Межрегиональной научной конференции
«Интеллектуальная история: метод и перспективы»
12-13 мая 2005 г.
г. Екатеринбург
http://www.hist.usu.ru/album/client/text.asp?aid=111&np=1&ns=1
Секция «Социальная история идей»
Вершинина Д. Б.
Пермский государственный университет
Феминистские идеи в толковании британских интеллектуалов
(XVIII – начала XX вв.)
Феминизм и женское движение во второй половине XIX – начале XX вв. стали одной из идеологий, привлекавших внимание не только политиков или экономистов, но и тех людей, которые определяли тенденции культурного и интеллектуального развития Британии и которые так или иначе должны были обозначить свое собственное отношение к идее равноправия мужчин и женщин. Действительно, столь противоречивая, неоднозначная, взрывающая общественный порядок идеология (по утверждению радикальной феминистки 1970-х гг. Шейлы Джефферс, цель всех феминистских групп – «развитие революционного гнева»[1]) и не менее шокирующая консерваторов и традиционалистов практика (как отмечает В. Брайсон, «когда суфражетки начали устраивать марши, демонстрации, беспорядки, атаковать Парламент, они тем самым бросали вызов устоявшимся представлениям о гендерных ролях»[2]) не могли не обратить на себя внимание представителей интеллектуальных кругов Британии.
Вполне символично, что именно в Великобритании накал страстей в женском движении достиг поистине драматического уровня, и, хотя родиной суфражистского движения (от англ. suffrage – право голоса) в исторической науке по праву считаются Соединенные Штаты Америки, однако именно британские суфражистские организации (и, прежде всего, возглавляемый Эммелин и Кристабель Панкхерст Женский социально-политический союз) впервые привлекли всеобщее внимание к проблеме женского равноправия. Именно отношение к суфражистскому этапу в истории женской освободительной борьбы, олицетворением которого как раз являлся Женский социально-политический союз, явилось в начале XX века одной из основных тем, обсуждавшихся явно или завуалированно в британских интеллектуальных кругах. Безусловно, под интеллектуалами можно понимать представителей различных творческих профессий, однако представляется, что наиболее ярко демонстрируют свое отношение к данной проблеме британские писатели и журналисты.
Однако следует отметить, что толкование британскими интеллектуалами тех или иных феминистских идей (т. е. идей необходимости освобождения женщин от «патриархатного угнетения», выражаясь языком радикальных феминисток второй половины XX столетия), по сути началось еще до организационного оформления самого женского движения в Британии. Более того, во многом именно развитие подобных идей писателями, политическими деятелями и послужило тем толчком, который побудил британских женщин заявить о своих политических правах. Таким образом, культурная практика предшествовала практике политической.
Хотя еще в XIX в. британским леди заявляли, что «у них нет никакой надежды на спасение, если они не подчиняются мужчинам»[3], образ хрупкой и беспомощной женщины уже тогда приходил в столкновение с проявляемой образованными британками заинтересованностью в событиях жизни социальной, выходящей за рамки только домашних проблем. Как пишет Ч. Поулсен, «необратимый процесс пробуждения женского сознания начался: представительницы различных социальных классов и сословий все чаще видели себя жертвами дискриминации, все чаще поднимали вопрос об изменении своего неравноправного положения»[4]. Уже в XVIII в. в дневниках и письмах женщин появляется критика английского маскулинизированного общества, желание что-либо изменить. Х. Блоджетт отмечает, что одной из центральных тем женских дневников становятся «недовольство все большего числа женщин жизнью, основанной на благородной бесполезности, и поиски ими более значимых ролей вне дома»[5].
Тем не менее лишь немногие британские интеллектуалки XVIII-XIX вв. решались выступать с открытой критикой существующего положения женщин; одной из них стала переводчица, журналистка и писательница Мэри Уоллстоункрафт (1759-1797), работа которой ««В защиту прав женщины» (1792) традиционно считается началом борьбы за женскую эмансипацию в Англии.
