себе ее Пер неплох, его сгубило вино. Старуха чувствует, жить ей осталось недолго – мерзнут ноги, царапает дверь кот (плохая примета!). Пер садится на кровать и, утешая мать, рассказывает ей нараспев сказку. Они оба приглашены в волшебный замок Суриа Муриа. Вороной уже запряжен, они едут по снежному полю, по лесу. Вот и ворота! Их встречает сам святой Петр, и Осе, как важной барыне, подносят кофе с пирожным. Ворота позади, они – у замка. Пер хвалит мать за ее веселый нрав, за терпение и заботливость, он не ценил их раньше, так пусть же за доброту ей воздаст хозяин волшебного замка! Искоса взглянув на Осе, Пер видит, что она умерла. Не дожидаясь похорон (по закону вне леса его может убить каждый), он уезжает «за море, чем дальше, тем лучше».
Проходит много лет. Перу Гюнту под пятьдесят. Ухоженный и преуспевающий, он принимает на средиземноморском берегу Марокко гостей. Рядом в море стоит его яхта под американским флагом. Гости Пера: деловитый мастер Коттон, глубокомысленно многозначительный фон Эберкопф, бомондный мосье Баллон и немногословный, но пылкий Трумпетерстроле (швед) – превозносят хозяина за гостеприимство и щедрость. Как удалось человеку из народа сделать такую блестящую карьеру! В осторожных выражениях, стремясь не задеть либерально-прогрессистских взглядов гостей, Пер Гюнт говорит им правду: он спекулировал в Китае церковным антиквариатом и занимался работорговлей в южных штатах в Америке. Сейчас он на яхте направляется в Грецию и может предложить друзьям дело. Превосходно! Они с удовольствием помогут грекам-повстанцам в их борьбе за свободу! Вот, вот, подтверждает Гюнт, он хочет, чтобы они раздували пламя восстания как можно сильнее. Тем больше будет спрос на орркие. Он продаст его Турции, а прибыль они вместе поделят. Гости смущены. Им стыдно и одновременно жаль упускаемой прибыли. Фон Эберкопф находит выход – гости отнимают у Гюнта яхту и уплывают на ней. Проклиная несостоявшихся компаньонов, Пер грозит им вслед – и чудо! – груженная оружием яхта взрывается! Бог хранит Гюнта для дальнейших свершений.
Утро. Гюнт прячется от хищных зверей на пальме, но и здесь попадает в общество... обезьян. Мгновенно сориентировавшись, Пер приспосабливается к законам стаи. Приключение заканчивается благополучно. Соскочив с дерева, герой бредет по пустыне дальше, осуществляя в воображении величественный проект орошения Сахары. Пер Гюнт превратит пустыню в идеальную страну – Гюнтиану, он расселит в ней норвежцев и будет поощрять их занятия науками и искусствами, которые расцветут в столь благодатном климате. Единственное, чего ему сейчас не хватает... это коня. Удивительно, но Гюнт тут же его получает. Коня и драгоценные одежды прятали за барханом воры, которых спугнула разыскивавшая их стража.
Облачившись в восточные одежды, Гюнт отправляется далее, и в одном из оазисов арабы принимают его за важную персону – как считает сам Гюнт, за пророка. Новоявленный пророк не на шутку увлекается прелестями местной гурии – Анитры, но она обманывает его – ей нужна не душа (которую она у пророка просила), а драгоценности Гюнта. Роль пророка ему тоже не удалась.
Сфинкса ему кого-то напоминает? Кого же? Не Доврского ли деда? Или загадочной Кривой?
