Е. Ю. Калинина
Днепропетровский национальный университет
Образ города у английских поэтов -декадентов
Англістика та американістика: Зб. наук. праць / Ред. кол.: А. І. Анісімова,
Т. М. Потніцева (голов. ред.) та ін. – Вип. 4. – Д.: Вид-во ДНУ, 2007.
http://www.rusnauka.com/Page_ru.htm
Поэзия английских декадентов – тема малоизученная, в особенности отечественными литературоведами, хотя нужно признать, что есть несколько монографий, посвященных отдельным аспектам данного литературного направления (Хорольский В. В., Яковлев Д. Е., Ковалева О. О.). Однако поэзия 1890-х нуждается в комплексном анализе, который бы выявил все ее основные типологические черты. Одним из самых важных и значимых тематических пластов декадентской поэзии является город, соединяющий воедино многие другие образы (танец, роковая женщина, мюзик-холл и др.) Поэтому мы считаем необходимым уделить особое внимание теме города и на конкретных примерах показать особенности ее воплощения в поэзии английского декаданса.
Тема города, городского пейзажа, а в особенности Лондона, не является доминирующей в поэзии английских декадентов конца ХІХ в., но было бы неправильным ее недооценивать. Лондон выступает в различных ипостасях – это и сцена действия, и предмет восхищения, и существо, живущее своей жизнью. Но город, какую бы роль он ни играл, все же бесспорно является средой обитания декадентов как на физическом, так и на духовном плане – их мысли зачастую прикованы к городской жизни. Как утверждает Холбрук Джексон, "декаденты посещали сельскую местность через библиотеку, если посещали вообще. Танцплощадка, театр, бистро, салон и будуар – вот их любимые места" [1, с. 21].
Декаденты, однако же, были не первыми, кто начал воспевать красоту города. Х. Джексон считает, что человеком, который "научил современный мир ценить красоту и волшебство городов", был Уистлер [1, с. 107]. Добавим: на английской почве, ибо урбанистические мотивы французских импрессионистов, безусловно, оказали свое влияние (например, серия Руанских соборов К. Моне). Творчество английских поэтов также перекликается со стихотворениями французских символистов. В. Хорольский, рассматривая поэтическое наследие А. Саймонза – автора, у которого наиболее сильны городские мотивы – выделяет следующие схожие моменты: "Урбанистическая лирика А. Саймонза имеет определенные переклички с поэзией Оскара Уайльда и с некоторыми стихотворениями А. Рембо. Как и Рембо, английский поэт остро чувствует живописные переливы огней, мелькание теней в окнах, ритмы танцующих пар в мюзик-холлах, движение людских масс на бульварах… Оба они импрессионистически воссоздают жизнь больших городов, которые, по словам А. Рембо, "мелодически вопят в огнях".
У Саймонза в "Ноктюрне", в "Сумерках" переливы красок и звуков живо напоминают о полотнах К. Моне и других импрессионистов, а также о живописи Уистлера" [2, с. 118].
К. Моне рисовал Руанский собор при разном освещении, и ту же технику применили в своих стихотворениях английские декаденты: Лондон ночью, при дневном свете, на закате либо в сумерках, а также в тумане – все эти художественные эффекты переданы поэтами. Особый интерес вызывает у них ночной город, когда жизнь, по их мнению, лишь начинается:
The grey and misty night,
Slim streets that hold the night among
Their branches, and, along
The vague Embankment, light on light [4, с. 63].
Параллельно с видами ночного города возникает тема искусственного света, который становится символом ночной жизни (ярко освещенные бары, рестораны, мюзик-холлы). При этом лампы и газовые рожки часто выступают как "глаза" города, "глаза" улиц. Лондон предстает перед нами как живое существо:
Lamp after lamp against the sky
Opens a sudden beaming eye [4, c. 59].
Город огромен, полон звуков, огней и суеты, и люди представлены здесь как бы с высоты птичьего полета, как муравьи, копошащиеся в красивом искусственном муравейнике:
Dash and cling close in dazed delight [4, c. 59].
Лондон при дневном свете менее притягателен для английских декадентов, чем ночной город с его сверкающим великолепием, поскольку в нем сложнее забыться и спрятаться от освященного викторианской моралью образа жизни.
Лондон представлен также в "пограничных" временных состояниях – на закате и на рассвете. Но смысловая нагрузка у последних совершенно различна. Закат в стихотворении Р. ле Гальенна "Sunset in the City" несет в себе настроение ожидания, предвкушения ночных развлечений, и плавно переходит в ночь с искусственным светом:
Within the town the streets grow strange and haunted,
And, dark against the western lakes of green,
The buildings change to temples, and unwonted
Shadows and sounds creep in where day has been [4, c. 62].
Рассвет же означает конец празднества, веселья, переход исступленно-дионисийствующей ночи к аполлонической ясности дня, и поэтому воспринимается поэтами как нечто нежелательное, беспощадное и жестокое:
Lo! In the east, with cruel face of steel,
Day the taskmaster cries the abhorred hour,
And wakens London with the lash of dawn [5, c. 128].