«ласковых комнатных собачонок»[6]. Английская писательница утверждает: «все,… кто писал о женщине, ее воспитании и поведении, неизменно выставляли ее в искаженном свете, показывая как существо более слабое, чем она в действительности является»[7]. Впервые в произведении Уоллстоункрафт звучат идеи равенства полов: «Я испытываю любовь к мужчине как к равному себе. Но для меня не существует его верховенства, законного или узурпированного…»[8]
Как и многие сторонники раннего феминизма конца XVIII – начала XIX вв., Уоллстоункрафт рассматривает брак как основное орудие угнетения женщины. Она даже размышляет о тех временах, «когда не будет ни брака, ни супружеской жертвенности»[9]. Брак и мужское общество в целом подавляют женскую индивидуальность, сдерживают развитие ума и таланта; «умаляя их добродетели,… женщин наделяют взамен фальшивыми достоинствами, благодаря которым они способны терпеть преходящее тиранство»[10]. Более того, именно Мэри Уоллстоункрафт, как отмечает Дейл Спендер, впервые определила положение женщины в браке как «легализованную проституцию»[11].
Подобные размышления были чрезвычайно радикальны для британского общества конца XVIII в. Однако идеи, открыто высказанные Мэри Уоллстоункрафт, получали отражение в художественной литературе того времени. Расцвет «женской литературы» в Британии первой половины XIX столетия достаточно ярко демонстрирует процесс осмысления британскими интеллектуалками своих прав, привилегий, равно как и ограничений, наложенных на их судьбу принадлежностью к слабому полу.
В ряду английских женских романов особое место, безусловно, занимают произведения Джейн Остен. Вальтер Скотт назвал Остен «создательницей современного романа, события которого сосредоточены вокруг повседневного уклада человеческой жизни и состояния современного общества»[12], а Сомерсет Моэм отнес роман «Гордость и предубеждение» к десяти самых великих романов английской литературы.
Безусловно, нельзя называть Остен феминисткой: как пишет С. Моэм, «Джейн Остен разделяла взгляды, принятые в ее время, и, сколько можно судить по ее книгам и письмам, была вполне довольна существующим положением вещей… Дело женщины - замужество (конечно, по любви, но на удовлетворительных условиях). Это было в порядке вещей, и ничто не говорит о том, что мисс Остен против этого возражала»[13]. Однако ее романы во многом определили стремление британских девушек быть похожими на ее героинь – образованных, самостоятельных в своих решениях, ставящих разум выше чувств.
Именно Остен одной из первых в английской литературе заговорила о безнравственности браков без любви: «Плата за комфорт и житейское благополучие - отчужденность, равнодушие, потеря интереса к жизни - может оказаться слишком высокой»[14]. Так, Шарлотта Лукас из романа «Гордость и предубеждение», чтобы устроить свою судьбу, выходит замуж за мистера Коллинза – персонажа, в характере которого, как пишет автор, «своеобразно переплелись высокомерие и угодничество, самодовольство и униженность»[15]. В размышлениях Элизабет Беннет о предстоящем замужестве ее лучшей подруги явно прослеживается негодование самой Остен по поводу брака по расчету: «Какая удручающая картина! И боль, вызванная тем, что Шарлота унизила себя подобным образом, так сильно упав в ее мнении, усугублялась мрачной уверенностью в ее злосчастной судьбе»[16].
Известный британский писатель Г. К. Честертон писал о романе Остен «Нортенгерское аббатство», что его «можно назвать сатирой на басню о трепетной деве»[17]. Во всех своих произведениях английская писательница сатирически высмеивает женщин, чьи помыслы связаны только с замужеством и семейной жизнью. Таковы, например, Лидия и ее мать миссис Беннет из романа «Гордость и предубеждение». Лидия полагает, что главная цель любой девушки – как можно быстрее выскочить замуж, и спорит со своими сестрами, не разделяющими ее убеждения: «Джейн скоро будет у нас старой девой, честное слово! Ей уже почти двадцать три! Если бы я до этих лет не сумела раздобыть себе мужа, я бы сгорела со стыда!.. Боже мой, как бы мне хотелось выйти замуж раньше всех!»[18]
Не вызывают уважения Остен и, соответственно, ее главных героинь и девушки, не стремящиеся к самообразованию. Вот что думает о мисс Люси Стил центральная героиня романа «Чувство и чувствительность» Элинор Дэшвуд: «…ее способности не подкреплялись образованием, она была невежественна и никогда не пыталась воспитать свой ум с помощью книг… Элинор видела… отсутствие душевной утонченности, нравственных устоев и уважения к себе, которые ее угодливость, льстивость и раболепствование перед обитателями Бартон-парка выдавали ежечасно»[19].