Пер делится своими догадками с неким Бегриффенфельдом, и тот, очень заинтересованный собеседником, обещает познакомить его со своими каирскими друзьями. В доме с зарешеченными окнами Бегриффенфельд под страшным секретом сообщает: буквально час назад преставился Абсолютный разум – они в сумасшедшем доме. Бегриффенфельд, директор его, знакомит Пера с больными: Гуту – поборником возрождения древнего языка индийских обезьян, Феллахом, считающим себя священным быком древних египтян Аписом, и Гуссейном, вообразившим себя пером, которое требуется немедленно очинить, что он и делает сам, перерезая себе горло перочинным ножом. Вся эта фантастическая сцена была хорошо понятна современникам Ибсена, в ней на «египетском» материале зашифрованы выпады против национального норвежского романтизма: Гуту, как предполагают, это Ивар Осен, создатель лансмола, искусственного языка, составленного из крестьянских диалектов (кстати, на нем сейчас читает и пишет почти половина населения страны), феллах – это норвежский бонд (то есть крестьянин), «священная корова» и идеал норвежских романтиков, Гуссейн – министр иностранных дел Мандерстрем, предавший во время датско-прусского военного конфликта в 1864 г. идеалы скандинавизма: он подменил конкретные действия Швеции и Норвегии в защиту Дании писанием бесчисленных нот протеста, за что и был прозван Ибсеном в газетной статье «способным пером». Ошалев от атмосферы безумия и совершившегося на его глазах самоубийства, Пер падает в обморок, а безумный директор желтого дома садится на него верхом и венчает его голову соломенным венком дурака.
Проходит еще много лет. Совершенно седой Пер Гюнт возвращается на родину. Его корабль тонет у берегов Норвегии, но Гюнту, зацепившемуся за выброшенную в море лодку, удается спастись. На борту судна Пера преследовал Неизвестный Пассажир, тщетно выпрашивавший у него его тело «для целей науки» – ведь Пер, по его мнению, непременно скоро умрет. И этот же Пассажир появляется в море снова и цепляется за перевернутую лодку; на прямой вопрос, не Дьявол ли он, Пассажир отвечает уклончиво и казуистически вопросом на вопрос, в свою очередь обличая Пера как человека, не слишком стойкого духом.
Пер благополучно добирается до родной местности. Он случайно попадает на кладбище, где выслушивает хвалебное слово священника над гробом одного поселянина – человека, отхватившего себе во время войны серпом палец (Пер в юности стал случайным свидетелем этой сцены). Этот человек всей жизнью и, главным образом, своим неустанным трудом искупил свое малодушие и заслужил уважение общества. В словах священника Перу слышится упрек – ведь он не создал ни семьи, ни дома. В своей бывшей деревне на похоронах Ингрид Пер встречает много состарившихся до неузнаваемости давних знакомых. Да и сам он остается неузнанным, хотя люди о нем помнят – местный полицмейстер, например, вспоминая о Пере, называет его поэтом, верившим в выдуманную им сказочную реальность. Зато Пера сразу узнает в лесу Пуговичник, уже давно его разыскивавший. Время Гюнта на земле закончилось, и Пуговичник намерен тут же на месте перелить его душу в пуговицу – ведь ни в Рай, ни в Ад душа Пера не попадет, она годна лишь на переплавку. Негодяем Пера Пуговичник не считает, но ведь и хорошим человеком он тоже не был? Самое же главное, Пер Гюнт не выполнил на земле своего предназначения – он не стал самим собой (уникальной и неповторимой личностью), он лишь примерял на себя разные усредненно-стандартные роли. Впрочем, об этом Пер знает и сам, разве недавно не он сам сравнивал себя с луковицей. Луковица тоже не имеет твердого ядра и состоит из одних шкурок. Пер был и остался перекати-полем.
– превращения ее в абсолютно аморфную безликую серость? Он просит у Пуговичника отсрочку, он докажет ему, что и в его натуре было нечто цельное! Пуговичник отпускает Пера. Но встречи его с потерявшим былую мощь Доврским дедом и с Костлявым (Дьяволом?) ничего определенного не дают, а Гюнту сейчас нужно именно это – определенное! Скитаясь по лесу, Пер выходит на построенную им когда-то избушку. На пороге его встречает Сольвейг, постаревшая, но счастливая от того, что увидела его снова. Только теперь Пер Гюнт понимает, что он спасен. Даже под самыми разнообразными масками в течение всей его пестрой жизни он оставался самим собой – в надежде, вере и любви ждавшей его женщины.
