Приглашаем посетить сайт

Берковский Н.: Лекции по зарубежной литературе.
Лекция 1. Немецкий романтизм. - Иенские романтики

ЛЕКЦИЯ 1. Немецкий романтизм. - Иенские романтики

16 февраля 1972

XIX век начался еще в XVIII. Я начинаю с ро­мантической эпохи.

Романтизм был серьезным литературным движением и захватил все страны Европы, вплоть до Дании, Испании, Польши. Несмотря на разнообразность течений, романтизм был целой, единой культурой. Он охватил все области куль­турной жизни. Мы имеем романтические художественные про­изведения, романтическую философию и ряд отраслей науч­ного знания — как ни странно это звучит. Романтизм распро­странился на все искусства, музыку, живопись, актерскую игру. Существовал романтизм даже в медицине. В начале XIX ве­ка в моду вошли способы лечить внушением, гипнозом. Эти идеи и развились в романтических кругах. Если вы начитаны в Гофмане, то вы знаете, что у него много врачей-гипнотизе­ров. Упоминание о гипнозе есть и в «Пиковой даме».

Во всех странах Европы — свой романтизм. Но в конце концов все они, когда на них смотришь издали, сливаются в нечто единое.

Романтизм развивался неравномерно. Ранний, наиболее характерный романтизм — немецкий. Он сформировался на­кануне нового века (1795—1799) и существовал до 20-х годов XIX века. В 1830-х годах он почти сошел на нет.

К началу XIX века определяется романтизм и в Англии. Настоящий его подъем пришел позднее.

Романтизм — во всех странах — возник под огромным воз­действием революции во Франции. Это его праматерь. И ро­мантики, которые впоследствии нередко хулили Французскую революцию, хотели они того или нет, — были ее детищами. Ро­мантизм почти современник революции.

Я начинаю с немцев. Немецкий романтизм развивался шко­лами.

­сталости Германии вся страна в целом не могла бы поддер­жать литературное движение. В Иене читали свои курсы Шиллер, Фихте. Но там же были и враждебные им течения: филолог, поэт Август Шлегель и философ Шеллинг, имев­шие огромное влияние на умы романтиков.

Они собирались в Иене, в доме Августа Шлегеля, кото­рый был одним из теоретиков романтизма, как и его млад­ший брат Фридрих Шлегель. Оба были блестяще образован­ны. Особенно много духовной инициативы проявлял млад­ший брат, Фридрих. Их идеи разделяли поэт и философ Новалис, поэт Людвиг Тик. К иенскому кружку принадлежа­ли молодые ученые, находившиеся под воздействием фило­софских идей Шеллинга, — физики, геологи, так что в круг романтизма вошла и наука.

К иенскому кружку был близок еще один молодой ро­мантик, рано, почти мальчиком, скончавшийся, но имевший на романтизм огромное влияние, — Вакенродер. Он был дру­гом Тика и написал с ним книгу «Сердечные излияния от­шельника, любителя изящного», переведенную в XIX веке русскими романтиками (это московские любомудры 20-х го­дов: Шевырев, Титов, Мельгунов), которые во многих отно­шениях были близки немецким романтикам.

Для немецкого романтизма на первых порах было харак­терно привлечение философов, ученых. Чистым поэтом был один Тик. Он писал стихи, драмы. А вот Новалис был поэ­том только наполовину, а наполовину философом. От него осталось наследие — философские «Фрагменты». В роман­тизме много значили философы, филологи, художники.

Тик в России мало известен, его мало переводили на рус­ский язык. Но это был автор, которому многим обязан Го­голь; он был его любимым автором.

­бит, — то это романтизм. Любовь к красивости — романтизм. Когда говорят, что Светлов, Багрицкий — романтики, это бессмыслица. Я повторяю, романтизм — это целая культура. У нас всякая приподнятость, взвинченность называется ро­мантизмом, невзирая на источники. Романтизм надо опреде­лять исторически. Это не какое-то случайное настроение поэта. Это движение, охватившее всю Европу с конца XVIII ве­ка и державшееся до середины XIX, а иногда и позже.

На мой взгляд, ключи к романтизму лежат в философии раннего Шеллинга. Юный Шеллинг разрабатывал натурфи­лософию. Он в Иене начал развивать определенные взгляды на природу. И вот каковы были его главные идеи.

Он рассматривал мир природы как некое непрерывное творчество. Мир для него был творчеством, а не собрани­ем отдельных вещей — законченных, отложившихся друг от друга. Шеллинг учил, что эти законченные вещи — лишь временный узел в непрерывном творчестве, которое охваты­вает мировую жизнь. Мир, по Шеллингу, вечно созидает самого себя.

Вот главная идея Шеллинга. Я бы так ее назвал: твори­мая жизнь, бесконечная жизнь. Жизнь есть творчество, кото­рое никогда ни на чем не успокаивается, не может иметь ни начала, ни конца. Эта творческая жизнь и вызывает желание романтиков передать ее.

Это миропонимание сверстников великой революции. Нет догмы, нет ничего овеществленного навсегда. Мир нахо­дится в вечном процессе. Все в мире постоянно созидается заново. Революция показала, что ничего нет установленного. Вчера — авторитеты, сегодня они размозжены.

— более высокая за­дача, чем изобразить.

Романтики все направлялись к этой цели: выразить не­прерывно, неутомимо творимую жизнь.

Итак, основная внутренняя тема романтизма — творимая жизнь, жизнь как непрерывное творческое движение. Харак­терным образом романтики, которые были внимательны ко всем искусствам, превыше всего ставили музыку. Это эпо­ха чрезвычайно напряженного культа музыки. В Германии XVII—XVIII веков были великие композиторы: Бах, Гендель и, наконец,— Моцарт. Романтиками были Вебер, автор «Вол­шебного стрелка», Шуберт, Шуман.

