Клюкина А.
Эстетика и символика цвета в сборнике Теофиля Готье "Эмали и камеи"
Журнал «Знание. Понимание. Умение»
http://www.zpu-journal.ru/zpu/e-publications/2007/Kljukina_A2/index.php?sphrase_id=33909
Существует мнение, что вся французская литература первой половины ХIХ в. так или иначе окрашена в цвета революции и Второй империи. Различны были лишь взгляды писателей на происходившие события.
Вероятно, во многом именно так и было. Но известна и другая тенденция в начале века – укрепление позиций романтизма в литературе и искусстве. В современной историко-литературной концепции принято деление французского романтизма на два периода: первый – 1800-1810-е гг.; второй – 1820-1840-е гг. Деление это весьма условно, ибо романтизм во французском изобразительном искусстве сохранял свою силу вплоть до 1860-х годов.
Примечательно, что, несмотря на окружающую социально-политическую нестабильность, даже в литературе первого периода романтизма отсутствует "сюжетная напряженность".
Более интересным оказывается не только духовный мир современного человека, но и яркая деталь быта, и сам по себе метод описания этого многообразия в художественном целом.
Эти особенности Французского романтизма с необычайной силой отразились в творчестве Теофиля Готье (1811-1872), и, в частности, в его поэтическом сборнике "Эмали и камеи" (1872, "окончательное издание", 47 стихотворений). Только при жизни поэта книга выходила шесть раз, пополняясь от издания к изданию. Так, в первом издании 1852 г. было всего 18(!) стихотворений.
В связи с этим верно замечание В. Столбова о том, что "Эмали и камеи" одновременно и лирический дневник и поэтический итог творчества Готье".[i]
Таким образом, через характерную для Готье цвето-звуковую символику мы постараемся проследить основные эстетические и творческие принципы знаменитого поэта-романтика.
В большинстве случаев текстологически мы будем ссылаться на русский перевод сборника "Эмали и камеи", сделанный Н. С. Гумилевым в начале ХХ века и до сих пор считающийся классическим.
В "Истории живописи в Италии" Стендаль писал: "Истинный талант, подобно висмаре, индийской бабочке, принимает окраску того растения, на котором живет"[ii].
Это высказывание вполне может быть отнесено к личной и творческой биографии Теофиля Готье. Сын чиновника, он вовсе не горел желанием продолжить дело родителя. Напротив, импульсивная натура влекла его к "свободному художеству", но на этом пути юной индивидуальности не раз пришлось сделать выбор то между уроками живописи у художника Луи Эдуарда Риу и поэзией, то между "классиками" и "романтиками", чьи сражения сотрясали французскую литературу второй половины 1820-х годов.
Но опыт Теофиля Готье как начинающего живописца оказал значительное влияние на его творческое мировосприятие в течение всей жизни.
"Жизнь – вот наиглавнейшее качество в искусстве; за него можно все простить", – утверждал уже проявивший себя в литературе Готье. Можно истолковать это и по-другому: искусство ради жизни, и жизнь ради искусства, а, по сути, "искусство ради искусства".
Такая теоретическая концепция, разумеется, вызывала споры с самого момента ее провозглашения. Более важно то, что Теофиль Готье жил согласно именно этим своим убеждениям. Он приобрел во французской литературе ранг основоположника принципа «искусства для искусства», одного из мэтров будущей так называемой «Парнасской школы» (Теофиль Готье, Жерар де Нерваль, Теодор де Банвиль, Шарль Леконт де Лиль и др.).
Некоторые литературоведы рассматривают принцип "искусство для искусства" исключительно как философскую программу отдельно взятой литературной школы, ведущей свою историю с 1852 г. (первое издание сборника "Эмали и камеи").
В этом подходе есть определенная неточность. Сами парнасцы считали себя не принадлежащими какой-то определенной школе, а состоящими в содружестве поэтов. Кроме того, нечто подобное манифесту "искусство ради искусства" звучит раньше 1852 г. в стихотворении Петрюса Бореля:
Если вы изберете искусство, забудьте про все на свете.