Совершенно иное авторское отношение сквозит при описании главных героинь остновских произведений. Элизабет Беннет, как пишет Н. Демурова, «не только непосредственна, наблюдательна, весела, остроумна, но и образованна, умна и наделена высокими моральными принципами»[20]. По мнению В. Скотта, Эмма, героиня одноименного романа писательницы, «выступает вперед, как принцесса, превосходя всех окружающих умом, красотой, богатством и талантами»[21]. У Элинор Дэшвуд, главной героини «Чувства и чувствительности», «прекрасная душа», «сердце доброе и привязчивое», «чувства сильные, но она умела ими управлять»[22]. Все героини Остен - чрезвычайно начитанные молодые леди: так, Марианна Дэшвуд читала Уильяма Каупера и Джеймса Томсона, английских поэтов-сентименталистов, а также Вальтера Скотта. Один из главных героев романа, Эдвард Феррарс, сказал о ней так: «А книги! Томсон, Каупер, Скотт – она покупала бы их без устали, скупила бы все экземпляры, лишь бы они не попали в недостойные руки!»[23]
Беннет из произведения Джейн Остен «Гордость и предубеждение», Элинор Дэшвуд из романа «Чувство и чувствительность» той же Остен, Доротея Брук из романа Джордж Элиот «Мидлмарч». В другом романе Элиот - «Мельница на Флоссе» - в образе Мэгги Талливер точно в такой же степени воплотилось то, о чем применительно к Элизабет Беннет пишет Б. М. Проскурнин: «…новый тип женщины – живущей богатой внутренней жизнью, наделенной мощным аналитическим началом, обладающей собственной независимой жизненной позицией, естественной и красивой каким-то внутренним огнем, активной и всегда стремящейся к познанию»[24]. Мир не воспринимает Мэгги, которая в интеллектуальном плане намного превосходит почти всех в своем окружении. Интересно, что сама Джордж Элиот многими феминистками причисляется к истокам женского движения в Британии. Однако, как и в случае с Остен, необходимо оговорить, что сама писательница не поддерживала политических требований феминизма, а возлагала надежды на повышение образованности и культуры общества в целом. Более того, в письме 1852 г. она утверждала, что «…наделение женщин избирательным правом – это только раболепный прогресс», поскольку может лишь продемонстрировать, что якобы «женщина не заслужила лучшей участи, чем мужчины могут ей дать»[25].
Безусловно, литература отражает те процессы, которые уже идут в обществе, поэтому можно говорить о том, что на протяжении первой половины XIX в. британские женщины постепенно приходили к осознанию своей социальной и политической значимости. Результатом стало организационное оформление в 1866 г. суфражистского движения, когда наиболее активные защитницы женского избирательного права – Барбара Бодичон, Эмили Дэвис, Джесси Бучеретт, Элизабет Гаррет и Хелен Тейлор – представили на обсуждение парламента петицию, предлагающую наделить правом голоса всех домовладельцев, независимо от их пола. После долгих дебатов предложение о поправке, заключавшейся в замене слова «мужчина» словом «лицо», было отвергнуто, хотя за него проголосовало 74 депутата.
Это событие имело два серьезных последствия. Впервые рупором женского движения стал мужчина, более того – депутат парламента. В 1869 г. Дж. Ст. Милль опубликовал эссе «Порабощение женщин», в котором утверждал, что женщины находятся в положении зависимого класса; это, по его мнению, «единственный пример, когда один человек всецело предоставлен во власть другого человека»[26]. Женщинам, пишет Милль, «вопреки их природным свойствам навязывалось теплично-кухонное воспитание – на благо и удовольствие их повелителей»[27]. Как утверждает автор, повсеместно насаждаемые социальные условия являются средством подготовки женщин к единственному занятию – обслуживанию мужчин. Милль призывает всех англичанок присоединиться к «многочисленному и активному сообществу, организуемому и руководимому женщинами, которое имеет более ограниченную цель – достижение политических прав, а также избирательных»[28]. Здесь имеется в виду одно из первых организованных женских обществ в Англии: в 1866 г. в Манчестере вслед за Бирмингемом, Бристолем, Эдинбургом и Ирландией было создано Манчестерское национальное общество за предоставление избирательного права женщинам.
