Ольга Свободная
Судьба Артюра Рембо варианты интерпретации
I. «РАЗРУШИТЕЛЬ РЕМБО»
— «Сезон в аду» — было завершено в 1873 году, то есть когда Рембо еще не исполнилось девятнадцати. После чего он отказался от поэзии. Столь стремительный успех поэта создает ореол загадочности вокруг него. Но, несмотря на кратковременность творческого пути Рембо, он смог соединить два века, два времени поэзии. Разрушив мир старой поэтики, он создал совершенно новый поэтический язык. «В истории французской поэзии Рембо занимает исключительное место. Он творил в момент, когда задача разрушить старый мир до основания во имя совершенно нового общества становилась насущнейшей. В своей сфере, в поэзии, Рембо самозабвенно предался разрушению. Но если уподобить связь поэзии двух веков, века XIX и века XX, неустойчиво взмытой ввысь арке, то именно разрушитель Рембо, именно его поэзия, окажется тем срединным, тем замковым камнем, который соединил две половины свода и без которого вся арка рухнула бы: вот он, Рембо, - разрушитель, удерживающий на себе связь времен поэзии...» . В своих исследованиях критики используют весь методологический арсенал: сопоставление, аналогии, психоанализ и т. п. Язык их – это язык метафор, бесконечно сложный и витиеватый, по-другому говорить о Рембо просто невозможно.
Жизнь Артюра Рембо и две его смерти — смерть поэта в двадцатилетнем возрасте и физическая смерть в 37 лет — породили множество легенд и предположений. Загадка Рембо, над которой трудятся многочисленные интерпретаторы, связана с его уходом от поэзии. Путь, по которому исследователи творчества поэта предлагают пойти – «это зазор между созданными им текстами и его биографией, то есть между «жизнью» и «литературой» . Рембо при жизни не стремился создать вокруг себя легенду. Это вышло само собой в силу его непостоянной, взбалмошной, скандальной сущности и напряженных, странных и необъяснимых отношений с окружающим миром. Известно, что после безжалостного разрыва с поэзией главной заботой практичного, хотя и не слишком удачливого Рембо было накопление денег — он боялся нищеты, хотел обеспечить себе спокойную старость. Он отправился в Африку и мечтал, заработав капитал, вернуться домой и зажить, как порядочный буржуа, обзавестись семьей — обо всем этом он пишет в своих письмах к родным. Вместе с тем, в письмах мы находим и сформулированное убеждение Рембо в том, что он навсегда останется «бесприютным скитальцем и окончит свою жизнь в «Богом забытых местах».
II. МИФЫ О РЕМБО
«Я есть некто другой»
Начало легендам о Рембо было положено еще при его жизни. В середине 1880-х новое поколение молодых поэтов, символистов и декадентов сделало из Рембо своего кумира. Нарастающие вокруг личности поэта, как снежный ком, мифы принялся разоблачать Поль Верлен, поскольку Артюр уже почти десять лет находился в Африке и не мог ничего сказать в свою защиту.
— наверняка, находясь в Африке, он сочиняет поэму, которая превзойдет все, написанное им прежде. Поиски этой мифической «африканской поэмы» Рембо продолжались почти до середины ХХ века. Стефан Малларме в эссе «Артюр Рембо» пытался представить Рембо и его внезапный отказ от поэзии, как хорошо продуманное и прекрасно сыгранное эксцентричное театральное представление. «Малларме стремился вписать Рембо в некие установленные литературные рамки, представить его как символ новой моды, нового поколения интеллектуалов-анархистов…» . Итак, Малларме считал, что поэт вне своей поэзии не существует. Он старается интерпретировать жизнь Рембо как литературный факт, а его разрыв с поэзией — как «речевое самоустранение» , растворение автора в тексте. Потому Малларме отказывается верить, что Рембо навсегда распростился с литературой, и поддерживает легенду о существовании ненайденной «африканской поэмы». И предвещает в конце своего эссе возвращение изгнанного поэта и торжество «безликого духа» автора. Этот «безликий дух» символизирует победу литературы, поэзии над бунтарской, скандальной, экзотической жизнью Артюра Рембо. Малларме, с его подходом к интерпретированию образа Рембо, не одинок: целая плеяда критиков, таких как Р. Этьембль, М. Рихтер и мн. др. так же предлагают анализ поэзии Рембо вне связи с его биографией.
В исследовании поэзии Рембо обозначилась и другая группа, которую интересует в первую очередь биографическая легенда. Авторы книг, первые биографы Рембо в основном были родственниками, друзьями или поклонниками Рембо. Среди них - сестра поэта Изабель Рембо, Поль Верлен, Эдмон Лепеллетье - друг и биограф Верлена, поклонники «поэта-ясновидца» - Жан Кокто, Поль Клодель и многие другие. Они акцентируют свое внимание на том, что Рембо перестал быть поэтом лишь на бумаге, он ушел от поэзии, чтобы предаться авантюрной, романтической жизнь скитальца, путешественника. Однако как было сказано выше, путешествие Рембо имело вполне обыденный и прагматичный характер – он просто хотел нажить капитал, но даже здесь его постигла неудача. Причины этого мистификаторства лежат на поверхности: слишком глубоко оказались затронуты личные интересы биографов, и слишком велика была степень их вовлеченности в историю этой жизни. Очень часто первые биографы-очевидцы претендуют на обладание истиной в последней инстанции, объявляя единственно верной только свою версию, по сути своей, глубоко субъективную и эмоционально окрашенную. Так, например, у Верлена, очень часто проскальзывают фразы: «Уж я-то знал Рембо», «Я знал Рембо, как никто другой».