Скорее всего, уместно говорить о том, что в поэтическом творчестве Теофиля Готье эти теоретические размышления приобрели детальное художественное воплощение.
С первых страниц сборника "Эмали и камеи" обращает на себя внимания стихотворение "Тайное сродство". Примечательно, что в самом начале книги через цвета и символические образы уже ясно просматривается ее основное настроение:
В Венеции над куполами,
С ногами красными, как кровь,
Два голубя спустились сами,
Чтоб вечной стала их любовь.
Голубка, мрамор, перл и розы —
Все погибают в свой черед.
Перл тает, губят цвет морозы,
Смерть птицам, мрамор упадет.
……………………………………
Вы, странных полная предвестий,
Какой фронтон, какой поток,
Сад иль собор нас знали вместе,
Голубку, мрамор, перл, цветок.[iv]
Есть в этих строках и автобиографический элемент (путешествие Готье в Венецию к экзальтированной итальянке Марии Маттеи), но нам более интересны появляющиеся здесь образы символы "голубка, мрамор, перл". Все они ассоциируются у нас с белым цветом.
Белый цвет может пониматься достаточно широко как в предметном, так и философском аспекте. Белый воспринимается или как бесцветный, или как соединяющий все цвета спектра. В то же время белый цвет символизирует чистоту и истину, просветленность и небесный путь. С этим связан и образ голубя (голубки). Но в этой белизне усматривается и отрицательная коннотация: белый цвет как нечто мистическое, призрачное и даже гибельное[v].
Сравним:
Но в белой битве пораженье
И ткани терпят, и цветы,
Они, не думая о мщеньи,
Как белы плечи, лучезарный
Паросский мрамор, полный нег,
На них, как бы во мгле полярной,
Спускается незримый снег.
(Симфония ярко-белого)
Холодная белая красота у Готье дополняется образом розы. Для романтической поэзии свойственно еще со времен трубадуров понимать розу как символ земной любви. Однако в поэзии Теофиля Готье роза, кажется, приобретает несколько другое значение. Можно найти образы и красной и белой розы, а значит, в творчестве поэта создается своеобразная "дуалистическая система" красного и белого, неотделимых друг от друга элементов внутреннего мира, а может быть, и человеческого бытия:
Мой нож шевелится, как пьяный,
Ну что ж! Кто любит красный цвет?
Кто хочет краски для кафтана,
Гранатов алых для манжет?
(Рондалла)
Кстати, о дуализме. В статье 1847 г. "О прекрасном в искусстве" Теофиль Готье говорит: "Ни форма не может существовать без идеи, ни идея без формы, художник прежде всего человек, в своем творчестве он отражает любовь и ненависть, верования и предрассудки своего времени.
Но главным содержанием искусства для Готье была красота, причем понимаемая именно как платоновская идея, как тождество содержания и формы.
В основном при изучении творчества Теофиля Готье говорят о том, что у него "ведущее место закреплено за формой, содержание же считается чем-то производным"[vi].
Данное утверждение верно лишь отчасти, потому что в поэтических и в прозаических произведениях для Готье было важно движение живой мысли. "Статья или даже отдельная страница должны рождаться с первой попытки… Я подбрасываю фразы в воздух, словно... котят, ибо уверен, что они непременно упадут на все четыре лапы"[vii]. Стихи Готье, действительно, получаются точными, завершенными в то же время яркими и поистине журчащими "гимнами Красоте"[viii]. Разумеется, за этим стоит долгая работа над словом, которое уже само по себе становится целостным образом:
Весь белый, словно большеротый
Пингвин над северной скалой,
Пьеро в просвете круглой ноты
Покачивает головой.