Бранд
Бранд (Brand) – Драматическая поэма (1865)
Западное побережье Норвегии. Пасмурная погода, утренняя полумгла. Бранд, мужчина средних лет в черной одежде и с ранцем за плечами, пробирается по горам на запад к фьорду, где лежит его родная деревня. Бранда удерживают попутчики – крестьянин с сыном. Они доказывают – прямой путь через горы смертельно опасен, нужно идти в обход! Но Бранд не желает их слушать. Он стыдит крестьянина за малодушие – у того при смерти дочь, она ждет его, а отец медлит, выбирая кружную дорогу. Что бы он отдал за то, чтобы его дочь умерла спокойно? 200 талеров? Все имущество? А жизнь? Если он не согласен отдать жизнь, все остальные жертвы не в счет. Все иди ничего! Таков идеал, отвергаемый погрязшими в компромиссах соотечественниками!
– они тоже торопятся к фьорду. Недавно познакомившиеся Агнес и художник Эйнар решили соединить свои жизни, они наслаждаются любовью, музыкой, искусством, общением с друзьями. Их восторги у встречного сочувствия не вызывают. По его мнению, жизнь в Норвегии не так хороша. Повсюду парят пассивность и малодушие. Люди потеряли цельность натуры, их Бог ныне смахивает на лысенького старичка в очках, снисходительно взирающего на лень, ложь и приспособленчество. Бранд, теолог по образованию, верует в Бога иного – молодого и энергичного, карающего за недостаток воли. Главное для него – становление нового человека, сильной и волевой личности, отвергающей сделки с совестью.
Эйнар наконец узнает в Бранде товарища школьных лет. Прямолинейность и пылкость его рассуждений действуют отталкивающе – в теориях Бранда нет места простодушной радости или милосердию, напротив, он обличает их как расслабляющие человека начала. Встретившиеся расходятся по разным тропинкам – они увидятся позже на берегу фьорда, откуда продолжат путь на пароходе.
– с безумной Герд, девушкой, которую преследует навязчивая идея о подстерегающем ее повсюду страшном ястребе; спасение от него она находит только в горах на леднике – в месте, которое называет «снежной церковью». Деревню внизу Герд не любит: там, по ее словам, «душно и тесно». Расставшись с ней, Бранд суммирует дорожные впечатления: за нового человека ему придется бороться с тремя «троллями» (чудовищами) – тугомыслием (накатанной рутиной быта), легкомыслием (бездумным наслаждением) и бессмыслицей (полным разрывом с людьми и разумом).
После многих лет отсутствия все в деревне кажется Бранду маленьким. Жителей он застает в беде: в деревне – голод. Местный администратор (Фогт) раздает нуждающимся продукты. Подойдя к собравшимся, Бранд, как всегда, высказывает неординарное мнение: положение голодающих не так уж и плохо – им предстоит борьба за выживание, а не мертвящая дух праздность. Жители деревни едва не бьют его за глумление над их несчастьем, но Бранд доказывает, что имеет моральное право относиться к другим свысока – только он вызывается помочь умирающему, который не вынес вида своих голодных детей и в приступе помешательства убил младшего сына, а затем, осознав, что натворил, попытался наложить на себя руки и теперь лежит при смерти в своем доме на другом берегу фьорда. Добраться туда не рискует никто – во фьорде бушует шторм. Помочь Бранду при переправе осмеливается лишь Агнес. Ее поражает сила его характера, и она, вопреки призывам Эйнара вернуться к нему или хотя бы к родителям, решает разделить судьбу с Брандом. Местные жители, тоже убедившиеся в твердости его духа, просят Бранда стать их священником.
