Е. Р. Кирдянова
(Нижний Новгород)
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КАРТИНА МИРА
НЕМЕЦКОГО РЕАЛИЗМА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА
Мировая литература в контексте культуры:
М 64 cб. материалов междунар. науч. конф.
«Иностранные языки и литературы: актуальные проблемы методологии исследования» (12 апр. 2007 г.) /
Перм. ун-т; под ред. Н. С. Бочкаревой. – Пермь, 2007.
Литературная палитра Германии этого времени разнообразна: это и мюнхенский кружок (Пауль Гейзе, Эммануэль Гейбель, Герман Линнг, Адольф Фридрих фон Шак, позже Г. Фальке, Г. Залюс), и «Молодая Германия» (Карл Гуцков, Людольф Винбар, Генрих Лаубе, Теодор Мундт, Густав Кюне), и политические поэты (Георг Бюхнер, Людвиг Бёрне, затем Георг Гервег, Георг Веерт), и «Heimatkunst» («искусство родного угла» – очень разнородное по составу своих представителей). Однако в этот период не создаётся произведений, сопоставимых по своему художественному масштабу с произведениями эпохи романтизма.
Тем не менее, поиски новой художественной эстетики в творчестве таких писателей, как Теодор Шторм, Вильгельм Раабе, Теодор Фонтане, увенчиваются успехом, и немецкая литература уже на рубеже XIX и XX вв. обретает свежие импульсы.
Немецкая реалистическая художественная картина мира может быть названа синтетической по своей природе, поскольку в ней причудливо уживались как прежние романтические тенденции, так и новые художественные принципы. При этом за словом «новые» стоят разнообразные тенденции: реалистические в общем смысле слова, натуралистические, символистские, импрессионистические. Такой синтетизм, на наш взгляд, является определяющей чертой немецкой литературы второй половины XIX в.
Прежняя романтическая эстетика, давшая выдающиеся результаты и оказавшая влияние на литературный процесс XIX в. в целом, оставила после себя мощные художественные импульсы, которые продолжали реализовываться в новом литературном контексте. Однако содержание и форма реализации романтической традиции вступали в диалог с новой, прежде всего реалистической эстетикой. Кроме того, влияние философии позитивизма вновь актуализировало идеи Просвещения. Векторы взаимо(противо)действия этих тенденций и формировали диалектически сложную картину реалистического способа осмысления действительности. Однако, говоря о реалистичности этой литературной эпохи, нельзя обойти стороной серьёзные споры современных исследователей о содержании понятия «реализм» и точности его употребления. Новейший подход в трактовки этого понятия суммировала Л. Н. Полубояринова: «…реалистическое «пространство коммуникации» функционирует благодаря системе обмена представлениями о «реальности», «типичными» для соответствующего национального коллектива в определённый период его существования» [Полубояринова 2006: 11]. «Реалистическим» в том или ином произведении будет то, что читатель (реципиент), расшифрует, прочитает как реалистическое, узнает в нём своё представление об этой категории.
в национальных литературах и институциональных свойствах реализма как художественной системы. В связи с этим мы считаем более продуктивным говорить о реалистической художественной картине мира, особенно применительно к немецкой литературе второй половины XIX в., поскольку это позволяет, в некотором роде, примерить существующие отклонения от общепризнанных реалистических постулатов.
Обозначим два наиболее значимые элементы художественной картины мира немецкого реализма. Во-первых, диалог с ушедшим романтизмом. При этом авторы стремятся определить место в современном контексте таким романтическим идеям как порыв к мечте, поиски истинного, трансцендентального смысла, проявление двойственности натуры и т. п. В этом смысле, показательным произведением может быть «Летопись Птичьей слободы» В. Раабе. Здесь представлены три варианта реализации обозначенного диалога. Три центральных героя – Вельтен, Елена и Карл – это три вариации на заданную тему. Вельтен – реализация романтической концепции (герой-мечтатель, непонятый, находящийся в разладе с окружающей действительностью и уходящий внутренне в мир своей мечты), Елена – выбирающая между мечтой и действительностью действительность, благополучие, удобство, деньги, положение в обществе и Карл – наиболее обычный, средний, каких много. Именно Карлу автор и доверяет рассказ, поскольку его позиция более объективна: он и сочувствует, он же и видит минусы сложившихся обстоятельств, поступков и личных качеств друзей (и самого себя). Карл становится выразителем позиции автора, объективность (срединность) которой говорит о преимущественно реалистическом пафосе. Два же других персонажа – суть крайние, заострённые, а потому романтизированные типа героя-романтика (Вельтен) и уже крепнущей буржуазии, с её очень расчётливым взглядом на мир (Елена). За одним – прошлое, за другим – сегодняшний день и будущее. Перед нами образное соотношение того, что представляет собой типичный романтический конфликт: конфликт между мечтой и действительностью. Позиция же автора (устами Карла) обращает эту ситуацию в реалистическую, где обозначены причины и следствия, обычность, распространённость сходных обстоятельств, зафиксирована действительная ситуация (а не желаемая или возможная).
Иной вариант диалога представлен в творчестве Т. Шторма. Он свободно оперирует романтической образностью, часто обращается к фольклорным мотивам, включает в повествование элементы таинственного, необъяснимого (новеллы «Иммензее», «Зелёный лист», «Ганс и Гейнц Кирх», «Всадник на белом коне» и др.). Так же он обращается и к романтическому конфликту между мечтой и действительностью («Иммензее», «Лесной уголок» и др.). Однако, романтический по своей сути конфликт между мечтой и действительностью, воплощающийся через множество романтических приёмов, реализуется при отсутствии мотивов исключительности и подчеркивание обычности, типичности описанной ситуации и характеров героев, что говорит о приверженности реалистической эстетики.
Второй элемент, который следует отметить – это редукция эпичности. Она проявляется в отсутствии стремления к широкому охвату действительности, многогранности и углублённости в исследуемую проблему. Многообразие связей действительности уступает место лаконичности и фрагментарности одновременно. Это качество мы обнаружим и в произведениях Раабе, и в произведениях Т. Шторма и Т. Фонтане. Романы последнего автора, очень выразительны в смысле отмеченной особенности. Примером может служить роман «Эффи Брист». Сюжет, сходство которого с сюжетом романа «Анна Каренина» Л. Н. Толстого довольно очевидно, решён автором очень своеобразно. Фонтане раскрывает конфликт, целиком сосредоточившись на судьбе Эффи, не расширяя повествование за счёт других сюжетных линий, которые бы могли оттенить, углубить, очертить масштаб конфликта. При этом Фонтане всё же говорит о судьбе Эффи, как о типичной.
Фонтане часто использует умолчание, которое позволяет создать эффект неожиданности происходящего, но от этого автор теряет столь характерную для реализма позицию автора всеведущего. К тому же автор не стремится излагать свою развёрнутую позицию по поводу происходящего. Он словно знает, что тот читатель, который понимает, о чём идёт речь (т. е. знает сходные, типичные ситуации), не нуждается в авторском руководстве. Время в романе так же можно назвать редуцированным. Течение его прерывается, между эпизодами проходят месяцы, годы. Такие «обрывы», скорее характерны для новеллы. Повествование теряет связность и определённость. Опустошённость значения времени особенно очевидна, когда возмездие за поступок настигает Эффи через семь лет, в тот момент, когда она далека от прежних иллюзий и слабостей.
недостаточно исследованного в отечественном литературоведении.
Список литературы
Полубояринова Л. Н. Леопольд фон Захер-Мазох – австрийский писатель эпохи реализма». – СПб.: Наука, 2006.