Легенда о Рембо получила продолжение в начале ХХ века — именно тогда появляются книги М. Кулона о биографии Жана Артюра Рембо. А сюрреалисты, подобно Малларме, видят жизнь Рембо как серию блестяще разыгранных гротескных представлений, но, в отличие от Малларме, этот эксцентричный спектакль они объявляют эстетически самоценным - первым образцом сюрреалистического творчества. Словом, Рембо постепенно становится для современного культурного сознания чем-то вроде «суперзвезды» с экзотической судьбой, от которого ждут эксцентричных выходок и всячески ему подражают.
III. ПУТЕШЕСТВИЕ ЧЕРЕЗ АД
«Я больше не умею говорить!»
следует «обратиться» к самому поэту. Обратиться к его произведениям, особенно это касается его «Озарений» и «Одного лета в аду», где автор сам указывает «верный путь».
Все в жизни Рембо было подчинено случаю, все хаотично и беспорядочно, вечные поиски чего-то в неведомом «где-то». Вся жизнь его нелепа, полна загадок, противоречива. Необыкновенно ранняя одаренность легла на плечи Рембо в подавляющих условиях мещанского засилья, в годы Второй империи. В условиях поражения Парижской коммуны. Рембо в мае 1871 г. пытался сам решить задачи, с которыми не справился коллективный опыт тысячелетий человеческой истории. Отрок-поэт надеялся сделать из своей поэзии орудие решительного преобразования мира. Но вскоре последовало жесточайшее разочарование и бродяжничество без гроша в кармане и бунт против самого мира. Что это было? Не то удивительно полное осуществление, не то катастрофический провал всех мечтаний и планов…
Объявив себя ясновидцем, Рембо взял на себя миссию «изобрести поэтический язык доступный для ощущений» . В цикле стихотворений «Озарения» он взялся изменить мир, взбунтовался против формы и условности. Но уже скоро понял, что не может достигнуть цели, он признал несостоятельность языка. В «Озарениях» поэт отказывается от рифмы, ритма и логических связей, не объясняет, что стоит за его словами. Рембо и не нужно было, чтобы читатель понимал текст, расшифровывал его. Однако неизбежно на пути вставало препятствие – модальность языка! Люди все равно воспринимали лишь образы. Да и сама поэзия – это форма, условность, а против нее Рембо и взбунтовался. Оставив планы воздействия на мир, он вообще не собирался возвращаться к искусству, возможности которого казались ему скудными. Рембо понимал, что поэзии не изменить жизнь, что поэзия – это не сказка.
«Одно лето в аду» (1873), своего рода фантастическая исповедь, по-своему точная, объясняющая решение девятнадцатилетнего поэта полностью отказаться от поэзии. Но не нужно рассматривать всю книгу как точное и последовательное описание причин. Сам поэт, как следует из письма к Э. Делаэ от мая 1873 г., Рембо вначале не думал о «поре в аду» или о «прохождении сквозь ад». Он описывал свое произведение как «простоватое и наивное» и предполагал назвать его «Языческой книгой» или «Негритянской книгой». В эти понятия вкладывалась мысль, что человек, не исповедующий христианство - язычник или негр, - пусть теряет права на мистические радости и вечное спасение в христианском понимании, но зато вместе с ними теряет и комплекс греховности, боязнь адских мук. Последняя редакция сохранила главный смысл книги - отречение от европейской цивилизации с ее христианством. Это новая для Рембо по сравнению с мечтами ясновидца утопия: в ходе работы для него становилось все более важным описать, как он проходил «сквозь ад». И в течение этого пути Артюр приходит к неизбежному итогу: он понимает, что его развитие как поэта пошло по нисходящей линии: «Разве не пережил я однажды милой, героической легендарной юности, достойной быть увековеченной на золотых листах?.. Каким преступлением, каким заблуждением заслужил я свое сегодняшнее бессилие?.. Я, я не могу изъясниться лучше, чем нищий со своими бесконечными «Господи» и «Матерь божья». Я больше не умею говорить!» .
И поэт находит для себя выход. Совсем иначе, чем Данте, но и Рембо выходит из своего ада... Он просто отказывается от поэзии. В причинах его ухода нет ничего мистического! Напротив, все логично и обосновано! Рембо ясно увидел всю несостоятельность ясновидческой идеи: невозможно жить в словах, как в жизни.
«еще одним поэтом», потому что поэт – это ничто…