Однако лишь в начале XX в. в суфражистском движении, которое к этому времени завоевало лидирующие позиции в феминизме, довольно четко обозначились два течения (крыла) – умеренное, представленное Национальным союзом обществ женского избирательного права, и радикальное, которое отождествлялось прежде всего с деятельностью Женского социально-политического союза во главе с Эммелин и Кристабель Панкхерст. Кампании Союза в 1900-е и особенно в первой половине 1910-х гг. вызывали гораздо больше споров, чем деятельность всех остальных женских организаций. Более того, в начале XX в., за исключением Ирландской республиканской армии, лишь эта организация в Соединенном королевстве по праву могла считаться радикальной. Воинственная деятельность Союза впервые привлекла всеобщее внимание к проблеме равенства женщин в политической сфере жизни общества и к вопросу о взаимоотношениях нового движения с властью. С течением времени движение двигалось в сторону открытого терроризма, что привело к росту недоверия к союзу со стороны значительной части английского населения. Как утверждает Джун Пурвис, «хотя они (суфражистки. – Д. В.) использовали насилие лишь в относительно короткий период, это привело к огромному упадку в общественном доверии и было как раз вовремя остановлено началом первой мировой войны»[29]. Воинственные акции Женского социально-политического союза отталкивали даже многих лейбористов; будущий лидер партии Р. Макдональд так описывал активисток этой организации: «Я не против революции, если она необходима, но я категорически против ребячества, выставляемого в качестве революции… Я бы хотел, чтобы работающие женщины страны, которых действительно интересует право голоса, … пришли в Лондон и сказали этим кляузницам – девицам среднего класса, которые ходят с молоточками в муфтах, что разобьют им головы, если те не пойдут домой»[30].
Постепенное разочарование многих англичанок в суфражистском движении ярко описано в романах Г. Уэллса «Анна-Вероника» и «Жена сэра Айзека Хармана». В первый из них автор включает документальный материал - рейд суфражисток к парламенту. Уэллс сравнивает здесь величие Вестминстерского собора и противостоящих этому величию «отважных женщин, объявивших войну всему миру»[31].
Анна-Вероника, героиня одноименного романа, стремится открыть для себя мир: «Ей хотелось жить. Ее охватывало страстное и нетерпеливое желание чего-то, чего, она и сама хорошенько не знала: желание делать, быть, познавать на опыте»[32]. Решив присоединиться к акции «Союза равноправия женщин», она оказывается в самой гуще событий, однако вскоре «это ночное путешествие, эта забавная проделка», вдохновившие героиню на безрассудные поступки, превращается в «отвратительный кошмар насилия»[33], так как Анну-Веронику арестовывают: «Ее вели сквозь мятущуюся, кричащую толпу, люди ухмылялись, безжалостно разглядывая ее при свете фонарей»[34]. Все обуревающие героиню мысли в течение первой ночи, проведенной в тюрьме, начинают выкладываться в стихи:
Бранится, курит он и пьет -
Везде мужчина верх берет.
Распутник, сквернослов, урод -
Везде мужчина верх берет[35].
«все больше стала походить на фехтовальный поединок, в котором она старалась взглянуть поверх его [мужа. - Д. В.] головы, из-под его руки, то справа, то слева, а он всеми силами мешал ей»[36]. Как Анна-Вероника в мысленном разговоре со своим возлюбленным Кейпсом говорит, что «женщина хочет быть свободной, она хочет гражданских прав и экономической независимости...»[37], так и Эллен мысленно объясняет своему другу мистеру Брамли: «... я хочу выполнить свой долг жены, обязана его выполнить. Но так трудно решить, где же кончается долг и начинается просто рабство. Я не могу поверить, что его долг женщины - слепое повиновение. Женщине необходима... независимость»[38]
Таким образом, обе героини, неудовлетворенные своим положением в семье, в обществе, пытаются бороться за свою независимость теми методами, которыми пользовались в это время как раз суфражистки. Явно симпатизируя смелости героинь, а значит, - и смелости всех остальных женщин, решившихся на подобные действия, Уэллс тем не менее достаточно трезво оценивает суфражизм и, как следствие, показывает односторонность этого движения. Все его противоречия он вкладывает в образы, безусловно, сатирические: мисс Минивер и Гупсы из романа «Анна-Вероника», мисс Олимони из романа «Жена сэра Айзека Хармана». К примеру, феминистские идеи у мисс Минивер доходят до абсурдного отрицания: «Не нужно нам мужчин, нам не нужны их насмешки и громкий хохот. Пустые, глупые, грубые скоты... Может быть, наука когда-нибудь поможет нам обходиться без них»[39]«В сущности, вся речь мисс Минивер состояла из обрывков чужих суждений, прочитанных книг и доказательств, на которые она просто ссылалась, не пытаясь в них проникнуть, и все это подавалось под соусом какого-то необоснованного энтузиазма...»[40]
Именно поэтому героини Уэллса, поначалу поддерживающие суфражистские идеи и методы, затем уже не могут продолжать свою борьбу в узких для них рамках движения за предоставление женщинам избирательных прав. Если Анна-Вероника, видя невежество людей, несущих эти идеи, постепенно разочаровывается в суфражизме и приходит к мысли, что была все время «законченной эгоисткой, неразумно самоутверждающейся Анной-Вероникой, в которой не было ни чуточки дисциплины, религии или уважения к какому-нибудь авторитету, ничего, что бы сдерживало ее»[41], то и леди Харман после месяца, проведенного в тюрьме, возвращается домой с пониманием того, что «женщины не должны быть жестокими, несмотря ни на что»[42].
