Приглашаем посетить сайт

Бабак Т. П.: Роман Дж. Мура «Кисейная драма»


Т. П. Бабак (г. Красноярск)

Роман Дж. Мура «Кисейная драма»

http://www.e-filolog.ru/zarubezhnaja-literatura/35-zarubezhnaja-literatura/59-roman-j-moore-qprim-drama.html

Третий роман Мура «Кисейная драма» (1886) по сравнению с первыми двумя романами — «Современным любовником» (1883) и «Женой комедианта» (1885) — продемонстрировал новый качественный уровень мастерства романиста. Пожалуй, с наибольшей силой и в этом романе обнаруживают себя французские аллюзии.1 Формально Мур не порывал связей с натурализмом Золя, но некоторые художественные приемы, найденные Флобером в «Мадам Бовари», отчетливо прослеживаются в «Кисейной драме».2 Этим романом Мур продемонстрировал, насколько хорошо и гармонично он усвоил уроки французских писателей в изображении человеческих характеров и судеб в их взаимоотношениях с социальной средой.

В то же время, обладая незаурядной интуицией и обостренным чувством нового, Мур самостоятельно в рамках собственного творчества превратил тему женщины и ее положения в обществе в проблему большого социального звучания. Это поставило его роман «Кисейная драма» — по крайней мере, по его интенциям — в один ряд с такими произведениями мировой литературы, как «Мадам Бовари» Флобера, «Кукольный дом» Ибсена, «Чайка» Чехова. Большим завоеванием Мура является то, что он сумел вписать индивидуальную драму каждой женской судьбы в романе в социальную драму европейского общества своего времени. Сложность проблемного понимания действительности отразилась в усложненности стиля повествования Мура, вобравшего в себя не только непосредственные диалоги и монологи действующих лиц, но и одновременно звучащий в них внутренний голос, обеспокоенно, тревожно пробивающийся к сознанию героев, не давая им забыться, успокоиться мнимой стабильностью повседневности.

Можно считать поэтому большой удачей автора уже само название романа «Кисейная драма». С одной стороны, оно отражает тяготение автора к драматической форме романа, с другой — восходит к теме традиционного для Ирландии ежегодного бала, на котором девушки демонстрируют свои достоинства, изящество нарядов своим будущим мужьям. В обществе этот церемониал довольно цинично называют ловлей женихов. Участники бала делают все возможное, чтобы превратить все это в истинный праздник красоты и женственности, но прозрачная кисея не может прикрыть настоящих намерений его устроителей.

Уверенной кистью Мур рисует сцену «кисейного» бала, которую с жадным любопытством наблюдают крестьяне, голодные и полураздетые, толпой стоящие за окном. Мур увязывает драму первых с драмой вторых: как бы ни сложилась судьба этих кисейных созданий, никогда им не удастся разорвать своей зависимости от этих людей, примитивных, неразвитых, но полностью обеспечивающих их существование. В романе настойчиво звучит мотив разорения крестьян лендлордами и одновременного разорения их самих. И именно поэтому главная героиня романа Элис Бартон, наблюдая за дебютантками, сравнивает их со снежинками, несущимися в темноту, в пропасть. Основная идея романа, выраженная в названии, заключается в том, что всякая отдельная человеческая судьба вписана в судьбу своего времени и своего общества. Легкость, «мотыльковость» одетых в кисею девушек с особой силой подчеркивает драматизм ожидающей их судьбы: «Кисейная драма развертывалась снова, и она могла прочитать каждый акт; и в конце каждого был занавес»3.

Если в «Жене комедианта» герои являлись представителями разных социальных слоев, то в «Кисейной драме» Мур исследует социальное положение одного слоя — поместного дворянства Ирландии 1880-х годов, когда одновременно с усилением борьбы за независимость Ирландии усилилась деятельность Земельной лиги, угрожавшей благополучию лендлордов.

Автор описывает судьбы пяти девушек, только что закончивших монастырскую школу, — Элис и Оливии Бартон, Мей Гоулд, Сесилии Каллен и Виолетты Скалли. Они отличаются друг от друга не только внешне, но также по характеру и темпераменту. Создавая психологические портреты девушек, Мур намечает дальнейшее развитие их характеров и судеб, исходя из их физических данных и уровня духовной зрелости. Различные возможности героинь являются предметом исследования в романе. Анализируя факторы, формирующие сознание девушек, Мур дает оценку обществу, которому они принадлежат.