В книге Вакенродера — настоящий культ музыки. Там помещена романтическая биография музыканта. Когда Ва­кенродер писал свою книгу, еще не существовало романтической музыки. Почему романтики выдвигали музыку? Они считали, что творимую жизнь ближе всего способна передать музыка. Музыка, как они говорили, это жизнь самой жиз­ни. У них имелся существенный критерий — музыкальность. Они требовали музыкальности от живописи. Для Вакенродера Рафаэль — музыкальный живописец, по тем переживани­ям, которые его картины вызывают. И от литературы они требовали музыкальности. Тут тоже речь шла о музыкаль­ности впечатлений, чтобы качество впечатлений было сход­ным. И Шекспир для них обладал такой музыкальностью (Шеллинг писал о музыкальных основах шекспировского творчества).

Музыкальность передавала мир становящийся, мир при вас, на ваших глазах созидаемый. Отодвинутые далеко гори­зонты, ландшафты, как бы затопленные бесконечностью,— вот чего хотели романтики и вот что они называли музы­кальностью.

­рую бежит почтовая карета, и почтальон, который всю ночь гонит лошадей; дорога, которая не имеет конца; деревья и вечер с голубой далью, к которой вы едете и не можете при­близиться.

Почтовая карета и почтовый рожок — любимый мотив, который переходит из стихотворения в стихотворение, из ро­мана в роман, — важны не как вещи; смысл их — в особом движении жизни, связанной с ними. Даль тем хороша, что она никогда не овеществится и не приблизится к вам. То, что она приближается, — это иллюзия, которая рассеивается.

На кого ориентировались романтики в искусстве прошло­го? Они очень презрительно относились к просветителям, неприязненно — к Вольтеру, Лессингу, к этим писателям ра­ционального, рассудочного толка. Даже Шиллера романтики не уважали. Они на смех читали там у себя в Иене его новые стихи. Но и Шиллер отвечал им резкостями. В Шиллере они видели черты просветительства, рационализма, и поэтому он был неприемлем.

Романтики высоко ценили Гете. Они и заложили основы культа Гете, хотя он им особой взаимностью не отвечал. Ав­густ Шлегель писал, что Гете — это Поэзия на земле, замес­титель Господа Бога на земле.

А из прошлого они создали (а за ними и англичане) культ Шекспира. Именно романтики стали твердить своим современникам, что Шекспир — поэт поэтов. Они очень мно­го сделали для интерпретации Шекспира, особенно Август Шлегель. В его «Чтениях о драматическом искусстве и ли­тературе» — замечательные главы о Шекспире. И по сей день Шлегель о Шекспире — лучшее, что о нем написано.

«Дон Ки­хота» Сервантеса. У Сервантеса они ценили то, что они на­зывали музыкальностью. Шлегель писал, что «Дон Кихот» полон музыкальностью жизни, ее богатством, ее причудами.

К роману XVIII века (до Гете) романтики относились очень неприязненно. Для них все литературные жанры должны бы­ли быть поэтичны. Поэтичность, музыкальность — это почти синонимы.

К «Годам учения Вильгельма Мейстера» — роману Ге­те — они относились сложно. Сначала были восторги, а по­том пошла довольно суровая критика.

Я хочу обозначить явление, которое слабо освещается. У романтиков был широко разработанный юмористический жанр, был особый романтический юмор — как у Шекспира в «Двенадцатой ночи» или в «Много шума из ничего». А из писателей XVIII века романтики нашли такой юмор у итальянского поэта, драматурга Карло Гоцци. Романтики откры­ли старого Гоцци, которого знали только в Италии, в Вене­ции, где его пьесы ставили труппы бродячих комедиантов. Романтики создали ему всемирную известность. Они его вся­чески прославляли, считали, что он создает особый тип ро­мантического юмора.

Что же это такое: романтический юмор? Лишенный вся­ческой назидательности смех, как таковой, который сущест­вует только для того, чтобы посмеяться, а не осмеять. Смех, а не осмеяние, комедия «чистой радости». Именно такой смех они находили у Гоцци. И они были почти правы. Это коме­дия чистой радости, где не примешивается никакой злобы.

— он глубоко прозаичен. Они провозгласили его скучным, как и Гольдони (в Венеции Гольдони был соперником Гоцци, победившим его).

Романтический юмор — это игра, дерзкая забава, шутка; романтический юмор может проявлять себя как шутка очень большого масштаба, грандиозная шутка.

В античности такой юмор романтики находили в комеди­ях Аристофана. В своих лекциях Август Шлегель дал блес­тящую характеристику Аристофана.

Так что видите, в какие глубины прошлого в поисках романтического юмора заглядывали романтики. Они и сами пытались дать образцы такого юмора. Тик писал, что роман­тическая комедия не должна иметь ничего общего с комедия­ми Гольдони и Мольера. Тик написал много комедий: «Кот в сапогах», «Принц Цербино». Гоцци любил разрабатывать сказку. Также и Тик. Он взял сказку Перро «Кот в сапогах» и отеатралил ее. Тик играл на том, что персонажи, которых вы спокойно воспринимаете в книге, начинают беспокоить вас на сцене. Скажем, когда Перро рассказывает, что кот за­казывает сапоги, — это нормально, а на сцене это восприни­мается иначе. У Тика представлено все очень сценично. Сна­чала все по сказке. Кот просит у младшего сына, чтобы тот дал ему сапоги. Кот протягивает ногу, сапожник снимает мерку. В театре все становится более смешным, чем в сказке.