Приглашаем посетить сайт

Степанова Н. Н. :Стендаль, Ричардсон и «элементы английской манеры»

Степанова Н. Н.

Стендаль, Ричардсон и «элементы английской манеры»

«Восьмые Лафонтеновские чтения». Серия “Symposium”, выпуск 26. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002. С. 96-98

На протяжении всей своей жизни Стендаль читал английские романы. Будучи еще учеником Центральной школы в Гренобле, юный Анри Бейль открыл для себя Ричардсона. Большую роль в знакомстве будущего писателя с иностранными литературами сыграл профессор Дюбуа-Фотанель. Читая «Историю сэра Чарльза Грандисона», Анри плакал. Очевидно, тогда он прочитал «Памелу» и «Клариссу Гарлоу». В начале своей творческой карьеры Стендаль даже пытался написать пьесу в духе «Памелы» Ричардсон.

«Кларисса» поставила Сэмюэля Ричардсона на вершину его славы. И эта слава была вполне заслуженная, потому что смело можно сказать, что такой потрясающей жизненности и психологической истины характеров еще не бывало со времен Шекспира. Английский писатель создал новый род художественных произведений, в которых выдаются возвышенный взгляд на нравственность и глубокое знание человеческого сердца, хотя и скрытое за многими длиннотами и излишествами. Именно из-за них Ричардсон и получил злую репутацию скучного автора. А, кроме того, многим претило безусловное господство его сильной манерности. Но вопреки недостаткам, сразу бросающимся в глаза, Ричардсон открыл повествовательному искусству новые горизонты. Несмотря на то, что «Кларисса Гарлоу» представляет собой жанр эпистолярного романа и по своей сути является дидактическим, в общем восприятии выглядит повествовательным романом, в котором содержание передается в мельчайших деталях.

«Новой Элоизе» Жан-Жака Руссо почти нет рассказа, а весь интерес состоит в красноречии, с которым выражены благородные чувства и самая обостренная страсть. Напротив, все романы Ричардсона написаны в повествовательной манере, а письма его героев представляют собой подробные «отчеты» о беседах и любовных отношениях. И даже, если автор отказался бы от эпистолярной формы в романе, то неизменно он был бы написан в повествовательной манере.

В изображении драматических конфликтов, вырастающих из обыденных обстоятельств частной, домашней жизни своих соотечественников, английский писатель не выступает в роли аналитика или моралиста. Ричардсон больше рассказывает о событиях, чем говорит о нравственном действии. Произведения Ричардсона представляют собой законченный мир, где автор совершенно не виден, точно бы все описываемое свершалось в силу логики вещей, без его участия и воли.

«Красного и черного» и «Пармской обители» Стендаль искал более доходчивый сюжет, добиваясь большей живости стиля. Он хотел написать роман, героиней которого должна стать женщина. 1 октября 1839 г. (то есть в день начала работы над новым романом «Ламьель») Стендаль дает себе весьма полезный совет для человека, много размышляющего, — это совет всегда все описывать подробно. Для создания нового романа нужна еще итальянская поэзия, нашедшая себе столь удачное отражение в «Пармской обители», которая пришла бы снова на помощь писателю в его борьбе против философии: «По поводу каждого эпизода спрашивать себя: передавать ли все это на философский лад или повествовательно, как тому учил Ариосто?» И каждый день Стендаль будет твердить себе в ответ: «Рассказывать, рассказывать».

«Ламьель» он принуждает себя с первой же главы к легкому, и в высшей степени приятному тону. В начале романа Стендаль не освобождается от своей прежней манеры. Он дает портрет доктора Санфена, г-жи Миоссан, затем вплотную приступает к рассказу и рисует нам аббата Леклу. Писателю хочется рассказывать, а портретные зарисовки становятся все длиннее; но он все-таки не забывает данных самому себе, советов.

«Итак, благосклонный читатель, прощайте, вы больше обо мне не услышите». Потом начинается сам рассказ, в котором не будет ни одного нравственного поучения, ни одной оценки поведения героини по имени Ламьель.

Однако, надо заметить, что эта манера «рассказывать» не возникла с романом «Ламьель». Она всегда считалась сильной стороной Стендаля. Речь идет о замысле писателя создать «рассказ о действии» вместо «философского анализа». Представляется возможным предполагать, что Ричардсон служил в некоторой степени ориентиром для Стендаля. Писательские заметки, сделанные на полях «Клариссы», красноречиво свидетельствуют о несомненном признании за Ричардсоном таланта рассказчика и отчетливом сознании его оригинальности. Сама по себе повествовательная манера дает возможность писателю уделить большое внимание субъективной жизни своих героев, представляющая сложную вселенную социальных и моральных конфликтов. В свое время Ричардсону это удавалось лучше всего, и потому его творчество послужило ориентиром для многих поколений писателей, создававших свои национальные литературы.