Ощущения, вызванные прекращением "ночной сказки", окончанием пьянящего экстаза и познания «темной стороны себя» (вспомним мистера Хайда у Стивенсона), ярко описаны О. Уайльдом в стихотворении "Impression du matin". Здесь описана картина просыпающегося города, но одновременно, как отмечает У. Тиндалл, это стихотворение является "четким визуальным впечатлением, посвященным проститутке; оно соединяет в себе пейзажи Уистлера и адский город Бодлера" [7, с. 239]. По мере того, как Лондон обретает четкие очертания в дневном свете, яснее проступает призрачность женщины – представительницы жизни ночного города:
Then suddenly arose the clang
Of waking life; the streets were stirred <…>
But one pale woman all alone,
The daylight kissing her wan hair,
Loitered beneath the gas lamps' flare,
With lips of flame and heart of stone [6, c. 242].
Время суток обретает символическое значение, придавая разные оттенки образу Лондона: самым благоприятным часом поэты-декаденты считают ночь, когда бурлит жизнь в мюзик-холлах и других заведениях; закат лишь предвещает новую ночь, и поэтому несет в себе надежду, а рассвет оказывается временем, когда колдовские чары ночи тают, и поэтому он нелюбим декадентами. В качестве итога можно привести стихотворение Р. ле Гальенна "London Beautiful", где присутствуют все времена суток. И хотя поэт утверждает, что Лондон красив всегда, но все же особо благоволит к ночному городу:
London so beautiful at morning light
London as beautiful at set of sun
As though her beauty had just begun [5, c. 132].
Особое внимание поэты уделяют своим субъективным впечатлениям и ощущениям от городских видов. Так, " Symphony in Yellow" О. Уайльда передает его впечатления от туманного города, где все окутано желтым цветом:
Big barges full of yellow hay
Are moored against the shadowy wharf,
And, like a yellow silken scarf,
The thick fog hangs along the quay [6, c. 240].
В стихотворении "The Thames" Р. ле Гальенн описывает фантастические видения, образы, которые вызывает у него ночной город:
Thames that puts on her jewels this frivolous
Lute-stringed twilight –
Mark yon crescent of pearls from the Minster clock to the Tower,
Mark her bracelets of light, her beautiful
Golden bridges,
Mark the moons in her hair, and her palaces
Down to the water [5, c. 130–131].
Д. Дэйвидсон замечает нечто особое, мистическое и притягательное в созерцании собора Св. Павла при солнечном освещении:
Oh sweetheart, see! How shadowy,
O some occult magician's rearing,
Or swung in space of heaven's grace
Di ssolving, dimly reappearing,
St. Paul's above the city rides! [4, c. 60–61]
Таким образом, Лондон в представлении поэтов оказывается изменчивым, неуловимым, поскольку освещение постоянно создает новые эффекты, представляя одни и те же здания в другом виде. В данном случае английские декаденты находятся в том же творческом пространстве, передавая то же ощущение зыбкости границ мира, что и К. Моне, написавший целую серию по-разному освещенных соборов.
Но красота Лондона заключалась для них не только в световых эффектах. Декаденты постоянно отмечали декоративность и блеск «драгоценностей» города. Ярким примером тому является стихотворение Лорда А. Дугласа "Impression de nuit":
See what a mess of gems the city wears
Upon her broad live bosom! Row on row
Rubies and emeralds and amethysts glow.
With thousands of bold eye to heaven [4, c. 61].
Не случайно красота города сравнивается здесь с красотой искусственных вещей. Х. Джексон считает, что декаденты обожают Лондон именно как произведение искусства: "Любовь к Лондону была для них частью новообретенной любви к искусственному. Это обожание распространилось с улиц в абстрактном понимании на дома, и даже на уличных женщин. А от них – на пачули, румяна и перекись водорода, которые являлись "инструментами" последних. Итак, декадансу было свойственно воспевать не цвет Природы, но цвет косметики, и город обожали за его искусственные, а не природные, особенности [1, с. 106]. Поэтому город предстает перед нами как нечто блестящее, ослепляющее своим великолепием:
Dazzling vista of streets [4, c. 63].
London, that jewel,
В описании Лондона немаловажна тема драгоценностей и украшений, что более подходит для описания шикарной женщины. Поэтому неудивительно, что к городу порой обращаются "she" – как к женщине:
London so beautiful at morning light
One half forgets how fair she is at night [5, c. 132].
Таким образом, город персонифицируется, предстает перед нами как существо не просто живое, но как женщина, в утробе которой копошится жизнь.
– лишь одна из "возлюбленных" декадентов, которую они готовы воспевать вечно. Но порой в их стихотворениях звучат другие настроения, поскольку женщина – это еще и грех. Так, герой Р. ле Гальенна, придя в лес и получив очищение на лоне природы, так воспринимает город:
The painted face of the town, the wine and
The harlotry [5, c. 122].