Как представительницы ирландской аристократии, они не имеют положения в обществе до тех пор, пока не выйдут замуж. Поэтому миссис Бартон убеждает своих дочерей: «Женщина не может ничего, пока она не выйдет замуж. Иметь мужа — это лучше, чем иметь таланты, лучше даже, чем состояние, — без мужа женщина ничто; с мужем она может подняться на любую высоту. Замужество дает девушке свободу, дает ей восхищение, дает ей успех, положение женщины зависит от этого». 4

В романе четко прочерчена авторская мысль, что мужчины относятся к женщинам, как к собственности. Позднее, затрагивая проблему положения женщины в Ирландии, Мур писал: «Кажется странным, что критики восьмидесятых годов не заметили, что тема «Кисейной драмы» та же, что и в «Кукольном доме».5 великого драматурга, воодушевило Мура, и он с энтузиазмом продолжил работу над романом.

Влияние натуралистической школы, с которой Мур был связан в начале своей творческой карьеры, дает себя знать и в этом романе. В нем вновь находят отражение факторы наследственности, темперамента и среды, но представлены они не так подчеркнуто, как в предыдущих романах. Поэтому здесь нет зловещих красок, фатализма и безысходности. Как же проявляется теория наследственности в «Кисейной драме»?

Главная героиня — Элис — обладает логическим мышлением, она умна и интеллигентна. От своего деда она унаследовала любовь к книгам, позже она сама начинает писать. Уравновешенностью своего характера она также обязана деду. От матери она унаследовала ум, а от отца лишь некоторые черты внешности. Все эти качества способствуют тому, что Элис выполняет свои обязанности без срывов и капризов. Ее сестра Оливия похожа на мать, но в ее «прекрасном облике было все, кроме ума».6 Отцовская рассеянность и некоторые странности в поведении также передались ей по наследству. Ей не хватает стойкости и независимости сестры. Говоря о семье Бартонов, Мур вспоминает их предков: «Какими абсолютно последовательными являются эти законы наследственности»,7 — восклицает он.

— горбунья. Это тоже «запрограммировано» природой, так как она родилась, когда отец ее уже был стар, к тому же мать ненавидела его. Это все заставляет девушку с ненавистью относиться к мужчинам; утешение она находит в мистицизме. То, что Сесилия постригается в монахини, является естественным завершением ее истории.

Мей Гоулд — веселая, хорошо сложенная девушка, она сближается с ухаживающим за ней молодым человеком, потому что ей не хочется «упускать» время, терять минуты веселья и радости. Он покидает ее, как только узнает об ожидаемом ею ребенке.

— привлекательна внешне, но поскольку ее мать выбилась в люди из низов, никто не хочет забыть ее низкое происхождение. Но именно в нее влюбляется маркиз Киркарне и женится на ней.

Таким образом, наследственность и социальный детерминизм определяет поведение всех действующих лиц романа. Лишь Элис Бартон отличается в этом отношении от своих сверстниц. В образе Элис Мур представляет девушку, жившую богатой духовной жизнью, поэтому ее поступки он объясняет не столько наследственностью и влиянием среды, сколько особенностями ее духовного мира. Элис не подчинена своему темпераменту. Выбрав определенную жизненную позицию, согласно которой она никогда не кривит душой, она вырывается из пагубной среды и выходит победительницей в жизненной борьбе. Это новый для Мура персонаж. Как ибсеновская Нора,8 Элис не хочет быть игрушкой для мужчины. Именно поэтому она покидает среду, в которой выросла. В ней есть и тургеневское начало.9 меняющееся отношение Элис к картинам ирландской природы. Это тоже новая нота в творчестве Мура.

Еще одна новаторская черта в этом романе сравнительно с предыдущими — это более широко и основательно изображенный социальный фон, на котором развертывается основное действие.

Ирландия 80-х годов XIX века представляла собой страну, которую захлестнула очередная волна народного негодования. Непосильные налоги, голод и — как следствие — выступление крестьян против лендлордов — все это отражается на страницах романа. Интерес к этой теме у автора велик. Об этом свидетельствует один из героев романа, писатель Хардинг, выступающий здесь как alter ego самого Мура, который говорит: «Я хочу взять современные ирландские типы и представить их в ряде характеристик: земледельца, фермера, работника, католического патера, протестантского пастора, члена Национальной лиги, рыцаря лунного света. У меня собрано много материалов об агонии протестантизма и кажущемся торжестве католицизма».10

Мур осуществил свой замысел, высказанный устами Хардинга, издав через год памфлет «Парнелл и его остров». Но полнее и совершеннее он воплотил свою идею в 1903 году, когда вышел сборник рассказов «Невспаханное поле», при написании которого он сознательно избрал в качестве образца тургеневские «Записки охотника». Рассказы, вошедшие в сборник, проникнуты состраданием к народным бедствиям и отличаются реалистическим подходом к обрисовке крестьянских типов.