Надо сказать, что Уэллс достаточно четко выражает в своих романах отношение общественности Англии к действиям суфражисток. Ярким примером является деятельность Доры Марсден - с 1911 года редактора журнала «Свободная женщина». Первоначально Дора принимала активное участие в деятельности Женского союза, однако впоследствии, как и многие стремившиеся к независимости активистки женского движения, разошлась с лидерами союза и с ноября 1911 г. начала издавать свой журнал «Свободная женщина», который Люси Бланд называет одним из наиболее радикальных печатных органов того времени, поскольку на его страницах открыто обсуждались сексуальные вопросы: «отношения между полами и воспроизводство, минусы и плюсы контроля над рождаемостью…»[43] Журнал обсуждал проблемы сексуального плана «громко, внятно и неоднократно»[44]«Свободную женщину» «отталкивающей публикацией», а лидер конституционного крыла суфражистского движения Милисент Гарретт Фосетт была приведена в ужас статьями журнала настолько, что «разорвала его на мелкие кусочки»[45].
Однако в статьях журнала внимание уделялось не только проблемам женской сексуальности, но и дискуссиям по вопросу о политическом участии женщин. Дора Марсден и многие авторы журнальных статей полагали, что борьба за право голоса отвлекает женское движение Британии от более насущных проблем, и активно критиковали суфражисток за их восприятие женщин как потенциальных спасительниц нации и за размышления о том, что им следует дать политические права для реформирования и оздоровления общественной сферы. Таким образом, по мнению Марсден, в основе суфражистской теории лежала та же идея различия между полами, основа которого – исходное моральное превосходство женщин над мужчинами. Ярким примером распространенности таких идей служат слова лидера Национального союза обществ женского избирательного права Милисент Гарретт Фосетт: «Женщины приносят на службу государству нечто отличное от того, что могут дать мужчины»[46].
В отличие от суфражисток, авторы журнала «Свободная женщина» полагали, что никакой особой «женской сферы» в политике существовать не может, и, как отмечала одна из сотрудниц журнала Корали Бурд, «любой, кто ведет разговоры о женской сфере, не является истинным феминистом»[47]. Тем самым позиция лидеров журнала, которая активно критиковалась суфражистками как антисуфражистская, на самом деле была гораздо ближе к очевидным либеральным требованиям юридического и политического равноправия, чем идеи самих суфражисток, базировавшиеся на весьма нелиберальной идее различия между полами.
Наконец, именно Дора Марсден на страницах своего журнала впервые поставила вопрос о том, что Женский социально-политический союз был автократичной, тиранической и мужененавистнической организацией, наименее демократичной из всех женских обществ. Она размышляла о роли лидеров организации – матери и дочери Панкхерст, которые, по ее мнению, требовали от всех остальных членов лишь беспрекословного подчинения и поставили свои собственные амбиции даже выше главной цели движения – завоевания права голоса.
впервые был представлен образ «новой женщины», играла роль идейного вдохновителя основанной в 1908 г. Женской национальной антисуфражистской лиги. А британский философ Белфорт Бакс утверждал, что воинственные акции суфражисток доказывали неспособность женского интеллекта мыслить логически или политически, поскольку в отличие от мужчин, всегда использовавших жестокость с целью защиты государства от врагов, женщины превратили жестокость в политику целого движения. С его точки зрения, «даже террорист-анархист … логичен в своих действиях…»[48] В работе 1913 г. «Мошенничество феминизма», которую некоторые исследователи называют первым произведением маскулизма, Бакс стремился доказать безосновательность главной идеи суфражистского движения об угнетении женщин. Более того, он говорил о негативном влиянии женского движения на положение мужчин: по его мнению, английские законы в гораздо большей степени благоприятствуют женщине, чем мужчине; «семейное право… - памятник легализованной тирании над мужем в интересах жены»[49]. Таким образом, в представлении Белфорта Бакса, женщины не должны предъявлять каких-либо претензий к мужчинам; следовательно, делает он вывод, «все современное женское движение основано... на предположении, которое абсолютно безосновательно, а именно, что мужчина систематически угнетал женщину в прошлом, что естественным является стремление жестокого мужчины всегда подавлять женщину или, если посмотреть с другой стороны, что женщина является жертвой мужского эгоизма»[50].