Здесь звучит тема маски, искусственности, – "painted face ", а также уличной любви как порока большого города. Тот же автор в стихотворении "Soli cantare periti Arcades" превозносит сельскую местность, создавая контраст не в пользу города:
But the country ways are cheery,
And country ways are sweet [5, c. 58].
Такое настроение противостоит мотивам других декадентских авторов, и это позволяет сделать вывод о том, что оно характерно скорее для данного автора, чем для всего направления. Пасторальные мотивы нередко встречаются в стихотворениях Р. ле Гальенна и сельская местность воспринимается им как место, куда можно убежать измученной душе, и убежать от города в том числе.
Контраст шума города и спокойствия показан еще одним поэтом – Э. Доусоном. Но на этот раз это спокойствие монастыря либо церкви:
The voice of London, inarticulate,
Hoarse and blaspheming, surges in to meet
The silent blessing of the Immaculate [6, с. 101]
Здесь мы видим противопоставление "within" и "without", где "within" символизирует место, куда душа поэта "уединяется", чтобы обрести спокойствие, а "without" – город с его бурной жизнью. Но у обоих авторов, какими бы разными ни были места их "ухода", трактовка города схожа – это обитель удовольствий, символ жизни, истощающей силы человека, колыбель греха и разврата, устрашающая и желанная одновременно.
«The changeless programme of insipid vice» [5, c. 74].
Танцы, музыка, продажная любовь, вино, сигаретный дым – вот, пожалуй, и все компоненты этой "программы", которая не меняется. Можно также отметить тему маски и искусственности, а также забытья, которое окутывает все это празднество. В стихотворении "At the Cavour" А. Саймонз передал ощущение искусственности происходящего, а также чувство одновременного притяжения и отталкивания, которое охватывает человека при виде карнавала ночной жизни:
The blue-grey smoke of cigarettes
Curls from the lessening ends that glow;
The men are thinking of the bets,
Then their eyes meet, and in their eyes
The accustomed smile comes up to call,
A look half miserably wise,
Half heedlessly ironical [4, c. 73].
– участники "ночного карнавала" знают, что играют свою роль, но поддерживают обман, убеждая друг друга в важности и серьезности происходящего. Это – основной конфликт декадентских стихотворений: игра, негласные правила которой поддерживаются всеми, в противовес ощущениям каждого отдельного ее участника, чувствующего свою чуждость этому веселью и одновременно со вздохом облегчения ныряющего в эту привычную круговерть сомнительных удовольствий, где можно обрести желанное забытье.
Итак, для декадентов Лондон подобен красивой женщине, но у него, как и у каждого живого создания, есть свои пределы. В этой связи Р. ле Гальенном затрагивается тема усталости, а также будущего упадка и смерти города. Усталость Лондона описывается им в стихотворении "Sleep for London":
See her so worn and weary, with her head,
Like some tired sempstress, fallen on her arm,
Trembling awake at any least alarm, –
With no more morns for ever, merciful Lord [5, c. 127].
При виде измученного ночными бдениями города поэта охватывает жалость, и он вкладывает ее в молитву, в которой просит дать городу отдых:
Only this prayer for London, merciful Lord:
Of all thy bounty just a little sleep,
Но автор ощущает также и беспощадную руку времени, и, отдавая дань настроениям упадка, которые характерны для декадентской поэзии, Р. ле Гальенн пишет о смерти города:
Time and his moths shall eat up all.
Your chiming towers proud and tall
He shall most utterly abase,
Но какое бы мрачное будущее ни пророчили Лондону, бесспорно то, что он является местом, где расцвела декадентская поэзия, откуда английские декаденты черпали свое вдохновение. Как отметил Х. Джексон, "пока дендизм был характерной чертой десятилетия, ему нужно было городское окружение" [1, c. 112]. Декаденты, проповедуя дендизм как стиль жизни, не могли не воспевать окружающий их урбанистический пейзаж, который обрел в их стихотворениях человеческий – женский – облик. Лондон стал для поэтов музой, средой, где все – мюзик-холлы, развлечения, женщины, пиры – питало и вскармливало творчество декадентов. Поэтому город занял достойное место среди образов, присутствующих в поэзии английского декаданса конца ХІХ в. Принимая во внимание большое влияние французской поэзии на английскую, будет в дальнейшем интересно сравнить концепцию города в поэзии английских и французских декадентов.
Библиографические ссылки
1. Holbrook Jackson. The Eighteen Nineties. – Dublin, 1913. – 304 c.
2. Хорольский В. В. Эстетизм и символизм в поэзии Англии и Ирландии рубежа ХІХ–ХХ в. – Воронеж, 1995. – 144 с.
– London, 1980. – 280 с.
– Beirut, 1970. – 78 c.
5. R. Le Gallienne. New Poems. – London, MCMX. – 216 c.
6. Aesthetes and Decadents of the 1890's. / K. Beckson. – Chicago, 1981. – 329 с.
7. William York Tindall. Forces in Modern British Literature. 1885 – 1946. – N. Y., 1947. – 386 c