(Карнавал)
Такое наполненное, почти осязаемое слово у Готье становится сакральным, заповедным, мифопоэтическим. "Умение обращаться с языком есть своего рода заклинание духов. Именно так заставляют цвет говорить; так памятники вздымаются и выступают из глубины пространства"[ix].
"Эмали и камеи" не вписывается ни в какие умозрительные схемы и даже тематические циклы. Скорее, они похожи на наброски и эскизы, вместе составляющие непревзойденную по красоте и образности картину, а художник предстает живым демиургом, в сознании которого мирно сосуществуют тонкое чувство "вещной" реальности и греза. По верному замечанию известного филолога и литературоведа Г. К. Косикова, греза Готье есть "мечта о единстве, полноте и совершенстве бытия, а искусство оказывается лишь одной из реализаций этой мечты"[x], нетленным жизненным идеалом.
Но главное в творчестве Теофиля Готье – вовсе не эстетизм, а "безумная радость мысли"[xi] и энергия звенящего слова.
В эпоху романтизма на первый план вышли такие эстетические принципы, как художественная конкретность и индивидуализация. В искусстве и литературе все больше стали цениться "картинность описаний, наглядность зрительных представлений и вещественность – в структуре"[xii].
Поэтому появление таких "рисовальщиков словом", как Теофиль Готье, оказывалось вполне отвечающим веяниям времени.
Можно сказать, что "добрый Тео"[xiii] сам был человеком цвета. Вот, что читаем мы в воспоминаниях братьев Гонкур:
"Розовая рубашка с открытым воротом, серые панталоны в обтяжку, зеленые домашние туфли – это Готье шествует по улице Тур-д´Овернь в редакцию "Тан" править корректуру" (27 июля 1853г)[xiv].
Для Готье цвет в стихотворении был неким организующим символом, тем, что помогает проникнуть в самую глубину потаенного смысла.
Здесь открывается еще одна тайна поэтики Готье. С одной стороны в своих стихах он стремится к полутонам, мягкости, своего рода акварельности: розоватый, румяный, алый, серебристый, перламутровый, лазурный, голубоватый, зеленоватый, желтоватый — вот эпитеты, которые встречаются в сборнике чаще всего.
Эта акварельность со временем начинает восприниматься как творческий принцип поэта:
Художник странный, Книатовский
Мне акварель нарисовал —
О, я к фамилии чертовской
Насилу рифму подобрал.
Средь белых пен, что переливно
С лазурной мантией слиты,
В букет соединились дивно
Три нимфы, горьких бездн цветы.
(Нереиды)
Примечательно, что в этом стихотворении 1853 г. есть своеобразный "взгляд познающего"; акварель еще не стала по-настоящему "своим" материалом в поэтическом арсенале Готье, хотя размытость, эфемерность привлекала поэта всегда. Так, Готье считал Виктора Гюго "поэтом тумана, моря, облаков и флюидов"[xv].
Гумилев, напротив, старается наполнить стихотворения французского романтика более яркими и сочными цветами: красным, "кровавым", золотым, "огненным":
Над пожелтевшими полями
Печально лёг ковёр листвы;
И лето кончилось, увы!
……………………..
Так, крыльев хлопаньем и криком,
Усевшись стаей на кустах,
Все ласточки в восторге диком
Встречают ржавчину в лесах.
(Осенняя песня)
Порой кажется, что в русских переводах Готье поэты старались выразить прежде всего, свое настроение и стиль, как, например, "неистовый романтик" В. Г. Бенендиктов, который в стихотворении "Женщина-поэма" использует всего один запоминающийся эпитет "молочно-радужное зерно"[xvi], но целостный образ у него получается едва ли не более ярким и самостоятельным по сравнению с переводом Гумилева.
На самом деле, удивительное свойство лирики Теофиля Готье состоит именно в том, что ему удалось совместить рассудочное и чувственное начала, отчего стихотворения поэта можно переводить на нескольких уровнях понимания и с различными акцентами без ущерба для целостного произведения.