«все или ничего» так же бескомпромиссен, как известная латинская пословица: «Пусть погибнет мир, но восторжествует справедливость». Новый священник обличает даже свою старуху мать – за ее расчетливость и стяжательство. Он отказывает ей в причастии, покуда она не раскается и не раздаст бедным нажитое ею и столь любимое имущество. Находясь при смерти, мать посылает за сыном несколько раз: она просит его прийти, обещая сначала раздать половину, потом – девять десятых всего, чем владеет. Но Бранд не соглашается. Он страдает, но против своих убеждений пойти не может.
Не менее требователен он и к самому себе. В дом под скалой, где они прожили с Агнес вот уже три года, редко заглядывает солнце, и их сын незаметно чахнет. Доктор советует: чтобы спасти Альфа, нужно немедленно переехать в другую местность. О том, чтобы остаться, не может идти и речи. И Бранд готов уехать. «Может быть, и к другим Бранду не стоит быть слишком строгим?» – спрашивает у него доктор. О долге напоминает Бранду и один из его прихожан: люди в деревне ныне живут по иным, более честным правилам, они не верят интригану-Фогту, распространяющему слухи, что Бранд уедет сразу, как только получит наследство матери. Бранд нужен людям, и он, приняв невыносимо тяжелое решение, заставляет согласиться с ним Агнес.
Альф умер. Горе Агнес безмерно, она постоянно чувствует отсутствие сына. Единственное, что у нее осталось, – это вещи и игрушки ребенка. Внезапно ворвавшаяся в пасторский дом цыганка требует, чтобы Агнес поделилась с ней своим богатством. И Бранд приказывает отдать вещи Альфа – все до единой! Однажды увидевшая ребенка Агнес и Бранда, безумная Герд сказала: «Альф – идол!» Свое и Агнес горе Бранд считает идолопоклонством. В самом деле, разве они не упиваются своим горем и не находят в нем извращенного наслаждения? Агнес смиряется с волей мужа и отдает припрятанный у нее последний детский чепчик. Теперь у нее не осталось ничего, кроме мужа. Она не находит утешения в вере – их с Брандом Бог слишком суров, вера в него требует все новых и новых жертв, а церковь внизу в деревне тесна.
свойства («Работный дом построим / в соединении с арестным домом, и флигелем для сходок, заседаний / и празднеств <...> вкупе с сумасшедшим домом»), к тому же фогт против сноса старой церкви, которую считает памятником культуры. Узнав, что строить Бранд собирается на собственные деньги, фогт меняет свое мнение: он всячески хвалит смелость предприятия Бранда, а старую церковь-развалюху отныне считает опасной для посещений.
с ним речь о сотрудничестве церкви и государства и сулит ему награды и почести, Бранд не испытывает ничего, кроме отвращения. Он закрывает здание на замок, а собравшихся прихожан увлекает в горы – в поход за новым идеалом: их храмом отныне будет весь земной мир! Идеалы, однако, даже когда они точно сформулированы (чего Ибсен в поэме намеренно избегает), всегда абстрактны, в то время как достижение их всегда конкретно. На вторые сутки похода прихожане Бранда посбивали ноги, устали, оголодали и отчаялись. Поэтому они легко дают обмануть себя фогту, сообщающему им, что в их фьорд вошли огромные косяки сельди. Бывшие приверженцы Бранда мгновенно убеждают себя, что они им обмануты, и – вполне логично – побивают его камнями. Что ж, сетует Бранд, таковы переменчивые норвежцы – еще совсем недавно они клялись, что помогут своим соседям датчанам в войне с угрожающей им Пруссией, но позорно их обманули (имеется в виду датско-прусский военный конфликт 1864 г.)!