В основе изображения народных масс в «Кисейной драме» лежат еще в основном натуралистические принципы. Народ показан лишь эпизодически, когда крестьяне с ненавистью и в то же время с любопытством смотрят на бал, устроенный девушками; а также когда они беседуют с мистером Бартоном о снижении налогов. Во всех остальных случаях о народе лишь упоминается. Мур здесь — только сочувствующий наблюдатель народных бедствий, и свою симпатию высказывает через отношение Элис к крестьянам. Элис говорит, что есть «что-то неправильное в том, что каждый большой дом окружен сотней маленьких, обитатели которых работают на то, чтобы содержать его в праздности и роскоши».11 «Пришли крестьяне, кашляя и мыча, и их монотонные голоса походили на рычание животных; появился раздражающий запах пропитанной дымом одежды, он был почти видим в ярких лучах света, льющихся из восточных окон».12

Тем не менее, в романе ощутим поворот от традиций натуралистической школы к более широкой и свободной реалистической манере. Словами самого Мура его можно характеризовать как поворот от «школы факта» к «школе мысли». Возможно, именно этим объясняется то, что Мур не осуществил своего замысла и не написал роман, который должен был последовать за «Кисейной драмой». В авторском предисловии к роману Мур писал: «Кисейная драма» изучает жизнь группы молодых девушек-подруг. Мужчины в ней только силуэты, так сказать, декоративный фон. Я намерен написать другой роман, в котором первый план будет занимать группа молодых людей, а женщины, в свою очередь, составят декоративный фон. Таким образом, в двух произведениях я представлю общую картину современной молодежи».13

В позднем пересмотренном издании этого романа, озаглавленном «Кисея», Мур убрал все, что было связано с натуралистической теорией в разработке характеров, но он приглушил также и социальный фон. Переписывая «Кисейную драму», он ввел новые эпизоды, навеянные уже Ибсеном.14 Однако уже в первоначальной редакции роман «Кисейная драма» привлек сочувственное внимание современников, в частности А. Беннета. Художественные достижения Мура в «Кисейной драме» стали ступенью на пути к созданию его шедевра 90-х годов «Эстер Уотерс». Между ними, однако, стоит целый ряд менее значительных произведений Мура, без учета которых нельзя с достаточной полнотой представить его творческую эволюцию на этом этапе развития.

Вскоре после опубликования «Кисейной драмы» вышел уже упомянутый выше памфлет Мура «Парнелл и его остров» (1887). За год до этого он появился во Франции под названием «Земля Ирландия» на французском языке. Этот памфлет примечателен тем, что явился последним произведением Мура, в котором явно прослеживается влияние натуралистической школы.

«воспроизвести ряд картин, чтобы затронуть воображение читателя, как затрагивают его воображение японские изделия из слоновой кости или веер; комбинации оттенка и цвета рассчитаны на то, чтобы разбудить в нем... чувство жалости и ностальгии по неизведанному».15 Книга состоит из одиннадцати глав, каждая из которых представляет тот или иной аспект жизни Ирландии. Мур делает попытку отдельными штрихами воспроизвести целостную картину ирландской жизни. Темы, выбранные Муром для этого памфлета, во многом перекликаются с романом «Кисейная драма», отдельные страницы кажутся «списанными» с него. Это дало основание Дж. Фримену заметить: «Отделите от этой книги значительную часть отрывков, которые есть и в «Кисейной драме», и вы отделите большую часть книги».16 Картина распада ирландской деревни фиксируется и подается Муром под непосредственным влиянием натурализма. Еще не появился роман Золя «Земля», когда Мур решил, что грязные лачуги крестьян представляют для писателей такой же интерес, как живописные уголки природы. Запах бедности исходит от каждого графства Ирландии: «Страна выделяет удушливый... зловещий запах бедности... И этот запах нависает над каждой лачугой».17

Мур пытается выдержать объективную манеру повествования, но в действительности в этом памфлете ярко проявляется отношение автора к событиям: сам материал, говорящий о страданиях Ирландии, заставляет выявить авторскую позицию, которая отличается определенной двойственностью. Это свидетельствует о неясном представлении Мура о том, куда «уходят корни» событий. С одной стороны, он сам является крупным ирландским лендлордом, пользующимся всеми благами своего класса, который обязан своим благосостоянием арендаторам: «Я ирландский лендлорд, я делаю это, делаю и буду делать так, потому что для меня и всего моего класса нельзя делать иначе».18 С другой стороны, Мур отмечает: «Но это не мешает мне признавать тот факт, что эта исчерпавшая себя система невозможна в XIX веке, ее конец близок».19 дворянство идет к гибели, но не знает, как предотвратить это, искренне считая, что вместе с гибелью его класса погибнет и цивилизация. Он не представляет иной структуры общества, тех сил, которые бы привели к его гармоническому развитию. Мур считает, что в сложившейся — безнадежной, с его точки зрения, — ситуации единственной ценностью, которая уцелеет, будет искусство, и ищет в нем спасения. В творческом развитии Мура, таким образом, явно намечается новая фаза, а «Парнелл и его остров» становится ее своеобразным индикатором, указывающим на новый «прыжок»,20 уводящий Мура от уже исчерпанных им возможностей натурализма.