Итак, представители британских интеллектуальных кругов (причем не только женщины) в XVIII - начале XX вв. активно разрабатывали концепцию женской эмансипации и даже предвосхищали в своих памфлетах, эссе и художественных произведениях те идеи, которые выдвинуло впоследствии организованное женское движение. Однако реалии британского суфражизма, выродившегося, по сути, в террористическую организацию – Женский социально-политический союз, – привели многих из них к размышлениям о природе суфражизма и самого женского движения как такового. Не случайно многие британские интеллектуалы, искренне поддерживая женскую эмансипацию, отвергали агрессивную борьбу женщин за политические права.
[1] Цит. по: Caine B. English Feminism 1780-1980. Oxford, 1997. P. 267.
[2]
[3] Priestley J. B. The English. London, 1974. P. 49.
[4] Поулсен Ч. Английские бунтари. М., 1987. С. 251.
[5] Blodgett H. Centuries of Female Days. Englishwomen’s Private Diaries. Rutgers, 1989. P. 100.
[6]
[7]
[8] Там же. С. 34.
[9] Там же. С. 33.
[10] Там же. С. 34
[11] Spender D. Women of Ideas and What Men Have Done to Them //
[12] Гениева Е. Обаяние простоты // Остен Дж. Собрание сочинений: В 3 т. М., 1988. Т. 1. С. 6.
[13] Моэм У. С. Джейн Остин и ее роман «Гордость и предубеждение» // www.apropospage.com/damzabava/osten/ost4.html
[14] Гениева Е. Указ. соч. С. 30.
[15] Остен Дж. Гордость и предубеждение // Остен Дж. Собрание сочинений: В 3 т. М., 1988. Т. 1. С. 435.
[16]
[17] Честертон Дж. К. Раннее творчество Джейн Остин // www.apropospage.com/damzabava/osten/ost5.html
[18] Там же.
[19] Остен Дж. Чувство и чувствительность // Остен Дж. Собрание сочинений: В 3 т. М., 1988. Т. 1. С. 145.
[20] Демурова Н. Джейн Остин и ее роман «Гордость и предубеждение» // www.apropospage.com/damzabava/osten/ost2.html
[21] «Эмма» // www.apropospage.com/damzabava/osten/emma.html
[22] Остен Дж. Чувство и чувствительность. С. 8.
[23] Там же. С. 113.
[24] Проскурнин Б. М., Хьюитт, К. Роман Джордж Элиот «Мельница на Флоссе»: Контекст. Эстетика. Поэтика. Пермь, 2004. С. 53.
[25]Цит. по: Oxford Reader’s Companion to George Eliot. P. 468.
[26]
[27] Там же. С. 231.
[28] Там же. С. 227.
[29] Purvis J. Deeds Not Words: The Daily Life of Militant Suffragettes in Edwardian Britain // http://humanities. uwe. ac. uk/corehistorians/suffrage/document/deedwora/htm
[30] Цит. по: Bartley P. Votes for Women. 1860-1928. London, 1998. P. 70.
[31]
[32] Там же. С. 8.
[33] Там же. С. 201.
[34] Там же. С. 203.
[35] Там же. С. 208.
[36]
[37] Уэллс Г. Анна-Вероника. С. 213.
[38] Уэллс Г. Жена сэра Айзека Хармана. С. 141.
[39] Уэллс Г. Анна-Вероника. С. 152.
[40] Там же. С. 36.
[41]
[42] Уэллс Г. Жена сэра Айзека Хармана. С. 228.
[43] Bland L. Heterosexuality, Feminism and The Freewoman Journal in Early Twentieth-century England // Women’s History Review. 1995. Volume 4. Number 1. P. 5.
[44] Там же. P. 19.
[45] Там же. P. 5.
[46] ‘Philosophical vacuity and political ineptitude’: The Freewoman’s critique of the suffrage movement // Women’s History Review. 2002. Volume 11. Number 4. P. 616.
[47]
[48] Bax B. The Fraud of Feminism // http://members.garbersoft.net/~spartacus/bax.htm.
[49] Там же.
[50] Там же.