Оставшийся один в горах, Бранд продолжает свой путь. Невидимый хор внушает ему мысль о тщетности человеческих устремлений и бесперспективности спора с Дьяволом или с Богом («можешь противиться, можешь смириться – /ты осужден, человек!»). Бранд тоскует по Агнес и Альфу, и тут судьба преподносит ему еще одно испытание. Бранду является видение Агнес: она утешает его – серьезных причин для отчаяния нет, все опять хорошо, она с ним, Альф вырос и стал здоровым юношей, на своем месте в деревне стоит и их маленькая старая церковь. Испытания, через которые прошел Бранд, ему только привиделись в страшном кошмаре. Достаточно отказаться от трех ненавистных ей, Агнес, слов, и кошмар развеется (три слова, девиз Бранда – «все или ничего»). Бранд выдерживает испытание, он не предаст ни своих идеалов, ни прожитой жизни и ее страданий. Если нужно, он готов повторить свой путь.
Вместо ответа из тумана, где только что было видение, звучит пронзительное: «Миру не нужен – умри же!»
Бранд снова один. Но его находит безумная Герд, она приводит Бранда в «снежную церковь». Здесь на страдальца наконец-то нисходит благодать милосердия и любви. Но Герд уже видела на вершине врага – ястреба и стреляет в него. Сходит лавина. Увлекаемый снегом Бранд успевает задать мирозданию последний вопрос: в самом ли деле человеческая воля так же ничтожна, как песчинка на мощной деснице Господа? Сквозь раскаты грома Бранд слышит Голос: «Бог, Он – deus caritatis!» Deus caritatis означает «Бог Милостивый».
Кукольный дом (Et duldcehjem) – Драма (1879)
Современная Ибсену Норвегия. Уютная и недорого обставленная квартира адвоката Торвальда Хельмера и его жены Норы. Сочельник. В дом с улицы входит Нора, она приносит с собой множество коробок – это подарки на елку для детей и Торвальда. Муж любовно суетится вокруг жены и шутливо обвиняет ее – его белочку, бабочку, птичку, куколку, жаворонка – в мотовстве. Но в это Рождество, возражает ему Нора, немного мотовства им не повредит, ведь с нового года Хельмер вступает в должность директора банка и им не будет нужды, как в прошлые годы, экономить буквально на всем.
Поухаживав за женой (она и после рождения трех детей – ослепительная красавица), Хельмер удаляется в кабинет, а в гостиную входит давняя подруга Норы фру Линде, она только что с парохода. Женщины не виделись давно – почти восемь лет, за это время подруга успела похоронить мужа, брак с которым оказался бездетным. А Нора? Она по-прежнему беззаботно порхает по жизни? Если бы так. В первый год супружества, когда Хельмер ушел из министерства, ему приходилось, кроме основной работы, брать деловые бумаги на дом и сидеть над ними до позднего вечера. В результате он заболел, и доктора сказали, что спасти его может только южный климат. Они всей семьей целый год провели в Италии. Деньги на поездку, довольно крупную сумму, Нора якобы взяла у отца, но это неправда; ей помог один господин... Нет, нет, пусть фру Линде ничего такого не думает!.. Деньги взяты взаймы под расписку. И теперь Нора регулярно выплачивает проценты по займу, прирабатывая тайком от мужа.
с поверенным Крогстадом, собираясь его уволить, – место освобождается. Как? Фру Линде с ним немного знакома? Ага, понятно, значит, они жили в одном городе и иногда встречались.
– подделал подпись на денежном документе, но суда избежал, сумев из трудного положения выкрутиться. Но это же еще хуже! Ненаказанный порок сеет вокруг семена разложения. Такому человеку, как Крогстад, нужно бы запретить иметь детей – с таким воспитателем из них вырастут только преступники.