Писатель упорно ищет новые темы и новых героев, новые подходы в их разработке, ищет «самообновления». Так начинается новая, довольно длинная и мучительная, фаза в развитии Мура-писателя, которую критики называют «переходной»21 и «периодом эксперимента».22

«школе мысли», писатель ставит в центр внимания не физиологию персонажей, не первоочередное влияние на них физиологических факторов, а ищет героя со сложным и богатым духовным миром. Начиная с романа «Простой случай», вышедшего в 1887 году, Мур обращается к интеллектуальной жизни общества. Этой теме посвящены три следующих романа — «Весенние дни» (1888), «Майк Флетчер» (1889), «Напрасное богатство» (1891). К этой же группе примыкают романы «Эвелин Иннес» и «Сестра Тереза», появившиеся несколько позже, в 1898 и 1901 годах. Исследуя в них духовный мир своих персонажей, Мур попытался решить ряд вопросов: чем руководствуется человек в своих поступках, какое место в его жизни занимает нравственное начало, как он трактует понятие долга по отношению к ближнему, какова связь между культурой и моралью. Все названные романы большинством критиков тех лет квалифицировались, однако, как творческие неудачи писателя.

Традиции реалистического романа, связанные с именами Бальзака и Тургенева, сейчас были особенно близки Муру. Но самый характер эпохи, дух ее, разлитый в воздухе, приводили к тому, что следование реалистической манере письма было осложнено для него неизбежным влиянием противоборствующих эстетических концепций и художественных течений.

Библиографический список и примечания

1. М. Чайкин указывает на несомненное влияние Бальзака (в подходе к описанию провинциального общества и параллели между главной героиней Мура Элис Бартон и мадемуазель Кормон из «Старой девы» (1836) Бальзака) и Золя (в повествовательном методе и, возможно, в теме поиска мужей для своих дочерей миссис Бартон и мадам Жоссеран из «Накипи»). См.: Chaikin M. Balzac, Zola and George Moor’s A Drama in Muslin // Revue de Littйrature Comparйe, 29, 1955, № 4. — P. 540–543; См. также: Nejerfors-Frisk S. George Moor’s Naturalistic Prose. — P. 87–108. Джеффарес, кроме того, прослеживает влияние Гонкуров и Гюисманса. См.: Jeffares A. N. A Drama in Muslin // George Moore’s Mind and Art. Essays edited by Graham Owens. — Oliverand Boyd, Edinburg, 1968 —P. 1–20.

2. Jeffares A. N. / George Moore. L.: Longmans. 1965. — P. 9.

— L., 1893. — P. 193.

4. Ibid. — P. 137.

5. Moore G. Preface // Moore G. Muslin. — Leipzig, 1920. P 10.

6. Moore G. A Drama in Muslin. — P. 4.

7. Ibid. — P. 137.

— Op. cit. — P. 106.

9. О влиянии Тургенева, проявившемся в «Кисейной драме» и связанном с образом Элис Бартон, см.: Cave R. A Study of the Novels of George Moore. — Becks: Gerrards Cross, 1978. — Р. 12, 60, 65.

10. Moore G. A Drama in Muslin. — P. 100.

11. Ibid. — P. 102.

12. Ibid. — P. 70.

— СПб.: Северный вестник, 1887. № 10. С. 1.

14. Сравнение «переписанных» романов с их изначальными вариантами не входит в задачи данной работы, хотя и представляет определенный интерес. А. Н. Джеффарес, исследуя роман Мура «A Drama in Muslin», указывает на неопубликованную диссертацию Г. Оуэнса «A Study of George Moores’s Revisions of his Novels & Short Stories» (University of Leeds), в которой автор сравнивает текст «Кисейной драмы» и «Кисеи»(1915). Р. 192–212, См.: George Moore’s Mind and Art. — P. 9, 19.

15. Moore G. Parnell and his Island. — L., 1887. — P. 233–234.

16. Freeman J. A Portrait of Goerge Moore in a Study of His Work. — N. Y., 1922 — P. 102.

17. Moore G. Parnell and his Island. — P. 49.

— P. 7.

20. Brown M. George Moore: a Reconsideration. — P. 102.

21. Cave R. Op. cit. — P. 102.

22. Chaikin M. Ceorge Moor’s Early Fiction // George Moor’s Mind and Art. — P. 34.

© 2011 Филологические страницы. Все права защищены.