Данилин Ю.
Историко-литературная справка к 11 тому.
Ги де Мопассан. Полное собрание сочинений в 12 т.
«Правда», 1958 (библиотека «Огонек»).
Том 11, с. 421–426.
Настоящий том включает статьи и очерки Мопассана, печатавшиеся им с 1876 по 1891 гол, а также посмертно опубликованные его стихотворения.
После успеха «Пышки» Мопассан начал сотрудничать в газете «Голуа», где он должен был печатать одну «хронику» а неделю. В декабре 1880 года в «Голуа» появились четыре его очерка: «Китай и Япония», «В стране корриганов», «Госпожа Паска» л «Современная Лизистрата». Так было и в другие месяцы.
Не прекращая работать в «Голуа», Мопассан стал писать «хроники» и для «Жиль Блас», а позже — для «Фигаро» и «Эко де Пари».
«Хроники» Мопассана носили самый разнообразный характер. Это были и незамысловатые корреспонденции из Этрета, и описания эпизодов путешествия по Корсике, Алжиру или Италии, и живая беседа по разным вопросам с читателем, и воспоминания о Буйле, Флобере, Тургеневе, и литературно-критические очерки, и рецензии о выставках в Салоне, и впечатления от встреч с писателями и художниками, и публицистические выступления, и полемика, и лирические высказывания.
Это были как бы записи его жизненных впечатлений, но только записи не для дневника, а для газеты. В них нашло отражение глубокое изучение писателем современности. По своей форме это были очень субъективные высказывания. В «хрониках» Мопассан позволял себе давать резкую оценку жизненных явлений, от которой он в своем художественном творчестве порою воздерживался во имя флоберовских заветов объективного изображения действительности. Поэтому «хроники» Мопассана представляют собою богатый материал для познания всех сильных и слабых сторон его мировоззрения, эстетических позиций, литературных убеждений, социально-политических взглядов и т. д.
Мопассан здесь нередко предстает перед читателем как суровый обвинитель буржуазного строя, его убогой морали и всесторонней пошлости, его бесчеловечной частнособственнической религии. Он резко бичует Третью республику за ее буржуазную ограниченность и трусость и ядовито высмеивает ее политических заправил, вдохновляемых своими любовницами. Но, критикуя республиканцев-оппортунисюв, он остается в стороне от революционно-демократического лагеря, хотя и с уважением отзывается о таких его представителях в литературе, как Жюль Валлес и Леон Кладель.
Статьи и очерки Мопассана в первую очередь ценны для изучения его теоретических воззрений в области литературы и искусства. Отвращение писателя к буржуазному обществу и его образу жизни естественно приводит его к позициям критического реализма и вызывает в нем презрение к той литературе, которую он называет «идеалистической».
Свое понимание критического реализма и его задач Мопассан достаточно полно изложил в статьях о Флобере, о Тургеневе, об эволюции французского романа в XIX веке, а в своих литературно-критических выступлениях он постоянно поддерживал тех писателей, кто смело разоблачал отрицательные стороны современности. Не удивительно, что Мопассан восхищался романами Эмиля Золя и положительно отзывался о произведениях сатирика и памфлетиста Аретино, перед которым трепетали короли и папы былых времен. Совершенно иначе относился Мопассан к «идеалистической» литературе, представители которой, плохо умея наблюдать жизнь, «изображали мир привлекательным и условным», тем самым смягчая и приукрашивая буржуазную действительность; творчество Жюля Сандо, Октава Фейе, Андре Терье и Пьера Лоти вызывало резко отрицательную оценку Мопассана, особенно когда некоторые из этих писателей становились в фальшивую позу «изобразителей народной жизни»; Мопассан не прощал этой фальши даже своим друзьям вроде Рене Мезруа.