Более того, в масштабах всего сборника "Эмали и Камеи" не существует отдельных цветов спектра, они сливаются воедино, образуя воображаемую радугу, символ светлого божественного проявления.
В связи с этим вспоминаются слова А. А. Блока о том, что "искусство красок и линий позволяет всегда помнить о близости к реальной природе и никогда не дает погрузиться в схему, откуда нет сил выбраться писателю"[xvii].
которого мы отмечали ранее.
Итак, мы рассмотрели поэтический сборник Теофиля Готье "Эмали и камеи" и попытались выявить основные эстетические положения французского романтика и их конкретное воплощение в образах и цветовой палитре произведений.
Известный русский филолог Всеволод Рождественский считал "Эмали и камеи" "книгой исключительного тематического разнообразия, высокого поэтического мастерства, прекрасной ювелирной работой над словом"[xviii].
Действительно, Теофиль Готье – один из тех немногих поэтов, которым удалось не только достичь непревзойденного владения словом, но сплести в своем творчестве в гармоничное единство земную повседневность одухотворенный мир литературы со времен античных экфразисов до веяний Великой французской революции.
Использованная литература
Готье Т. Эмали и камеи. М., 1989.
Готье Т. Избранные произведения в двух томах. Т. 1. М., 1972.
Бенедиктов В. Г. Стихотворения. Л., 1983.
Монографии и статьи:
Стендаль. Из "Истории живописи в Италии" // Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980.
Бидерманн Г. Энциклопедия символов / Общ. ред. и предисл. И. С. Свенцицкой. – М., 1996.
Бодлер Ш. Теофиль Готье// Искусственный рай. Клуб любителей гашиша. М., 1997.
Косиков Г. К. ТЕОФИЛЬ ГОТЬЕ, АВТОР "ЭМАЛЕЙ И КАМЕЙ" // Готье Т. Эмали и камеи. М., 1989.
Эдмон и Жюль де Гонкур. Дневник. Записки о литературной жизни в двух томах. М., 1864.
Блок А. А. Краски и слова // Блок А. А. О литературе. М., 1980.
Ванслов В. В. Эстетика романтизма. М., 1966.
Рождественский Вс. Теофиль Готье.//Писатели Франции. М., 1964.
[i]Столбов В. Теофиль Готье. Очерк жизни и творчества.// Готье Т. Избранные произведения в двух томах. Т. 1., М., 1972. С. 31.
[ii] Цит. по: Стендаль. Из "Истории живописи в Италии" // Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980. С. 465.
[iii] Цит. по: Готье Т. Избранные произведения…С. 3.
[iv] Стихотворения Теофиля Готье. Цит. по: Готье Т. Эмали и камеи. М., 1989.
[vi] Столбов В. Указ. соч. С. 23.
[vii] Цит. по: Готье Т. Эмали и камеи. М., 1989. С. 12.
[viii] Бодлер Ш. Теофиль Готье// Искусственный рай. Клуб любителей гашиша. М., 1997. С. 221.
[ix] Там же. С. 227.
"Эмалей и Камей"// Готье Т. Эмали и камеи…С. 21.
[xi] Гумилев Н. С. Теофиль Готье.// Гумилев Н. С. Письма о русской поэзии. М., 1990. С. 228.
[xiii] Так называли Готье современники и в том числе братья Э. и Ж. де Гонкур. См.: Эдмон и Жюль де Гонкур. Дневник. Записки о литературной жизни в двух томах. М., 1864.
[xiv] Эдмон и Жюль де Гонкур. Дневник. Т. 1. С. 73.
[xvi] Бенедиктов В. Г. Стихотворения. Л., 1983. С. 611.
[xvii] Блок А. А. Краски и слова//Блок А. А. О литературе. М., 1980. С. 16.
[xviii] Рождественский Вс. Теофиль Готье // Писатели Франции. М., 1964. С. 488.