Но подлог, как выясняется, совершила и Нора. Она подделала на заемном письме Крогстаду (именно он дал ей деньги на Италию) поручительскую подпись отца, обратиться к которому она не могла – в то время он лежал при смерти. Более того, документ датирован днем, когда отец его подписать не мог, потому что к тому времени уже умер. Прогоняемый с работы Крогстад просит Нору, чтобы она замолвила за него слово, он прекрасно зарекомендовал себя в банке, но назначение нового директора спутало все его карты. Хельмер хочет уволить его не только за темное прошлое, но даже за то, что он по старой памяти несколько раз назвал его на «ты». Нора просит за Крогстада, но не принимающий ее всерьез Хельмер отказывает. Тогда Крогстад угрожает Hope разоблачением: он расскажет мужу, откуда она взяла деньги для поездки в Италию. Кроме того, Хельмер узнает и про ее подлог. Ничего не добившись от Норы и на сей раз, Крогстад откровенно шантажирует обоих супругов: он посылает письмо Хельмеру с прямой угрозой – если история с подлогом Норы выплывет наружу, тому на посту директора банка не удержаться. Нора мечется в поисках выхода. Сначала она кокетничает с другом семьи доктором Ранком. Тот тайно в нее влюблен, но обречен на смерть, – у него наследственный сифилис. Ранк готов ради Норы на все и дал бы ей деньги, но к этому времени выясняется, что Крогстаду нужно иное. История доктора Ранка заканчивается трагически – супруги Хельмеры получают от него по почте открытку с черным крестом – крест означает, что доктор заперся у себя дома и никого больше не принимает: там он и умрет, не пугая друзей своим видом.
Но что все-таки делать Hope? Позор и разоблачение страшат ее, уж лучше покончить с собой! Но неумолимый Крогстад предупреждает: самоубийство бессмысленно, в таком случае будет опозорена ее память.
– от подруги Норы фру Линде. В решающий момент она объясняется с Крогстадом: в прошлом их связывала любовь, но фру Линде вышла за другого: на руках у нее оставались старуха мать и двое младших братьев, финансовое же положение Крогстада было непрочным. Теперь фру Линде свободна: умерли мать и муж, братья по-настоящему встали на ноги – она готова выйти за Крогстада, если ему еще нужна. Крогстад обрадован, его жизнь налаживается, он наконец-то находит и любовь, и верного человека, он отказывается от шантажа. Но уже поздно – его письмо в почтовом ящике Хельмера, ключ от которого имеется только у него. Что ж, пусть Нора узнает, чего стоит на деле ее Хельмер с его ханжеской моралью и предрассудками! – решает Крогстад.
В самом деле, прочитав письмо, Хельмер едва ли не бьется в истерике от охватившего его праведного гнева. Как? Его жена – его пташка, его птичка, жаворонок, его куколка – преступница? И это из-за нее благополучие семьи, достигнутое таким тяжелым трудом, идет теперь на распыл! От требований Крогстада им не избавиться до конца дней! Хельмер не позволит Hope портить детей! Отныне они будут отданы на попечение няньке! Для соблюдения внешних приличий Хельмер позволит Hope остаться в доме, но жить теперь они будут раздельно!
даже еще лучше! Но тут Нора, которую Хельмер привык считать своей послушной игрушкой, неожиданно восстает против него. Она уходит из дома! Уходит навсегда! Сначала отец, а потом и Хельмер привыкли относиться к ней, как к красивой куколке, которую приятно ласкать. Она это понимала и раньше, но любила Хельмера и прощала ему. Теперь дело иное – она очень надеялась на чудо – на то, что Хельмер как любящий муж возьмет ее вину на себя. Теперь она больше не любит Хельмера, как прежде Хельмер не любил ее – ему просто нравилось быть в нее влюбленным. Они – чужие. И жить по-прежнему значит прелюбодействовать, продавая себя за удобства и деньги.
Решение Норы ошеломляет Хельмера. Он достаточно умен, чтобы понять – ее слова и чувства серьезны. Но неужели же нет никакой надежды, что когда-нибудь они воссоединятся? Он сделает все, чтобы они не были больше чужими! «Это было бы чудо из чудес», – отвечает Нора, а чудеса, как она убедилась на опыте, случаются редко. Решение ее окончательно.