«искусства для искусства», он все-таки иной раз объявлял, что тема и сюжет имеют второстепенное значение, что художнику нет дела до морали, то есть до воспитательных задач искусства, что тенденциозность ведет к утрате художественности, что главное в искусстве — мастерство исполнения и т. д. Такого рода заявления (которые Мопассан сам опровергал всем своим художественным творчеством) отнюдь нельзя сводить к одному только протесту писателя против мещанского морализирования и реакционной тенденциозности «идеалистической» литературы. Лев Толстой объяснил эту слабую сторону теоретических воззрений Мопассана, говоря, что Мопассан «очевидно, поддался царствовавшей не только в его круге в Париже, но царствующей везде и теперь между художниками теории о том, что для художественного произведения не только не нужно иметь никакого ясного представления о том, что хорошо и что дурно, но что, напротив, художник должен совершенно игнорировать всякие нравственные вопросы, что в этом даже некоторая заслуга художника» (Л. Толстой. Полное собр. соч., т. 30, М. 1951, стр. 14—15).
Как ни ненавидел Мопассан буржуазное общество, как ни разоблачал его, он оставался его пленником и неизбежно оказывался во власти тех или иных его влияний, хотя и старался защищать независимость своих суждений. Вот почему в его «хрониках» встречаются самые вульгарные буржуазные утверждения, вроде того, что женщины не способны к интеллектуальному труду, в частности к художественному творчеству, или что революции являются врагом искусства.
Количество «хроник» Мопассана измеряется сотнями, но, как ни удивительно, многие из них до сих пор еще не изучены и не переизданы во Франции. Объясняется это тем, что первые издатели и биографы Мопассана просто игнорировали его очерковое наследие, не придавая ему никакого значения. Оллендорф совершенно оставил в стороне все «хроники» Мопассана. Конар, издатель гораздо более культурный, колебался и занял позицию двойственную. В его издании полного собрания сочинений Мопассана говорится: «Перечитав многочисленные статьи Мопассана, которые он изо дня в день писал в некоторых газетах на современные темы, а также его предисловия к книгам и различные биографические очерки, мы решили отказаться от них: наше издание посвящено творчеству великого романиста, но не творчеству журналиста». Сделав такое заявление, Конар, однако, не отказался полностью от очерков и статей Мопассана: он включил в свое собрание его критические статьи о Флобере, Золя, Суинбёрне, некоторые очерки о путешествиях и т. д.
В третье полное собрание сочинений Мопассана, вышедшее в 1934—1938 годах («Либрери де Франс»), вошло всего лишь 22 новых очерка Мопассана (сравнительно с конаровским издапнем), но они были вовсе не самыми лучшими из очеркового наследия писателя. Французские издатели все еще недооценивали одну из важных сторон творчества автора «Милого друга».
Значение Мопассана, как «журналиста», ранее всего оценила, хотя и не в полной мере, немецкая наука. Еще Пауль Мани в своей объемистой работе о Мопассане, изданной в 1908 году, отметил роль его очерков в создании книги «На воде». Позднее, в 1914 и 1919 годах, другой немецкий ученый, Ф. Нейберт, изучая Мопассана как литературного критика, использовал материалы его непереизданных статей и очерков.
«хроникам» Мопассана проявился лишь накануне столетия со дня рождения писателя. В 1949 году библиографы Сюлливан и Стеегмюллер составили список его 177 статей и очерков. Список этот в последующие годы был дополнен Андре Виалем и Жераром Делеземаном. Собрание «хроник» Мопассана (Gerard Delaisement. Maupassant journalist el chroniqueur), вышедшее в 1956 году, позволяет нам в настоящем издании расширить количество статей и очерков.
В настоящее время уже появилась некоторая возможность судить о том, что представляют собою оставшиеся пока не переизданными «хроники» Мопассана. Публикация их значительно обогатит наше представление о Мопассане, о его художественных и интеллектуальных стремлениях, о широте его интереса к литературе и науке. Но, как бы ни было велико число этих «хроник», теперь становится ясным, что далеко не каждая из них содержит некие абсолютно новые и совершенно неизвестные ранее высказывания писателя, потому что у Мопассана нередки случаи повторения одной и той же темы или вторичного печатания той же «хроники» в несколько переработанном или дополненном виде.
Кроме того, при неопределенности своих жанровых границ «хроники» Мопассана оказывались и очерками и статьями, а порою и новеллистическими произведениями. Как уже знает читатель, Мопассан сплошь и рядом печатал в виде «хроник» первые наброски своих будущих, хорошо известных новелл или первые редакции отдельных эпизодов того или иного романа. Немало было и случаев повторения или переработки одной и той же темы в пределах самого очерка или статьи. Так, например, после смерти Флобера Мопассан напечатал о нем ряд «хроник»: «Днем у Гюстава Флобера» («Голуа», 23 августа 1880), «Гюстав Флобер в своей переписке» («Голуа», 6 сентября 1880), «Гюстав Флобер в интимной жизни» («Нувель Ревю», 1 января 1881). Эти очерки (остающиеся непереизданными) в дальнейшем были переработаны и вошли в статью «Гюстав Флобер» (II) («Синее обозрение», 19 и 26 января 1884 года). Здесь происходило вырастание большой статьи из предшествующих ей очерков. В других случаях Мопассан ограничивался тем, что вносил в новую «хронику» кусок старой, или несколько расширял старую, или печатал ее с новым введением. У него были любимые мысли, к которым он постоянно возвращался. Иногда кусок «хроники» он позже включал и в новеллу; один из примеров этого можно увидеть, сличив очерк 1883 года «Фантастическое», посвященный Тургеневу, с новеллой 1884 года «Страх» (см. т. X). Аналогичных примеров можно найти немало.
Работая над своими «хрониками», Мопассан не придавал им особого значения, потому что порою смотрел на них, как на литературную поденщину. Тем не менее с годами «хроники» стали образовывать все более значительный фонд «заготовок» для будущих его книг. Так, из «хроник» он составил свой замечательный лирический дневник — книгу «На воде». Многие «хроники» использовал он и для «Бродячей жизни». Нет сомнения, что, проживи Мопассан дольше, ему не составило бы труда превратить часть своих «хроник» в книги о современной французской литературе, о своих литературных взглядах, о своих учителях в литературе, и т. д., и т. д. Он, впрочем, уже и намеревался это сделать в 1891 году, когда писал Оллендорфу (письмо от 28 октября), что готовит к печати книгу «критических статей и литературных портретов» — о Флобере, Буйле, Тургеневе и Золя.
«Тан» 7 декабря 1897 года и перепечатанной в книге Лумброзо; часть вошла еще в издание Конара; часть появилась в издании «Либрери де Франс».
ее сына. «Она подводит меня к секретеру из красного дерева, показывает мне пожелтевшие страницы, — пишет Бриссон. — Это письма, которые никогда не будут опубликованы, тетради стихов, каллиграфически переписанных детской рукой. Я не осмеливаюсь читать письма, но бросаю беглый взгляд на стихи. Мы пробегаем их вместе. Г-жа де Мопассан объясняет их, комментирует; каждое стихотворение вызывает в ее памяти множество давних воспоминаний, которые она передает с прелестной живостью... Если бы мне можно было снять копии с этих произведений, первых опытов рождающегося таланта!» (A. Lumbroso. Souvenirs sur Guy de Maupassant, Rome, 1905, p. 152). От матери Мопассана Бриссон узнал, что и у Леона Фонтена, друга юности ее сына, имеется много его стихотворений. Действительно, у Леона Фонтена оказался целый сборник переписанных рукою Мопассана стихотворений 1863—1873 годов, которые молодой поэт мечтал опубликовать. «Это было лучшее из всего тогда им написанного, — сообщает Бриссон. — Присоединяя их к произведениям, любезно предоставленным мне г-жою де Мопассан, я получил довольно точную картину работы писателя в период первых неуверенных шагов и первых начинаний»,
навеянным жизнью города и обнаруживающим, под несомненным влиянием Флобера, растущие реалистические тяготения.
Этот рукописный сборник ранних стихотворений Мопассана еще не опубликован во Франции; только немногие из его произведений вошли в издания Конара и «Либрери де Франс».
«Le Nouveau Parnasse satirique du XIX siecle», Bruxelles, 1881, а также в книгах некоторых биографов и мемуаристов.